Алтанара, вспомнившего о том провале. Когда король встал, заявив, что сам лично проводит ее в покои, Нила была убеждена, что не сказала ничего лишнего. Гэн жив, она была уверена в этом.
Они отправились в комнату Нилы по бесконечному длинному, мрачному коридору, сделав столько поворотов, так что Нила потеряла представление о том, куда направляется. Она почувствовала, что легким не хватает свежего воздуха, а сама она просто валится с ног.
Но еще больше тревожили Нилу звуки — множество таинственных звуков, переполнявших ее. Они шли с Алтанаром по пустынному узкому коридору, и ей слышались непонятные звуки и голоса. По-видимому, Алтанар оставался к ним абсолютно невосприимчивым. Ниле же казалось, будто камни пытались заговорить. Она улавливала какой-то шепот, вздохи и бормотание, не в силах понять их или определить их источник. Алтанар ввел девушку в комнату, и ей потребовалась вся воля, чтобы тотчас не кинуться на кровать. Дождавшись, пока король уйдет, Нила плотно закрыла дверь, и звуки сейчас же исчезли.
Глава 75
Тихое покашливание за спиной заставило Нилу опасливо замереть. Вид маленькой женщины в бесформенной серой мантии настолько не вязался с тем, что она ожидала увидеть, что от удивления Нила долго не могла пошевелиться, вслушиваясь в гулкие удары сердца. Выпрямившись, она потребовала, чтобы та назвала имя и цель прихода.
Глядя в пол, темноволосая женщина, ответила мягким певучим голосом:
— Меня зовут Ти, я рабыня в замке и послана служить тебе.
— Мне не нужны рабы. Я не хочу, чтобы на меня работали.
Ти невозмутимо ответила:
— Мне приказано заботиться о твоем питании и одежде.
Несколько минут Нила в нерешительности стояла, оглядывая комнату. Это была коробка без окон — не намного лучше пещеры, решила она. В ней стояли витиевато вырезанный ящик для одежды и пара стульев. Спинки большой кровати были украшены тем же сложным узором, что и ящик. Нила поморщилась: это жилище подошло бы какому-нибудь медведю или бобру. Когда она села на одеяло, натянутое поверх пухового матраца, кожаные полоски в кровати тихо заскрипели.
Взглянув на Ти, которая, казалось, и не дышала, Нила произнесла:
— Мне нужно принять ванну.
Ти покачала головой:
— Ближайшие женские бани находятся в монастыре. Тебе нельзя покидать замок.
Нила никак не могла поверить, что во всем громадном здании не найдется для нее ванны, и Ти пришлось долго убеждать ее в этом. В конце концов Нила сказала:
— Ну, тогда достань мне какую-нибудь посудину побольше, в которую можно было бы налить воду. И пусть принесут горячей воды. Я грязная, у меня все болит, и мне нужно вымыться.
Ей показалось, что, когда Ти поспешно удалялась, на ее лице промелькнуло что-то, похожее на усмешку, но по печальному лицу ничего нельзя было прочесть. Когда маленькая рабыня вернулась, за ней шел мужчина, сгибавшийся под тяжестью огромной круглой деревянной лохани. Еще трое несли по два больших ведра горячей воды. Все были одеты в такие же грубые серые мантии и в присутствии Нилы все время смотрели в пол. Нила решила, что это типичная одежда домашних рабов — она видела и других слуг в сером. Те тоже выглядели покорными, конечно, но не настолько, как Ти или эти мужчины. То, что люди боялись уже одного твоего взгляда, было очень-неприятно, и, когда мужчины ушли, Нила спросила об этом. Немного приподняв голову, как будто в раздумье, Ти снова приняла прежнюю позу.
— Нам приказано. Тебе оказывают особые почести, и мы должны обращаться с тобой соответственно.
