движение. Ноющие мускулы крыльев дружно запротестовали, но заветный берег начал приближаться гораздо скорее.
…Первоначальная толкотня у откупоренных бочек уже схлынула. По заведенному порядку вначале ковшиками местного молодого вина наделяли наиболее знатных торговцев, затем наставала очередь прочего разношерстого люда. Как и предсказывал Деррик, господа корсары непостижимым образом оказались в числе первых, и теперь с чистой совестью стояли неподалеку, обмениваясь язвительными замечаниями.
Маэль Монброн втихомолку догрызал второй из купленных пирожков и страдал. Коварная донна Агнесса не обращала на него никакого внимания, откровенно строя глазки ненавистному корсарскому капитану. Тот, мерзавец, воспринимал это как должное и говорил нечто такое, отчего госпожа графиня изволили весело хихикать.
Блайи размышлял, не удалиться ли ему потихоньку с ярмарки, пока все в прямом и переносном смыслах поглощены содержимым бочек.
Деррик трепался с Сигурдом, заключая пари – затопчут кого-нибудь в общей неразберихе или нет.
Благородные дворяне, предводительствуемые доном Карбальо, с шумом покидали возведенный для них помост. Дамы болтали и игриво смеялись, мужчины бряцали оружием и бросали друг на друга косые гордые взгляды.
Огромное животное взмахнуло крыльями и, описывая полукруг, начало медленно снижаться, облюбовав в качестве места приземления пустынный желтый круг арены для боя быков.
Осталось неизвестным, кто именно первым заметил кружащееся в небе существо. Но не подлежит никакому сомнению, что первым действием этого бедняги было – завопить во всю глотку, а вторым – броситься куда глаза глядят.
Оба действия были совершенно верными. Ибо что еще остается человеку, когда прямо над головой парит, распахнув перепончатые крылья, отливающий золотом и бронзой громадный дракон?..
Карташенская ярмарка подняла голову, зажмурилась, взвизгнула и кинулась наутек, сметая на своем пути все и всех. Затрещал ломаемый помост, с истерическим ржанием сорвались с привязи напуганные кони, взмахивая рвущимися пологами, опрокидывались лавки… Голосили сбиваемые с ног женщины, орали мужчины, кто-то начал громогласно причитать, утверждая, что настал конец света…
Дракон, завершив круг, вытянул передние лапы и удивительно мягко для такого крупного животного коснулся песка, сразу же взметнувшегося вокруг него маленьким смерчем. Утвердившись на земле, ящер аккуратно сложил крылья и огляделся, поворачивая украшенную тяжелыми рогами морду. Царившая вокруг паника явно пришлась ему под душе – зверь сузил янтарно блестевшие глаза и довольно заурчал. Потоптался на месте и решительно направился к выходу с арены, волоча за собой длинный чешуйчатый хвост с костяной кисточкой на конце.
Окованные железом ворота взлетели вверх, поддетые рогами и с легкостью отшвырнутые в сторону. Дракон торжественно вышел на широкий проход, по которому должны были гнать быков. Зрелище, открывшееся ему, весьма напоминало картину только что завершившегося боя, откуда поспешно бежали и победители, и побежденные, бросив трофеи на произвол судьбы.
Ящер втянул воздух широкими трепещущими ноздрями и, плавно развернувшись, осмотрел привлекший его внимание предмет. Это была бочка – еще не вскрытая пузатая бочка с вином, окольцованная тремя железными обручами.
Поразмыслив, зверь поднял лапу и движением, выдающим немалую сноровку, подцепил крышку изогнутым когтем. Сорвав ее с бочки, он еще раз принюхался, одобрительно кивнул… и принялся лакать, зачерпывая вино длинным сероватым языком, слегка раздвоенным на конце.
Вслед за вином в желудок дракона последовали полдесятка сорванных с крючьев мясной лавки разделанных бараньих туш, содержимое нескольких тележек с фруктами, а напоследок зверюга ловким движением языка смахнула себе в пасть горку омаров со специями. После чего ящер плотоядно облизнулся и посмотрел по сторонам, точно желая сказать: «Ну вот, немного закусили, теперь можно и порезвиться!»
