закрался холод. Ти до боли сжала ее руки. — Ты видела, как мы все кланяемся тебе. Ты должна понять, что ничего не можешь поделать. Он выбрал тебя. Эти стражи здесь, чтобы проследить, что ты не убежишь. Они хотят испытать тебя, понимаешь? Они надеются, что ты будешь достаточно глупа, чтобы прогневить его, и он отдаст тебя им. Ты меня понимаешь?! — Хриплая жестокость в шепоте Ти вывела Нилу из оцепенения, породив ужасное подозрение.
Она смогла произнести лишь одно слово:
— Алтанар?
Ти кивнула. На ее лице боролись симпатия и печаль.
— Некоторые женщины говорят, будто ему неведома нормальная любовь. Он может только использовать нас и не желает знать ничего другого. Вышвырнешь его из памяти — он станет просто еще одной неприятностью среди других.
Содрогнувшись, Нила покачала головой.
— Я не смогу, — и вдруг яростно добавила: — Я убью его. Или себя.
Ти встряхнула ее, и девушка отшатнулась. Потом услышала свой собственный голос:
— Я беременна!
— Тем более. Если хочешь сохранить свое дитя, сделай это. Когда он узнает о ребенке, то подумает, что это его, и оставит тебя в покое. Он защитит тебя.
— Защитит меня?
— Алтанар не тронет беременную женщину, если будет думать, что это его ребенок. Но если узнает, что нет… — Она содрогнулась, и воцарилось молчание.
Затем Ти добавила:
— Если он узнает, что я говорила с тобой об этом, — мне конец.
— Я не смогу! — Нила освободилась от сжимавших ее рук и обняла Ти. — Как, как мне перенести это? Он там? Они что, заставят меня пойти к нему? Неужели ты не можешь мне помочь? Хоть кто-нибудь! Я ненавижу его, Ти. Я не могу! Нет, никогда!
— Можешь. Иначе Гэн Мондэрк никогда не увидит своего ребенка. Или тебя.
Нила сползла по стене. Еле слышным голосом она произнесла:
— Он может не захотеть меня снова увидеть.
Ти так резко ударила ее по щеке, что Нилу отбросило.
— Тогда пропади он пропадом, а ты воспитаешь свое дитя, которое будет знать, что его отец оказался недостоин его матери! Но живи. Борись за жизнь. Не дай украсть ее у тебя.
Покачав головой, Нила простонала:
— Я не могу. Все, чему меня учили, восстает против этого. Дай мне нож, кусок стекла, что угодно. — Она с мольбой посмотрела на Ти. — Ты не знаешь, что это такое!
Лицо Ти перекосилось от ярости, превратив ее в воплощение мести. Она дрожала от мощи обуревающих ее противоречивых чувств, но несколько глубоких вздохов вернули спокойствие.
— Я знаю больше, чем ты себе можешь представить. Я знаю, ты в состоянии это вынести.
Нила поднесла руку ко рту, задыхаясь. Ти, резко отвернувшись, приказала:
— Пошли.
Когда они завернули за угол, половина блюстителей стояла почти в конце коридора. Проходя мимо ухмыляющихся молодчиков, Нила схватила руку Ти и прижала ее к себе, ища поддержки. Но она выдержала их взгляд, и это придало гордости — так недавно она смотрела на дворян в Тронном Зале. Припомнив, что Сайла рассказывала когда-то о трансе, девушка постаралась убрать из разума все, кроме ненависти.
Взглянув на стражников, она не отвела глаз. Сметенные ее непокорностью, улыбки исчезали и увядали, как опавшие листья. Нила видела беспокойные взгляды униженных глаз, осматривающие лица остальных, не желая быть уличенными в поражении. Позади нее Ти, не подымая головы, издала звук, похожий на причитание. Такой высокий и нежный, он словно повис в воздухе, оказавшись легче света масляных ламп.
Они миновали стражников, и Ниле больше ничего не оставалось, как идти туда, где ждал Алтанар. Сердце ее готово было остановиться.
