– Ты удачливее, чем кажется на первый взгляд, – госпожа Клелия озарила Ши яснейшей улыбкой, обычно предназначаемой близким друзьям или особо настойчивым кредиторам. – Как поживает мое ожерелье? Оно понравилось твоим друзьям? Кстати, ты не познакомишь меня со своим спутником?
– Госпожа Клелия Кассиана – Хисс, – растерянно проговорил Ши, вновь несколько выбитый из колеи ошеломляющей любезностью офирской дамы. По всем канонам ей надлежало рвать и метать, требуя от городской стражи немедленно схватить похитителей ее собственности, натравливать своих головорезов на бедных воришек и затевать скандалы. Она же выглядела так, будто появление Ши Шелама возле ее паланкина – величайшая радость в мире.
– А я Лиа, – робко представилась глазастая компаньонка или служанка Клелии, тряхнув парой толстых каштановых кос с вплетенными в них бубенчиками. Девица таращилась на Ши и Хисса, будто увидела диковинных зверей и не могла решить – опасны они или не очень?
– Теперь, когда мы знакомы, могу я узнать предмет разговора, которого ты столь рьяно добивался? – чуть язвительно осведомилась Клелия.
Внезапно Ши обнаружил, что приготовленная речь благополучно выветрилась из его головы и украдкой толкнул Хисса, намекая, что настоятельно нуждается в помощи. Возле Трухлявого Пня опять вспыхнула возня, из толпы полетели первые огрызки и подобранные тут же гнилые овощи. С балконов канцелярии Совета донеслись вовсе не благородные свист и улюлюканье, кто-то метнул в приговоренного опустошенной бутылкой, но промахнулся.
– Мы знаем, что вы вчера приходили в Аль-Ронг и выложили изрядную сумму за нашего приятеля Малыша, и что вы разыскиваете человека по имени Аластор, – тщательно подбирая слова, заговорил Хисс. – Малышу сегодня оттяпают руку, и, похоже, мы ничем не сможем этому помешать. Зато нам удалось увести у гномов Аластора. Он сейчас дома, на постоялом дворе, где мы живем. Отлеживается.
– Вот как? – нахмурилась Клелия.
– Я верну ваш жемчуг, – Ши прибег к самому, как ему казалось, неотразимому аргументу. Какая женщина откажется заполучить обратно свою драгоценность? – Верну, Бел свидетель!
– Ваш покровитель Бел, насколько мне известно, редкостный пройдоха и врун, – задумчиво протянула госпожа Кассиана. – Послушайте, месьоры грабители, я вам очень сочувствую, но я при всем желании не в силах отменить вынесенный городскими властями приговор!
– Ожерелье и встреча с Аластором, – настойчиво повторил Хисс. – Иначе мы вполне можем сделать так, что вы безнадежно застрянете в Шадизаре. Или, не приведи боги, попадете в нехорошую историю, а то и вообще сгинете без следа. Думаете, раз за вами таскается свора громил, так вы в полнейшей безопасности?
– Угрозы? – подняла бровь Клелия, ничуть, впрочем, не испугавшись.
– Только предупреждение, – мягко возразил Хисс. – В конце концов, почему бы нам не оказать друг другу взаимной услуги?
– Каким образом? – уточнила госпожа графиня.
– Видите шумную компанию возле помоста с колодой? – Хисс ткнул пальцем в нужном направлении. – Их возглавляет человек на гнедой лошади. Его зовут Рекифес, он верховный дознаватель нашего пропащего городка. Убедите его в том, что вы ошиблись, обвиняя Малыша в краже вашей побрякушки.
– И как я это сделаю? – чуть удивленно склонила золотоволосую головку набок Клелия.
– Испугались. Обознались. Решили, что перед вами грабитель, раз его ловят, – быстро перечислил рыжий мошенник. – У Малыша ведь не нашли вашего ожерелья! Значит, взял не он! Малыш простой, как угол стола. Его задели – он дает сдачи. Госпожа Клелия, неужели мне, какому-то жулику из Шадизара, придется наставлять в искусстве лжи такую женщину, как вы?
Лиа рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Леди Кассиана обреченно вздохнула:
– Ладно, молодые люди. Убедили. Похоже, в этом безумном городишке нужно вести себя соответственно. Рейф, нам необходимо добраться вон до того возвышения.
– Поздно, – отсутствующим голосом произнес Ши, заставив всех невольно вздрогнуть. – Вон его ведут.
Из калитки в Черных воротах явилась очередная процессия – стражники, кольцом из опущенных копий стиснувшие маленькую группку жертв. Малыш и здесь умудрился держаться особняком, будто по случайности затесавшись в общую неразбериху. Его обособленность бросилась в глаза не только людям возле носилок Клелии, но и многим из зевак на площади. По толпе пробежал легкий шумок, предвещавший нечто необычное.
На каждой церемонии Подношения должно что-то случаться, иначе зрелище лишается всей остроты. Или промахнется палач, или оборвется веревка, или приговоренный со страху отдаст концы раньше, чем его затащат на плаху. В прошлый раз заело четвертовальное колесо. В позапрошлый подружка казнимого выскочила на помост и, сославшись на древние законы, объявила уже приготовившегося к смерти парня своим мужем. Пришлось его торжественно помиловать и отпустить. Болтали, будто года три назад сынок богатого купца за мешок офирских золотых выкупил приглянувшуюся ему девчонку-воровку, а весной того же года шайка Кьензи Серой Лисицы разбросала стражу и освободила одного из своих приятелей, угодивших между жерновами закона…
Однако сегодня толпе не предложили ничего захватывающего, кроме мелких стычек да заурядных воплей, и она пребывала в медленно нарастающем недовольстве. Когда же толпа недовольна зрелищем, она имеет привычку возмущаться, а во что выльется ее возмущение – не в силах предсказать самый искушенный астролог.
– Обознались?
Грозный дознаватель Рекифес, пугало уличных воришек, мошенников и шлюх, на первый взгляд вовсе не производил устрашающего впечатления. Обычнейший человек на подступах к сорокалетию, слегка облысевший и нарастивший изрядное брюшко. Благостно-образцовый портрет зажиточного купчишки портил только взгляд – обманчиво рассеянный, устремленный не на собеседника, а на что-то невидимое, распложенное за его спиной. Большинство не выдерживало, начинало ерзать, невольно оглядываться и путаться в словах.
– Совершенно верно, месьор дознаватель, – ослепительная улыбка Клелии, к которой добавился легчайший оттенок сожаления по поводу допущенной ошибки и искреннее стремление таковую загладить, обычно заставляла любое создание мужского пола терять голову и начинать совершать всевозможнейшие глупости. – Я так расстроилась из-за этого ожерелья, что даже не разглядела толком, кого схватили. Мне сказали, будто вор пойман, и я успокоилась. Но ведь у этого молодого человека, насколько я понимаю, не обнаружили моей драгоценности? Куда она делась? Ведь не могли ваши доблестные стражи порядка уподобиться ловимым им ворам и позариться на уже похищенное?
Рекифес считал, что стражники Шадизара ради пары лишних медяков способны на гораздо большее, но промолчал. Ему категорически не нравилась эта женщина. Она не подходила ни под какие определенные рамки – ни богатая содержанка, ни местная дворянка, ни жена или дочка процветающего торговца. Она, извольте видеть, офирская графиня. Спрашивается, какие заботы понесли ее в самый неустроенный город Материка и с какой радости ей вдруг вздумалось заступаться за уличного ворюгу?
– Неужели вы допустите казнь невиновного? – госпожа Кассиана подпустила в речь негодования. Она потихоньку отчаивалась: этого дознавателя, похожего на доброго и недалекого дядюшку, не трогало ничто из ее богатейшего набора уловок.
– Его не казнят, – педантично уточнил Рекифес, ломая голову над тем, как половчее спровадить назойливую дамочку. – Всего лишь отрубят руку. Кроме того, госпожа диа Лаурин, позволю себе усомниться в невиновности сего проходимца. Если он не причастен к ограблению вашей персоны, значит, виновен в чем-либо другом. Это Шадизар, тут нет и не может быть человека, не замешанного в какие-либо темные делишки. Гляньте пристальнее на шалопая, о чьей судьбе вы столь рьяно хлопочете! Варвар и дикарь, на совести которого наверняка не один ограбленный или пристукнутый в глухом уголке бедняга. Наказывая этого типа, мы оказываем услугу нашему городу, освобождая его от подобных отбросов. Как мне ни жаль, госпожа Кассиана, я вынужден ответить вам отказом. Мальчишка получит по заслугам.
Дознаватель бесцеремонно отвернулся, чтобы отдать совершенно излишнее приказание кому-то из своих подчиненных. Клелия озадаченно пощелкала пальцами и выглянула из паланкина. Ши и его приятели, затесавшись в толпу, околачивались поблизости, умоляюще пялясь на благородную даму. Та разочарованно
