и, окровавленный, согнувшись от боли, снова ринулся в схватку. Микка оставалась рядом с Конвеем, защищая его с левого бока. Карда продолжал рвать зубами лошадей.
Издалека донесся голос Жреца Луны:
— Убейте церковных шлюх! Достаньте мне это оружие! Быстро! Луна победит!
Мужчина рванулся мимо Тейт, намереваясь добраться до Сайлы. Та подняла свой нож. Напрасно, потому что Микка бросилась на воина. Сайла вскрикнула, пытаясь не глядеть на то, что творилось у ее ног.
Конвей упал от удара в голову. Оглушенный, не видя ничего вокруг, он пытался встать на ноги. Микка разобралась с воином, повалившим ее хозяина. Карда проследил за тем, чтобы у Конвея было время и место, чтобы оглядеться. Завывая, кочевник напал на него. Конвей парировал, ударил сам, почувствовав, как удар отдается в руке, разворачивая его. Не было времени посмотреть на результат. В брешь, образованную упавшим воином, вклинился еще один.
Конвей услышал зовущий его голос. Ланта. Остатки адреналина встряхнули его тело, вызволив последние запасы сил. Он двинулся на голос, отчаянно ловя ее слова. В конце концов он пробился достаточно близко, чтобы уловить смысл, и, когда понял его, отчаяние дохнуло на него лютым холодом.
— Они идут, Мэтт! Они идут! — она показывала туда же, куда и Сайла. Женщины улыбались. Конвей решил, что они сошли с ума.
Когда он снова обернулся, едва не падая от усталости, то увидел только своих собак, Тейт и Налатана. На ногах не осталось ни одного из бойцов Урагана. Три отставших конника скакали вверх по склону заполненной дымом долины. Как странно, что они отходят в этом направлении, подумал Мэтт.
Они не промолвили ни слова, только хрипло и устало дышали, глядя на приближавшуюся волну новых всадников. Поддерживая друг друга, Конвей и Тейт заряжали «вайпы», готовясь к последней схватке.
Ланта схватила за ствол оружие Конвея, опустив его вниз. Тейт, пошатываясь, проходила мимо, когда ее остановил Налатан. Ланта смеялась, плакала, целовала Конвея от счастья и облегчения.
— Это же воины Собаки, Мэтт. Вестник, которого отправила Сайла, добрался. До дома. И мы туда пойдем. Мы пойдем домой.
Глава 115
Звук тихих голосов из лагеря наполнил пробуждающегося Конвея ощущением радости бытия, которое граничило с эйфорией. Закрыв глаза, он вспоминал встречу со спасшими их воинами Собак. Это было всего несколько часов назад, но ему казалось, что с тех пор прошли столетия. Эпизоды схватки были все еще яркими, но он не мог восстановить последовательность событий.
Самым приятным было воспоминание об охватившей их тогда радости. Он снова слышал гам радостных приветствий, всеобщее возбуждение, восторженное восхищение жизнью.
Обдумывая последнее ощущение, Мэтт посерьезнел. Битва за Врата не была похожа на остальные. Наконец-то он увидел все сделанное и почувствовал себя очистившимся, как если бы смыл с себя вину за все недостойное, что совершил раньше.
Он отчаянно хотел, чтобы так было на самом деле. В этот раз он защищал доброе дело. Это было больше, чем просто выживание. Больше, нежели туповатое доказательство своей сноровки, больше, чем извращенное чувство мести.
Нашел ли он в себе того человека, каким, как надеялся, мог бы стать? Был ли он достаточно сильным, чтобы противостоять дикой силе, не становясь дикарем? Был ли он достаточно мудр, чтобы идти на компромиссы, чтобы, обладая гордостью, не стать высокомерным?
Вряд ли кто-нибудь полностью обладал этими качествами.
Мэтт Конвей вздохнул, сознавая, что подошел к этим целям близко, как никогда.
Что-то прикоснулось к его лицу. Нежное. Влажное, восхитительно прохладное, с запахом трав.