Ти, ничего не говоря, отняла свою руку. Коснувшись ее плеча, Нила поблагодарила, а затем открыла дверь и вошла в комнату.
Алтанар сидел в своем кресле. Оно было огромным, подлокотники вырезаны в форме касаток, перевернувшихся набок так, что спинные плавники служили опорой для рук. Короля укрывала алая мантия с черным узором. Нила не разглядела узор, но то, что происходило, до мельчайших подробностей врезалось в память. Она слышала его запах — смесь пота, ладана и растительных масел. Видела ниточку на мантии, которая свисала, порвавшись. Замечала пропущенные цирюльником волосы на лице и пятна на тапочках. Как будто что-то произошло с ее мозгом, и она никогда ничего не сможет забыть из этой ночи.
В углу на полу сидел еще один человек. Это был маленький мальчик. Невидящие глаза смотрели сквозь нее, уставившись куда-то далеко за каменные стены. Он выглядел грустным и напуганным, но его руки с беглой грацией перебирали струны музыкального инструмента на коленях. Поистине волшебная музыка только подчеркивала непристойность всего происходящего.
Алтанар заговорил с ней — бессмысленная болтовня о связях между людьми. Он пытался еще раз убедить Нилу, что Гэна нет в живых, но ни разу не сказал это прямо. Он говорил о мужестве Гэна, буквально разбивая ее сердце, а потом связывал это с еще более идиотскими рассуждениями о ее способности объединить своих людей с Оланами. Когда он предложил ей вино из кувшина, припасенного для нужного момента, она отказалась, сама удивившись, что улыбается.
Нила подумала о ребенке. Он должен жить. Мой сын, говорила она себе. Это должен быть мальчик, который вырастет сильным и будет ненавидеть так, как ненавидит она, и воевать так, как воевал его отец. Мужчина, который сможет разрушать, крушить и сжигать.
Навязчивые воспоминания всех подробностей отступали на второй план, когда она думала об этом, и, хотя Нила продолжала слушать и отвечать, остальной разговор не оставил следа в ее памяти.
А потом Алтанар, потянувшись к ней, положил руку ей на грудь. Жест был грубым и похотливым, оскорбляющим до глубины души. Нила ударила его кулаком.
Музыкант перестал играть, и в воздухе повисла зловещая тишина.
Голова Алтанара стукнулась о спинку кресла, по подбородку потекла струйка крови. Из глаз брызнули слезы, и он отер их ладонью. Вытерев рот и увидев кровь на руке, король засмеялся.
Струны зазвенели в диссонансе. Комнату наполнила бешеная, одержимая музыка.
С видимым наслаждением он ударил ее наотмашь и, когда Нила упала, издал крик радости. Схватив за волосы, Алтанар поднял ее на ноги, словно предлагая ударить себя еще раз. Она вложила в движение все свои силы, но король нанес еще более мощный удар.
Последнее, что проплыло перед ее туманящимся взором, был Алтанар, разрывающий свою мантию и стоящий над ней, обнаженный и ликующий. Нила плюнула в него. Он выругался, увидев попавшую на одежду кровь, и занес обе руки над головой, сжав их в один громадный кулак.
Музыка перешла в единый настойчивый, повторяющийся, бешеный аккорд.
Как будто вспышка света ослепила ее, и Нила покатилась в холодный поток, уносящий ее все дальше и дальше, ласкающий и смывающий боль.
Глава 76
Согнувшись почти вдвое и держась за грудь, Гэн оперся о плечо Класа, когда тот взялся за ручку двери, ведущей в большую комнату совещаний. За дверью были смутно слышны голоса. Судя по интонациям, говорившие о чем-то горячо спорили.
Тейт, стоящая позади Гэна с Класом, подумала: Гэну ни за что не справиться с баронами.
Гэн обернулся к ней и спросил:
— Я тебе нравлюсь?
Конечно же, сейчас он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда на них наткнулся их патруль: Гэн
