смело прощаться с этим порой жестоким, но все-таки прекрасным миром. – Да цепляйся же!
Он подсадил девушку, и та послушно попыталась ухватиться за нарочно скругленный верх забора. Когти рабирийки отчетливо проскрежетали по гладкой поверхности камней, и Ринга, потеряв равновесие и не удержавшись, свалилась вниз.
– Чтоб тебя… – только и сказал Конан. – Неужели так жизнь надоела?
Девушка ничего не ответила, поднялась на ноги и упрямо повторила попытку. На этот раз ей удалось подтянуться, она с трудом перевалилась через стену и спрыгнула вниз. Через мгновение оттуда донесся протяжный отчаянный вопль, слышный на все окрестные улицы и уж наверняка долетевший до туранских патрулей.
«Сет и все демоны, ну что стряслось на этот раз? И почему только я не оставил ее подыхать у милейшего Эридата? Как бы было спокойнее!»
Киммериец успел перебраться на другую сторону забора почти одновременно с появлением на улице отряда стражи, числом не менее десятка человек. До варвара долетел голос бывшего старшины погибшего патруля, требовавшего немедленно найти и схватить двух сбежавших преступников, причем не обязательно живыми.
Покрутившись возле забора, туранцы сочли, что негодяи убежали дальше по улице и, возможно, попытаются выбраться на окраину города. После некоторой перебранки часть стражников отправилась проверять расположенные вокруг города посты, а остальные рассыпались по близлежащим улицам.
– Ринга! – негромко окликнул Конан. – Где ты, кошка бешеная?
– Здесь, где же еще, – недовольно отозвались из темной массы колышущихся листьев. – Знаешь, розы больше не относятся к числу моих любимых цветов…
Девушка на четвереньках выползла из зарослей и уселась прямо на земле, на ощупь вытаскивая из волос и одежды запутавшиеся листья и веточки.
– Никогда не представляла, что упасть в розовый куст так больно, – пожаловалась она. – У здешних роз, наверное, вместо шипов железные колючки.
– Скажи спасибо, что вообще жива осталась, – хмыкнул киммериец, присаживаясь рядом и пытаясь в начинавшей медленно светлеть темноте понять, куда их занесло на этот раз. Кажется, вон то темное пятно – небольшой дом… – Ну ты и визжать…
– Посмотрела бы я на тебя – прыгаешь неизвестно куда, и попадаешь прямиком в какую-то редкостную дрянь с иголками, – огрызнулась Ринга, но не со злостью, а скорее по привычке. – Думала – сейчас без глаз останусь. Что остается в таком положении? Только вопить изо всех сил.
Она вытрясла из окончательно развалившейся и превратившейся в бесформенную копну волос прически оставшиеся листья, вздохнула и тихонько проворчала:
– Сначала обокрала хозяина, потом прокатилась на бешеной лошади, затем подралась неизвестно с кем и непонятно по какому поводу, а для полного счастья точно на ежа шлепнулась… И все за каких-то два дня!
– Можно подумать, один я в этом виноват, – попытался восстановить справедливость Конан, однако девушка, не обращая на него внимания, продолжала: – Что меня еще ждет, интересно знать? Говорили же мне – не связывайся с людьми, пропадешь, как есть пропадешь!
– Ну так возвращайся к мамаше с папашей, – предложил киммериец. Ринга уставилась на него так, будто он ляпнул что-то уж совсем жуткое и непотребное.
– Домой? Да стоит мне появиться хотя бы в лиге от Рабиров, как меня тут же изловят и с большим старанием разделают на мелкие кусочки! Не хуже, чем здешних бедолаг! Не-ет, лучше я у людей как-нибудь перебиваться буду… И вообще, не отвлекай меня, дай хоть разок поплакаться на тяжкую жизнь! Вот выскочит сейчас владелец этого тихого и уютного домика – да еще небось не один, а с целой сворой громил! – захочет узнать, кто это посреди ночи резвится у него в саду – и опять нам покоя не будет!..
– Не ной, – скривился варвар. Вообще-то хозяин дома, если только он от рождения не страдает непроходимой тугоухостью, уже давно должен обшаривать сад в поисках редкостно нахального крикуна, нарушающего ночной покой мирных горожан. Однако никто не выбегал из дома, размахивая факелами и заржавелыми клинками, впопыхах вытащенными из дедушкиного сундука, и не заходился в истошных воплях, требуя немедленно позвать стражу. Дом был странно тих. Может, наученные горьким опытом дэлирамцы предпочитают не высовываться даже в тех случаях, когда в их драгоценных личных владениях творится что-то неладное?