Нила рассмеялась:
— Почести? Да по мне лупили, как по барабану. Я вся в синяках, мои волосы забиты листьями и ветками, а моя одежда хуже, чем обноски торговца.
Теперь Ти действительно улыбнулась, и печаль, затаившаяся в уголках ее рта, тронула Нилу. Однако это выражение тут же исчезло, и рабыня сказала:
— Сейчас тебе надо принять ванну, пока не остыла вода.
Спорить с этим было невозможно, и, быстро раздевшись, Нила втиснулась в лохань. Когда она села, вода едва дошла ей до талии, а подбородок почти уперся в колени. Ти подняла первое ведро, и Нила зажмурилась, предвкушая приятный шок от потока горячей чистой воды.
Вместо удовольствия первые капли принесли раскаяние. Как она эгоистична, озабочена только своим положением! Обернувшись к Ти, она потребовала рассказать о Сайле. Лицо рабыни снова приняло бессмысленное выражение — она ничего не слышала о Жрице Роз. Нила настаивала, позабыв о ванне. Наконец Ти призналась, что слышала кое-что о камерах. Впервые, говоря это, она посмотрела Ниле прямо в глаза.
— Чем меньше тебе о них известно, тем лучше. Жрицу не станут пытать, но камеры очень маленькие и очень грязные. Это… неприятно. — Короткая пауза сказала Ниле больше, чем слова.
— Мы должны ее вызволить!
Ти пошевелилась, по-видимому пожимая плечами.
— Когда этого захочет Алтанар.
— Нет! Я говорю сегодня, сейчас! — Она попыталась встать в лохани, но Ти положила руку ей на плечо.
— Ты не можешь ее вызволить, пойми. Возможно, я смогу проследить, чтобы ей давали лучшую еду. Я попытаюсь. Если ты вмешаешься, то только сделаешь хуже и ей, и себе. — Внезапно Ти нагнулась и прошептала почти в самое ухо: — Твое оружие — терпение, и это все, что тебе надо. С ним ты здесь выживешь. Без него — нет.
Так же быстро, как она выдала свои чувства, Ти снова скрылась за непроницаемой стеной раболепия.
Некоторое время спустя Нила спросила:
— Ты долго жила в камере, правда?
— Я тебе говорила, как в прачечной жаловались, когда я заявила, что мне нужна одна из их драгоценных лоханей? — Засунув руку в карман мантии, Ти извлекла кусок мыла и немного ароматного масла. Отвернувшись, подобрала одежду Нилы. С сожалением хмыкнула, разглядывая повреждения, а затем открыто восхитилась тканью и работой. Нила сказала, что одежду шили жены Волков Джалайла.
Ти заметно напряглась. Свободной рукой она сделала быстрое движение, в котором, несмотря на женственную грацию, сквозила угроза.
— Мы слышали о твоем муже и его Волках. Солдаты Олы боятся его, как чумы. Офицера, упустившего его, когда он пытался тебя спасти, сейчас наказывают. Если он еще жив. Король, едва услышав, сильно разозлился. Все говорят, будто план похищения тебя и Жрицы был только частью большой игры, затеянной, чтобы победить одновременно Волков и короля Харбундая, и он с треском провалился. Ты знала благородного Малтена и его брата, барона?
Нила уловила прошедшее время.
— Они погибли?
Ти кивнула:
— Барон Малтен погиб в бою. Благородный почти два дня пел на Берегу Песен. Король радовался.
Нила спросила, что она имеет в виду. Ответ заставил ее задрожать, будто Ти поливала ее ледяной водой. Рабыня произнесла:
— Я отнесу эту одежду в стирку и принесу тебе мантию. Можешь поспать, если хочешь — никто тебя не побеспокоит. Я не стану шуметь.
Упоминание о сне как будто лишило Нилу последних сил. Сильнее заболели синяки, а глаза заблестели жарче. Ти еще не вышла за дверь, когда Нила стала вытираться. Непослушными пальцами она