Он открыл глаза. Рядом с ним сидела Ланта, подобрав под себя ноги, напоминая заботливую кошку, ухаживающую за своими котятами. Приветливо улыбнувшись, она выжала тряпку в миску, стоявшую на земле, и продолжила обтирать его лицо. Материя зашуршала о его жесткие усы, и она рассмеялась.
Все еще лежа на спине, Мэтт посмотрел ей в глаза и сказал:
— Знаешь, о чем я думал, спускаясь с того холма, в лагере Звездочетов, когда вы все были привязаны к столбу?
Ланта покачала головой, держа тряпку наготове. Ее поза говорила о том, что она готова убежать в любой момент.
— Я должен сказать тебе это, — проговорил он. — Весь путь вниз я повторял себе: что бы ни случилось, я скажу тебе, как мне стыдно. Меня не волновало, что я мог умереть; я хотел, чтобы ты знала. А потом я был слишком пристыжен, чтобы сказать вообще что-нибудь. Сейчас я могу это сделать. То, что я сделал, непростительно. Я даже не могу выразить, как сильно я сожалею о том, что обидел тебя. Я виноват.
Ланта продолжила обмывать его лицо. Мэтт вздрогнул от прикосновения к раненой левой щеке. Ланта помедлила, долго разглядывая тряпку. Потом она снова посмотрела на него, почти вопросительно, но твердо ответила:
— Не непростительно. Человек может простить все. Было время, когда я пыталась убедить себя, что я в этом тоже виновата, но на самом деле это не так. Пока я не признала этого, пусть даже и желая, я не могла простить тебя.
— Вот это-то я и должен был сказать тебе. Я никогда не буду просить тебя о прощении. Все, чего я хотел, — это чтобы ты знала. Это моя вина. Моя ошибка.
Ланта внезапно оживилась:
— Тогда, значит, все уже сказано.
Конвей открыл было рот, чтобы добавить еще кое-что, но, взглянув на нее, передумал. Тем же тоном она продолжала:
— Микка порвала свою повязку, пока ты спал, так что Сайле пришлось делать ее по-новому. У Налатана все отлично. За ним присматривает Тейт.
Конвей сел. Пламенеющий закат освещал отдаленные холмы. Изможденное солнечным днем небо было покрыто тонкой пеленой облаков, нетерпеливо ожидая несущего успокоение покрова тьмы. Он с удивлением обнаружил, что не помнит, как сюда добрался. Налатан, скрививший губы в усмешке над болью. Стоически хромающая Микка. Сайла, стройная и высокая, высокомерно не обращающая внимания на рану, окровавившую ее спину.
Конвей вспомнил Сайлу, разговаривающую с предводителем Собак. Конвей еще спросил у Тейт его имя.
Незнакомый голос раздался за его спиной:
— Я знаю тебя, Мэтт Конвей. — Появившийся молодой человек был хорошо сложен, на обнаженных руках бугрились мускулы. Он широко и открыто улыбнулся. — Мы уже встречались после того, как разбили Алтанара в Оле. Меня зовут Дарбаннен Вайяр, я ночной дозорный Людей Собаки. — Он взглянул куда-то мимо Конвея. Обернувшись, Мэтт увидел приближающихся Сайлу, Тейт и Налатана. Последние явно проснулись совсем недавно. Улыбнувшись им, он приветствовал Дарбаннена по всем правилам племени, потом поинтересовался, как воины Собаки попали сюда.
Тот кратко ответил, явно не в первый раз:
— Вестник от Жрицы Роз Сайлы прибыл к Класу на Бейлу. До нас и раньше доходили слухи, что Летучая Орда двинулась на Дом Церкви. Туда же направилась и Жрица. Мы нашли сожженный лагерь Орды, когда кочевники его покидали, и последовали за ними.
Конвей подозвал псов. Они прибежали, Микка ковыляла на забинтованной лапе. Конвей заставил ее лечь рядом, желая ободрить собаку. Она удовлетворенно вздохнула. Он мог бы поклясться, что она насмехается над надменным, гордым Кардой.
Снова посмотрев на Дарбаннена, Конвей сказал:
— Ты видел Дом Церкви. Насколько там плохо?