– Когда я действительно начну ныть, я тебе непременно скажу, – пообещала рабирийка. – А это я так, слегка расстроилась. От чрезмерно большого числа впечатлений, – она перестала дурачиться и недоуменно посмотрела вокруг: – Послушай, может в этом доме и не живет никто? Я же так старательно визжала, вся округа должна была в ужасе проснуться и встать на уши…
– Пустой дом в самом центре города? Сказки. Такого быть не может, – отмахнулся Конан. – Наверно, ты так всех перепугала, что хозяева попрятались и нос высунуть боятся. Нам, правда, от этого ничуть не легче. На улицы до утра соваться не стоит – опять наткнемся на кого-нибудь…
– …Или кто-нибудь – на нас, – подхватила девушка. – Тогда что же ты предлагаешь? Сидеть здесь до восхода?
– Почему бы и нет? Тут ничем не хуже, чем…
Киммериец не договорил. Между темных расплывчатых пятен, в которые превратились растущие в маленьком садике цветочные кусты и плодовые деревца, появился качающийся огонек.
– Смотри, тебя наконец услышали. Вон кого-то несет.
– Опять удирать? – горестно вопросила Ринга. – Я, между прочим, устала как собака. Мне как-то доселе не доводилось весь день и всю ночь напролет скакать по всяческим закоулкам да при этом драться почти с каждым встречным-поперечным…
– Теперь научишься, – безжалостно отрезал варвар, следя за приближающейся белой искоркой. Похоже, человек предполагал, где следует искать источник непонятных звуков и уверенно шел прямо к даже не пытавшимся спрятаться незваным посетителям. Хруст мелкого песка, которым были обильно посыпаны дорожки, отмечал его продвижение, и вот круг света коснулся сидевших возле стены людей.
«Интересно, он сразу завопит и со всех ног помчится звать на помощь, или можно успеть навешать ему подходящей лапши на уши? Он там один или их несколько?»
– Бел и его священные отмычки! – изумленно, но не испуганно проговорил неизвестный, поднимая фонарь повыше. – А ты откуда взялся? Ты же утонул – четыре года назад, на Западном Океане!
Он помолчал, явно наслаждаясь разлившимся в тихом предутреннем воздухе изумлением и задумчиво добавил:
– Впрочем, я всегда говорил – чтобы сжить тебя со света, понадобится нечто большее, чем банальный ураган. Я подозревал, что рано или поздно ты снова объявишься в наших краях, и вот ты здесь. Не сказать, что я особо рад, но выгонять тебя бесполезно, так что заходи, будешь моим гостем, что ли…
– Об этом трепались во всех кабаках – от Кордавы до Асгалуна. Где-то с опозданием на год тамошние новости добрались в наше захолустье, успев к тому времени обрасти такой бородой из сплетен и небылиц, что сразу и не разберешься, что может оказаться правдой, что – не совсем, а что – чистой воды выдумки. Но главное мы сразу поняли – ты натворил кучу дел, умудрился влипнуть во все возможные неприятности и героически пал. Знаешь, Карела страшно огорчилась, когда признала, что скорее всего ты на самом деле отправился на вечный постой к Нергалу. Головой не поручусь, но слишком многим показалось, что она даже плакала о тебе.
– Карела? – недоверчиво переспросил Конан. – Если она о чем и плакала, так только о том, что лишилась возможности лично оторвать мне голову…
Киммериец всегда считал, что у Карелы по прозвищу Рыжий Ястреб совершенно не в порядке с мозгами. Иначе с какой бы стати очаровательная девчонка занималась бы не подобающими каждой нормальной разумной женщине вещами, а носилась по горам между Немедией, Офиром и Заморой, командуя лихой шайкой наполовину разбойников, наполовину контрабандистов? Кроме того, Карела была готова в любой час дня и ночи прикончить любого, кто усомнился бы в ее праве приказывать или не признал бы ее лучшим бойцом по ту и по эту сторону Карпашских гор. Конан дрался с ней по меньшей мере трижды, не считая множества мелких стычек между делом, и потом признавался (правда, только себе), что всякий раз победа доставалась ему совсем не так легко, как обычно. Короче, Рыжий Ястреб была штучка еще та. Конечно, с
