определено. Оно здесь, рядом со мной.
Она попыталась превратить все в шутку и, улыбаясь, погрозила ему пальцем. То ли игриво, то ли прогоняя прочь.
Если бы она знала, что он сейчас произнесет, то не делала бы этого.
— А сейчас слушай: ты пробудешь в Косе столько, сколько я сочту нужным. Ты уже никогда в жизни не выйдешь из моего поля зрения или из поля зрения моих людей. Никогда.
Глава 49
Когда на следующее утро Тейт и Конвей прогуливались по крепостному двору, они заметили приближающегося Капитана. Бос и два воина нервно переминались неподалеку, оставленные командиром.
После обмена приветствиями Капитан начал беседу:
— Не покажется ли вам неуместным с моей стороны, если я спрошу, почему вы оба принимаете такое горячее участие в поисках Сайлы? — Несмотря на ровную интонацию вопроса, было заметно, что Коссиар очень заинтересован в ответе.
Ответила Тейт:
— Мы обещали помочь ей. Выиграть или проиграть.
— Я думал, вы связаны племенными или религиозными узами. Значит, вы просто друзья?
— Мы думаем, что этого достаточно, — заметил Конвей.
Капитан улыбнулся, закрываясь рукой.
— Давайте без недомолвок. Я думаю, что моя оценка дружбы должна быть объективной. Много лет назад я пожертвовал очень многим для того, чтобы занять это место. И говорить о друзьях… — Он указал на что-то за их спинами. Обернувшись, Тейт и Конвей заметили подошедшего Налатана. Доннаси поразилась, увидев, как тот с улыбкой поприветствовал их, а затем, почти не меняя выражения лица, сумел изобразить холодную нейтральность, здороваясь с Капитаном.
Тейт внезапно осознала, насколько Налатан одинок и какой опасности он подвергается. Решение Сайлы путешествовать через Кос подвергало риску их всех, но для монаха это было равносильно самоубийству. Ее взгляд скользнул по руке Налатана, покоящейся на рукоятке коссиарского меча, который он носил вместо своего потерянного оружия. Она быстро отвела взгляд, решив, что определенно не хочет, чтобы он достал клинок из ножен.
Капитан обратился к Налатану:
— Я не нравлюсь тебе. Почему?
Явно удивленный его прямотой, тот замешкался с ответом. Он покраснел.
— По многим причинам. Когда купцы вступают на территорию Коса, они должны либо торговать по вашим правилам, либо уходить ни с чем. Мое братство послало человека в Горы Дьявола для того, чтобы набрать людей для защиты Дома Церкви, ради нашего святого дела, и Коссиары атаковали нас. Кос никогда не помогал нам в наших битвах. Многие путешественники, приехав в Кос, уже не могли выбраться отсюда. К тому же Кос, не предоставляя никаких объяснений, запрещает путешествовать по своей территории искателям Врат.
— Все то, что ты сказал, правда. Мы ожидаем получить выгоду от торговли. Что ж в этом плохого? А вы позволяете набирать рекрутов на территориях, принадлежащих Дому Церкви? Если две группы кочевников ссорятся, разве вы спешите на помощь одной из них? Позволяете ли вы моим войскам разыскивать на вашей территории тех, кто бежал от нашего правосудия и нарушил наши обычаи?
— Кос заканчивается на гребне Гор Дьявола. Что же касается коссиарских обычаев, то мы кое-что об этом знаем.
— Территориальные права мы должны обсудить с вашими вождями. Я уже неоднократно настаивал на проведении таких переговоров.
— Ты забыл упомянуть рабов. — Слова Налатана звучали как приговор.
Настал черед Капитана покраснеть, однако его интонация оставалась спокойной.
— Наша экономика — это наше внутреннее дело. А что касается условий жизни наших рабов, то большинству из них живется здесь лучше, чем у себя на родине.
Тейт вмешалась в разговор прежде, чем Налатан успел отреагировать на последнюю реплику.
— Мы ненавидим рабство, как бы ты его ни защищал.
— Говорят, что ненависть — удел невежд.
Тейт больше не могла изображать хладнокровие.
— Я могу быть невежественна во многих вопросах, но только не в проблеме рабства. Я лучше умру. Захватив с собой как можно больше врагов.
Капитан улыбнулся.
— Никто не собирается тебя порабощать, даю слово. В любом случае рабы могут только работать. Ты же, несомненно, боец, несмотря на то, что в то же время являешься — и это также несомненно — женщиной. Наши женщины не воюют, а наши воины не рабы. Как видишь, мы бы не знали, что с тобой делать. Так что я тебя уверяю, чем бы ты ни занималась здесь, в Косе, ты была бы свободной. И очень богатой.
Сперва Тейт удивилась, услышав в его устах такое неуклюжее сравнение. Однако вскоре передумала. Этот человек ничего не делал бесцельно. Он был откровенен с Налатаном, так как был уверен, что тот лучше отреагирует на такое обращение. Капитан понимал, что она и Конвей ставят дружбу выше богатства. Тем не менее она была почти уверена в том, что он сделал ей предложение. Тейт решила форсировать беседу.
— Мы идем туда, куда нас ведет Сайла. Даже если бы мы и смогли жить в стране, где процветает рабство, я не вижу для этого никаких причин.
— Все же может случиться так, что мы будем сотрудничать.
— Мое братство запрещает подобное «сотрудничество», — ответил Налатан, угрюмо посмотрев на Тейт.
— Братство освобождает от обета при необходимости совершения действий, идущих на пользу братству и Церкви.
Налатан с удивлением посмотрел на него.
— Ты знаешь наш устав?
— Кос древнее, чем любое из трех братств. Мы многое знаем о вас. — Капитан снова повернулся к Тейт. — Я думаю, что мы еще вернемся к этому разговору.
Он отошел в сторону. Налатан первым нарушил установившуюся после его ухода гнетущую тишину.
— Это прозвучало так, как будто ты заинтересовалась его предложением, Доннаси.
— Мне просто было интересно, что он предлагает и чего хочет взамен. Он коварен. Видел, что он сделал? Подразнил меня приманкой, заставил проглотить ее, а затем оставил подумать обо всем этом. Он плохой человек.
Налатан был все так же угрюм.
— Он Коссиар.
Конвей решил вмешаться в беседу.
— Почему ты так его ненавидишь? Это похоже на какие-то личные счеты.
Налатан попытался уйти от ответа. Однако Конвей и Тейт продолжали расспросы. Наконец он сказал:
— Я могу лишь повторить то, что слышал. Вряд ли беглые рабы стали бы восхвалять бывших хозяев.
— Расскажи наконец что-нибудь, — настаивала Тейт. — Хватит намеков.
— Жертвоприношения. Жертвоприношения перед битвой. Жертвоприношения морю. Они убивают рабов.
