— Ты что же теперь, учитель молодых воинов? Или Вождь Войны? — Ликат сделал вид, что ничего не заметил, но Сайлу всю передернуло. Голос Нилы был хриплым, она с трудом контролировала себя.
— Вождем Войны будет твой брат, — произнес Ликат.
Губы Нилы дрожали.
— Не говори так. Он слишком болен.
— Уже нет, — сказал он, наслаждаясь своим секретом. — Он говорил с Коули и Чело. Он звал тебя, Нила.
В то же мгновение Нила уже бежала к дому — юбка развевается, золотые косы блестят на солнце. Ликат не мог оторвать глаз, и Сайла еще раз увидела выражение, с которым он смотрел на молодую девушку. Она было последовала за подругой, но Ликат поймал ее за руку.
— Бей и Чело хотят поговорить с Нилой. И поговорить наедине, к счастью, потому что я хочу поговорить с тобой. О твоем положении здесь.
— Нам не о чем говорить.
Он улыбался, но это не могло смягчить выражения его лица.
— Мне есть что сказать. Ты поймешь. Во-первых, ты очень близко сошлась с Нилой.
Сайла кивнула.
— Это хорошо. Она собирается стать моей женой.
Сайла только смотрела, не в силах пошевелиться.
— Нила красавица, но с ней неинтересно, понимаешь? Кто-то должен развлекать меня. Когда мне скучно, я становлюсь раздражительным. Я даже могу кого-нибудь покалечить. Ты ее подруга, ты ведь не хочешь, чтобы она пострадала. Я ясно выражаюсь?
Сайла смогла только прошептать:
— Когда Церковь узнает о твоих словах…
Он вывернул ее руку, заставив вскрикнуть.
— Ты думаешь, у тебя будет возможность поведать свою историю? Теперь я контролирую лагерь. Тебе запрещено покидать его.
Это был удар, заставивший ее пошатнуться.
— Ты думаешь, что воины Собаки станут рисковать своими душами ради твоего — твоего развлечения?
— По лагерю ходит слух, что ты не настоящая Жрица. Я объяснил своим людям, что, если тебе нечего скрывать от нас, ты не станешь убегать. А если с тобой что-нибудь и случится, что ж, Церковь простит. — Он выпустил руку Сайлы, подчеркивая ее беспомощность. — Ты выбрала не тех друзей. Научись жить в новых условиях, и тебе станет только лучше. — И он вразвалку пошел прочь.
Сердце ее готово было выскочить из груди. Как только Сайла смогла двигаться, она поспешила к шатру Яна, не глядя второпях под ноги. Споткнувшись о веревку, она растянулась на земле. Не обращая внимания на зевак, Сайла с отсутствующим видом отряхнула колени и продолжила путь. Когда она наконец подошла к шатру, вид у нее был самый жалкий.
Через стенку доносились возбужденные голоса. Сайла двинулась на звук и уже протянула руку, собираясь открыть вход, но что-то остановило ее.
Мужской голос она не узнала. Его обладатель явно привык повелевать, но сейчас он говорил неуверенно:
— Чело и ее дочь ушли, как ты просила. Но это ничего не меняет. Никогда еще женщина не смотрела на священные клинки. Я не верю в твои обвинения, а ведь они — единственная причина, чтобы показать тебе мечи.
Голос Коули произнес:
— Я могу доказать свои слова. Они ведь в этом ящике?
Сайла отодвинулась от полога, пытаясь сообразить, где же стоят те двое, чью беседу она нечаянно подслушала. Успокаивая трясущуюся руку, она крепко сжала ее другой; с трудом она все же смогла прорезать в ткани небольшое отверстие. Осторожно раздвинув края разреза, девушка заглянула внутрь.
Прямо перед ней стоял старейшина. Его куртка была украшена горностаем, штаны — лампасами из меха норки. Шапка сделана из шкуры койота, остаток которой свободно свисал на спину наподобие плаща. В серебряные глазницы шкуры были вставлены глаза из полированного агата.
Бей лежал на своей кровати, его предплечье распухло так, что, казалось, вот-вот лопнет, кожа была пугающего темно-пурпурного цвета. Тем не менее верхняя половина руки выглядела намного лучше, а сам Бей спокойно спал.
Старейшина передал мечи Коули. Даже со своего неудобного места Сайла заметила, что они очень стары и сделаны намного грубее, чем любой клинок из кузницы Сабанда. Старейшина дрожащей рукой показал Коули на поверхность клинков, испещренную крошечными выбоинами и трещинами.
Нетерпеливо кивнув, Коули заявила, что состояние металла наводит на мысли о яде, и добавила, что болезнь Бея напомнила ей страдания погибшего мужа. Во время разговора она осматривала клинки, сначала один, потом второй, который она протянула старейшине. Ему явно стало не по себе, когда Коули указала на крупинки какого-то вещества, прилипшие к лезвию. Она заставила его подтвердить, что Фалдар, несомненно, был убит ударом меча, и яд не успел бы на него подействовать. Дождавшись, когда до старейшины начал доходить смысл его собственных слов, Коули стала доказывать, что тело Фалдара стерло большую часть яда с лезвия, но его остаток вызвал болезнь Бея.
Старейшина не хотел верить.
— Мы ведь не знаем точно, яд ли на нем. Я слыхал, как Ликат обвинял Мондэрков. Я догадываюсь о его планах относительно Бея и знаю, что ты поддерживаешь их. Кол и Клас люди чести. Поэтому мне нужны доказательства. То, о чем ты говоришь, — это самое ужасное преступление в истории нашего племени.
Лицо Коули дрогнуло. Моргнув, она облизнула губы. Но в голосе прозвучала не жалость или раскаяние, а только оживление, когда она повернула голову и повторила:
— Да, да, да. — Она подошла к противоположному входу и глухо свистнула. Тут же появился один из братьев Бея с цыпленком в руках. Он передал цыпленка Коули и вышел, но та ждала, пока не удостоверилась, что он отошел достаточно далеко. Все так же молча она сделала на лапке цыпленка надрез той частью лезвия подозрительного клинка, которая находилась около гарды. Птица дернулась и дико забила крыльями, но быстро успокоилась. Через пару секунд цыпленок уже почти не шевелился.
Когда старуха опустила его на ковер, он уже не держался на ногах. Сайла не смотрела на цыпленка, теперь ее взгляд был прикован к Коули. Губы ее изогнула едва подавляемая улыбка. У Сайлы было странное ощущение, что та гордится происходящим. Старейшина потребовал, чтобы она прекратила мучения птицы. Коули отрубила ей голову и позвала мальчика, чтобы он унес маленькое тельце.
— Гремучая змея не смогла бы убить его быстрее. Какие еще могут быть доказательства? Кто имел доступ к оружию? — спросила Коули.
Старейшина неохотно ответил:
— Я.
Коули осторожно подводила его к какой-то мысли.
— Разве мечи не осматривали перед поединком? И Клас и Гэн оба могли сделать это. Но ведь все видели, что Ликат вытирал их начисто.
Он кивнул. Сайла едва сдержала желание прикрикнуть на него. Разве он не замечает, что Коули знает все о священных клинках, на которые не смотрела ни одна женщина. Откуда она знает, что оружие проверяли? Откуда она знает, кто его проверял?
Старейшина был настолько потрясен, что просто не мог думать. А ведь его решение было их последним шансом. Он тупо произнес:
— Должно быть, они отравили лезвие во время молитвы.
Они стали складывать клинки обратно в ящик, и Сайла отпрянула от отверстия.
Ликат был отравителем. Она уверена в этом! Но все знали, что Фалдар принял вызов вместо Бея. Конечно! Бей должен был умереть, а не Фалдар.
Коули все знала. Сайла вспомнила, как эта парочка рыскала по болоту. Тогда она махнула мешком в сторону Ликата, и он испугался. Она сказала: гремучая змея.