…Увидев в небе пикирующую золотисто-коричневую тварь и поняв, что дракон ему не мерещится, Конан был вынужден признаться самому себе, что здорово растерялся. Ему в голову не приходило, что дракон настолько обнаглеет, что решится наведаться в город, да еще к открытию ярмарки. Однако зверюга спокойно приземлилась, скрывшись за тряпичными крышами лавок, после чего последовал долгий миг полнейшей неразберихи. Единственное, что осталось в памяти – взлетевшая на дыбы лошадь донны Вальехо и медленно-медленно разваливающийся помост.
Теперь же над ярмаркой висела тишина, изредка нарушаемая скрипом сорванных с петель дверей, хрустом клонящихся стен и еле различимым шепотом успевших спрятаться под развалинами людей. Большая часть торговцев и покупателей рванулась к городу, кто-то сделал попытку добежать до реки и спрятаться в прибрежных камышах, но изрядное количество народу просто затаилось там, куда их забросило повальное бегство.
Киммериец не беспокоился за свою команду – многократно тертый, битый, тонувший и горевший корсар уцелеет в любой заварушке. Его больше интересовала судьба Агнессы, вроде бы сумевшей удачно спрыгнуть со спины взбесившейся кобылки. Однако все обозримое пространство занимали торчавшие во все стороны балки, стены и неопределимые обломки бывших построек, а вот красного платья графини было не видать. Что ж, будем надеяться, что она уцелела и оказалась достаточно сообразительной, чтобы не высовываться из своего убежища.
«Мое дело сейчас – это дракон. Прежде всего надо выяснить, где тварь, и чем она занята», – приняв это решение, Конан осторожно отодвинул упавший на него полосатый лавочный навес, выбрался наружу и прислушался. Такое громадное и наверняка неуклюжее животное должно шуметь, как стадо буйволов, лениво бредущих по болоту. Да, так и есть. Со стороны арены донесся гулкий удар, а затем – размеренный топот лап огромного существа. Значит, дракон решил прогуляться и направляется… Направляется к центру обширного поля, отведенного под торжище.
Рассчитывать на убийство зверя было бы слишком самонадеянно. Однако Конан хотел взглянуть на диковинное существо вблизи. Кроме того, тварь вроде как умеет разговаривать; может, получится узнать, что ей здесь понадобилось?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сказание о несостоявшемся подвиге
Несущаяся толпа увлекла Маэля Монброна и тащила за собой до тех пор, пока он не догадался удачным рывком перемахнуть через прилавок опустевшей лавки и притаиться там. К сожалению, укрытие оказалось не слишком надежным – дощатые стены лавки вдруг сложились, как игрушечный детский домик, и погребли Маэля под собой. Сорвавшаяся с крюка бронзовая лампа при этом чувствительно стукнула гостя из Аквилонии по затылку.
Сознания Монброн не потерял, но какое-то время все предметы казались ему расплывающимися и призрачными.
Придя в себя, Маэль начал неравную борьбу с досками, щедро утыканными гвоздями и щепками, за свое освобождение. Он сумел выбраться из-под придавленного балкой прилавка и даже дополз по шатающимся обломкам до того, что раньше было небольшим окном, а теперь напоминало рваную дыру. Монброн осторожно высунулся наружу… и замер, открыв рот и перестав дышать.
Шагах в двадцати от него стоял дракон.
Маэль был уверен, что с этого момента с его головой случилось нечто нехорошее – наверное, из-за удара лампой. В ней, то есть в голове, одновременно зазвучали два голоса. Один невозмутимо и хладнокровно перечислял:
«Дракон. Вне всякого сомнения, геральдический, Drago nobilis. Не самая крупная из встреченных когда- либо особей. Длина от кончика носа до кончика хвоста – около двадцати локтей, соответственно, размах крыльев должен составлять не менее сорока локтей. Нехарактерные для данной разновидности роговые образования на голове. Могут быть опасны в близком сражении. Преобладающие цвета окраски – зеленый, коричневый, желтый и бронзовый. Чешуя крупная, с загибающимися концами, типа „акулья кожа“. Очевидно, данный экземпляр еще не достиг зрелости и находится в стадии роста. В таком случае возможно наличие незатвердевших участков чешуи на брюхе, в области горла и мест сочленения крыльев с
