Ухватившись за ручку, он резко потянул. Дверь легко отворилась. Рука с мечом, непроизвольно дернувшись, пронзила пустое пространство. Человек медленно вошел в комнату, глаза его были полны страха. На полу в маленьком каменном горшке тлел ладан, тонкие струйки дыма поднимались и обволакивали иссохшее и морщинистое лицо старой, очень старой женщины. Через мерцающую пелену она смотрела на него с презрением, которое не вязалось с ее голосом, тихим, как ласка.
— А-а, это ты! Храбрый воин. Единственная приветствует тебя.
Она показала на два куска материи рядом с кадилом. От этого движения вошедшего окутали клубы дыма, и он резко отшатнулся. Лицо женщины скривилось в улыбке сострадания.
— Возьми это с собой, — сказала она, а когда воин повиновался, продолжила: — Передай это Жнее. Скажи ей: «Единственная опечалилась, увидев, что ты одержишь и другие подобные победы. Некоторые из них будут столь же важны, как сегодняшняя».
Пришелец, сделав над собой усилие, кивнул.
— А теперь бей, — скомандовала она, — все будет, как предначертано!
Человек, задрожав, осенил себя Тройным Знаком.
— Бей, — крикнула она, — сейчас же, или по слову Вездесущего ты узнаешь и о своей смерти. Бей, трус, как тебе суждено!
Он так и сделал, и его отчаянный вопль перекрыл стон, вырвавшийся из уст предсказательницы.
Снова раздался бой барабана-сердца. Задыхаясь от волнения, маленький человек бросил свой меч и закрыл руками уши, но ритм все равно проникал в каждую клетку его существа, разрывая плоть. Спотыкаясь, всхлипывая, как побитый ребенок, он попятился из комнаты и, оказавшись на солнце, бросился прочь.
Чуть погодя маленький человек приблизился к украшенным голубым и зеленым носилкам Жнеи, стоявшим у сосен на склоне горы. Женщина увидела его через полупрозрачную занавеску и, оглядевшись вокруг, приказала носильщикам удалиться. Оставшись одна, Жнея жестом подозвала маленького человека. Как только он подошел и преклонил колени, спросила:
— Ну что, сделал?
— Да, Жнея, — ответил он, отведя глаза. Его тон вызвал у нее подозрения. Женщина отодвинула занавеску: — Она что-то сказала, не так ли?
Мужчина протянул ей взятое из храма. Лицо у Жнеи вытянулось, когда она увидела свой собственный пояс, пропавший год назад. Вторым оказался лоскут мантии с вышитой эмблемой Ириса — одного из Орденов Избранных. Жнея бросила все это на землю к подножию носилок. Недвижно, словно окаменев, выслушала она предсказание, откинулась на спинку носилок и стала размышлять.
Эта эмблема, должно быть, принадлежала Сайле, когда та была ребенком. Сейчас она уже взрослая женщина, военная целительница. Значит, это — предупреждение. Всем известно, что предсказательница была другом свихнувшейся настоятельницы аббатства Ирисов с дальнего севера, известной своими истеричными видениями о Вратах. А Сайла — ее любимица. Кроме того, эти куски ткани доказывали, что для своих предсказаний прорицательница пользовалась личными вещами. Это был грех. То есть она была мошенницей. Никто из тех, кому открыто будущее, не станет спокойно ждать, пока его убьют.
И все-таки она абсолютно точно предсказывала многое на людской памяти. Ее слова о победах подтверждали, что она действительно что-то видела! Старая дура…
Внезапно Жнея резко выпрямилась. Конечно же! Победы! Предсказательнице было Видение: кто победит в грядущем противостоянии. И колдунья, не в силах вынести этого знания, сама захотела умереть!
Жнея выглянула из носилок и спросила мужчину:
— Ты уверен, что она умерла? Где твой меч?
Человек, все еще не вставая с колен, отпрянул, съежившись от страха.
— Да поможет мне Вездесущий, я это сделал! А потом услышал, как бьется ее мертвое сердце. Я бросил оружие, моей руке было больно. Больно, холодно, Жнея! Мой меч стал холоднее льда. Я и сейчас не могу согреться. Что мы наделали?
— Мы? — Жнея опустила между ними занавеску. — Ты совершил прегрешение на святой земле. Ты убил провидицу из провидиц! Молись, чтобы я продолжала благоволить к тебе и нашла епитимью, которая поможет тебе спасти душу. А сейчас убирайся!
Мужчина исчез.
Жнея задумчиво произнесла:
— Так она сказала — следующей весной? Через год… Немного времени. Если позволить этой дуре искать Врата, она приведет всех нас к расколу. Но если она что-нибудь найдет… — Думать об этом Жнее было невыносимо больно. Она уставилась в пространство, а потом сказала решительно:
— Провидица знала.
Жнея посмотрела на расшитые серебром и золотом носилки и улыбнулась. Потом улыбка постепенно погасла, губы сжались над стиснутыми зубами, глаза сузились, дыхание участилось. Грудь вздымалась так, словно женщина боролась с демоном, едва удерживая его в себе.
— Сайла, — сказала она, и имя это слетело с ее губ, как капля яда. — Сайла!
Книга первая
Путь ошибок
Глава 1
Отблески беспокойного огня, потрескивавшего в очаге, танцевали на стенах из необработанного камня. Не в силах осветить всю комнату, они вырезали в темноте блуждающий красноватый островок. Когда последнее полено развалилось в груду шипящих углей, в той части комнаты, куда свет не доставал, почувствовалось какое-то ответное движение.
В комнате стояло кожаное кресло, настолько потемневшее от времени, что стало чернее ночи. Опять послышался какой-то звук. В темноте проступила фигура, закутанная в черную мантию.
Из необъятного рукава лениво показалась рука. Она начала гладить мягкую шерсть ткани в каком-то задумчивом ритме, а потом решительно откинула капюшон. Вызывающе сверкнуло золото — массивный браслет и кольцо. В чертах лица читалась решительность и бескомпромиссность, едва ли не затмевающие красоту женщины. Волна черных как смоль волос блестящим водопадом растеклась по плечам.
Неспешно поднявшись, женщина направилась к очагу подбросить дров. Но по дороге насторожилась, прислушиваясь. В толстые деревянные ставни стучал дождь. В дымоходе постанывал ветер.
Она была уверена, что слышала что-то еще. Отдаленные крики? Стук копыт?
Этого не могло быть. Гэн Мондэрк не станет выводить войска из замка, не предупредив всех, кто в нем живет. Атакой это тоже быть не могло. Слышались бы крики сражающихся воинов и гром литавр.
По спине женщины пробежала дрожь, нахлынули воспоминания.
Много лет назад была такая же ночь, когда девочка почувствовала опасность, тяжелую жестокую силу, готовую обрушиться на ее дом. И дом этот был хижиной, а не замком.
Девочка носила другое имя, когда пришли воины и убили на ее глазах всю семью. Никому до нее не было дела, пока Церковь не избрала ее, спасши от смерти или рабства. Церковь дала ей имя и судьбу, что было ее правом и обязанностью.
Девочка выжила потому, что научилась прятать свои воспоминания. У Избранных нет воспоминаний — кроме тех, что связаны с Церковью. Иначе они исчезли бы. Навсегда. Таковы правила. Апокалипсис гласит:
