личного секретаря. О большем Антуанетта и не мечтала.
С успехом сдав выпускные экзамены и получив степень бакалавра, Антуанетта примчалась на всех парусах в отель «Спортхорн» и рьяно взялась за дело. Она надеялась заслужить любовь Кларка самоотверженным трудом, веря, что, только помогая ему, научится думать и говорить так же, как он. Старалась вникать во все детали турбизнеса и решать сложнейшие проблемы. Она хотела оградить Кларка от трудностей, переложить основную часть забот на свои плечи и этим добиться его расположения. Но ей никак не удавалось угнаться за Кларком: он все время оказывался впереди нее как минимум на шаг. Но самое обидное заключалось в том, что Кларк видел в Антуанетте не женщину, возможную спутницу жизни, а только помощницу. Он хвалил ее за хорошо проделанную работу, а вовсе не за удачно подобранные сережки или гармонирующие с платьем туфли.
Иногда, разбирая с шефом кипу документов у него в шале, Антуанетта спрашивала себя: «Неужели он не замечает, что я в него влюблена?» Девушка уж по-всякому одевалась: и в строгий деловой костюм, подчеркивающий талию и открывающий стройные ноги, и в легкое летнее платье, трепещущее на ветру и облегающее фигуру, и в другие по-своему привлекательные наряды, но Кларк никак не реагировал на нее. Она часами просиживала перед зеркалом, изучала модные журналы, отвечала на тесты, прочла уйму книг по психологии мужчин. Везде говорилось одно и то же: надо дышать в одном ритме с любимым человеком, разделять его интересы и не быть ему обузой. Господи, да что же она делала все эти годы, как не разделяла его интересы? Может быть, она слишком много совала нос, куда не следует, везде старалась преуспеть? Вовсе нет, ей просто хотелось быть опорой любимому мужчине, вот и все.
Единственное, с чем Антуанетта не могла согласиться, — это любовь к горам. Пару раз она поднималась вместе с Кларком на скалы, но ей, мягко говоря, не понравилось. Она не могла заставить себя даже надеть высокие ботинки, без которых в горах не обойтись. А уж про систематические восхождения на альпийские вершины не стоило и заводить речь. Тут Антуанетта не была товарищем Кларку.
Временами ей казалось, что Кларк вот-вот догадается о ее чувствах и сделает, наконец, долгожданный шаг навстречу. Но этого не происходило. Между ними сохранялись дружеские отношения и ничего более.
Антуанетте нравилось бывать у него в шале, варить ему кофе, печатать под диктовку письма и документы. Она на все была готова ради Кларка. Почему же он этого не замечал?
Родители не знали о душевных муках Антуанетты. Мама смутно догадывалась, что в детстве ее дочь восхищалась Кларком, принимая это за обыкновенную детскую впечатлительность и любовь к брату, хоть и сводному. Близкие прочили ей в мужья Руди — сына знакомого ювелира — и не могли взять в толк, почему Антуанетта на все его предложения о замужестве отвечала отказом. Они считали, что Руди мог бы стать прекрасным супругом их дочери. Все уже сбились со счету, сколько раз он просил ее руки, но она не сдавалась.
Антуанетта мечтала об одном-единственном мужчине на свете, который стал смыслом всей ее жизни с самого детства. Она хотела выйти замуж только за Кларка Тьере. И поклялась, что добьется своего.
Однажды вечером, спустя два дня после того, как Кларк и Сильвия вместе съездили в Интерлэйкен, Антуанетта сидела у своего возлюбленного в шале и печатала письмо под его диктовку.
— Не пора ли нам выпить кофе? — внезапно прервался Кларк, потирая виски.
— Отличная идея, — ответила Антуанетта и вышла на кухню.
Она быстро сварила кофе, разлила его по чашечкам и принесла в гостиную, где ее ждал Кларк.
— Послушай, — начал он, — а не могла бы ты завтра поехать со мной в «Марианну»?
— А кто же останется здесь? — спросила Антуанетта, отпивая кофе.
— Всего на два дня. От силы три.
— Два-три дня? Всего! Могу представить, что здесь будет твориться, когда начальство покинет отель хотя бы на один час. Боюсь, это невозможно, Кларк. Приближается Пасха. Гостей все больше и больше, у меня так много дел в отеле, что я с трудом успеваю со всем справиться, а ты просишь уехать на два-три дня. По-моему, это неразумно.
— Значит, не поедешь? Антуанетта помотала головой.
— Не поеду. Слишком много работы.
— Жаль. Мне понадобится там помощник.
— В «Марианне» есть Мария. Она будет рада помочь тебе.
— Она точно так же занята, как и ты. Ну да хватит об этом. Как-нибудь справлюсь один.
Они допили кофе и возвратились к работе.
На следующий день Кларк с утра упаковал вещи и отправился в ванную. Бреясь, он мурлыкал себе под нос веселую мелодию. Надо еще зайти перед отъездом на пару минут к Антуанетте решить некоторые вопросы, а после он сядет за руль «бьюика» и помчится по дороге, думая о своем и прислушиваясь к урчанию двигателя. Вечером будет уже в «Марианне». Мария, менеджер отеля, хорошо справлялась со своими обязанностями, но проверить, как там обстоят дела, все же нелишне. Кларк намеревался прихватить с собой кое-какие письма из Германии, на которые требовалось немедленно ответить. Он мог бы отдать их Антуанетте, но текст ответа еще не успел составить. Трудность состояла еще и в том, что Кларк не очень хорошо знал немецкий. Ничего, сказал он себе, как-нибудь разберусь. Раскрою словарик и напишу.
Однако в глубине души Кларк понимал, что без Антуанетты ему не справиться.
Роберто принес завтрак, и Кларк попросил его отнести вещи в машину. Он с удовольствием перекусил, после чего оделся и бодрый вышел на улицу. Погода стояла чудесная. Самое милое дело ехать сейчас на машине: дорога сухая, солнце скрыто за облаками.
Кларк сел в «бьюик» и подрулил к отелю. Он направился в офис, где в это время должна была находиться Антуанетта. Проходя мимо дверей ресторана, Кларк заметил в зале Сильвию. И остановился как вкопанный — она показалась ему столь великолепной, что он просто не мог двинуться с места. Лучезарная улыбка, которую девушка дарила посетителям, каштановые волосы, собранные в аккуратный пучок, смелая челка, не пожелавшая, чтобы ее зачесали вместе с остальными локонами, — все вызывало в мистере Тьере благоговейный трепет.
Он откашлялся, собрался и подозвал Сильвию.
Она покорно подошла, очаровательно улыбаясь. В ее карих глазах было столько нежности и тепла, что мистер Тьере чуть не растерялся.
— Доброе утро, — произнес он охрипшим вдруг голосом.
— Доброе утро, сэр. — Голос Сильвии звенел миллиардом крохотных колокольчиков, напевавших какую-то незнакомую, но сладкую мелодию.
Мистеру Тьере было нелегко говорить. Он снова откашлялся и сказал:
— Сильвия. Вы, кажется, упоминали, что работали в Лондоне секретарем-референтом.
— Да, это так, сэр.
Девушка была рада, что мистер Тьере подозвал ее к себе.
Вечером того памятного дня, когда они вместе ездили в Интерлэйкен, Сильвия всю ночь не могла уснуть. Она то и дело выходила на балкон якобы подышать свежим воздухом и глядела на окна дома шефа. Хорошо ему, думала Сильвия, он сейчас спит, а я тут мучаюсь от бессонницы. Только ближе к утру девушке удалось заснуть.
Следующие два дня ей страстно хотелось, чтобы мистер Тьере подошел и пригласил ее… ну, к примеру, к себе на ужин. Она бы с радостью согласилась. Или просто заговорил бы с ней о пустяках. Но мистер Тьере не появлялся. Она знала, что они с Антуанеттой заперлись у него в доме и проводили там долгие часы вместе. Ужасно обидно, но виду Сильвия не подавала и старалась выглядеть веселой и жизнерадостной, что не замедлило сказаться на отношении к ней мужчин. Она же отделывалась от их приставаний шутками.
Дэйв Кротч в ресторан не заходил: с самого утра он отправлялся к своему шале, руководил ремонтом и оставался обедать вместе с рабочими.
— Вы можете написать под диктовку письмо на немецком языке? — спросил мистер Тьере.
— Ну, не знаю, — замялась она. — Наверное, нет.
— Жаль. Мне пригодилась бы ваша помощь.
— А как же Антуанетта? Она что, заболела?
