Выставить охрану вверх и вниз по течению, а также по обоим бортам. — Улыбка на лице Лорсо, когда он повернулся, должна была унизить Ондрата, на чьей территории были приняты такие меры предосторожности. Но Ондрат лишь ухмыльнулся, молча соглашаясь.
Когда они вошли в форт, Ондрат уже почти забыл об этом неприятном инциденте.
— Мы не держим охрану в это время года. Зима сама заставляет держаться всех подальше, там, где тепло.
Спрятавшись в глубине большого капюшона, Лорсо криво усмехнулся.
Ондрат затараторил:
— Я хочу поблагодарить тебя, что ты согласился провести эту встречу здесь, и особенно за то, что пришел сюда один. Союзники нуждаются в доверии больше, чем в оружии.
— Да, я спросил себя: «Зачем Ондрату обманывать меня?» — и не нашел ответа. Если бы я пришел сюда со своими людьми, нас было бы столько, что тебе осталось бы только храбро погибнуть. Но если ты меня схватишь, мои люди страшно рассердятся. Тебе же нужны друзья, а не враги. Так ведь?
— Конечно. — Ондрат открыл дверь в свой большой зал, семеня позади гостя. Одинокая фигура сидела перед очагом за громадным столом. Отблески огня бродили по залу, прорезая темноту. Где был огонь, там тепло, жизнь. Куда не доставали отсветы огня, там возле невидимых стен собиралась темнота.
Лорсо остановился.
— Это она? Кто охраняет остальные двери? Где они?
— Мы с настоятельницей лично проверили все входы и выходы, но это было перед тем, как я отправился встречать тебя. Никто вас не услышит.
Как зверь на незнакомой территории, Лорсо приблизился к настоятельнице. Дав ей бросить на себя лишь быстрый взгляд, чтобы она уверилась, с кем имеет дело, он отшатнулся глубоко во тьму, положив ладонь на рукоять меча. Согнувшись от напряжения, хромая больше обычного, он подошел к столу, затем развернулся и пошел обратно.
Настоятельница наблюдала за ним со своего кресла с забавной снисходительностью. Не вставая, она протянула руку.
— Я восхищаюсь твоей осторожностью, но заверяю, что нет никакой причины беспокоиться. Никому в голову не придет представить меня в обществе предводителя Скэнов.
— Поработителя, не предводителя. Меня называют Поработителем. И из моих людей именно моя душа подвергается опасности в нашем союзе.
— Несомненно. Но мы здесь собрались не из-за религии, не так ли? Тому есть более земные причины.
— Ондрат говорит, что сейчас самое время атаковать, и мы должны встретиться, чтобы скоординировать наши действия. Скэны же атакуют, когда захотят.
— Но ты же здесь. Значит, ты действительно считаешь, что нам есть о чем говорить. Не так ли? Барон Ондрат сказал, что Скэны должны напасть сейчас, пока нет Гэна Мондэрка.
— Он так сказал. А я ему ответил, что Скэнов не интересует политика Олы. Мы хотим смерти Гэна и его семьи, и твоей сестры — Сайлы.
— Сайла должна умереть. Нила и ее сын могут быть захвачены в плен, но тогда они должны быть у нас. Как заложники, — вступил в разговор барон.
— Потому что ты его боишься. Нет, Скэны убьют Гэна, и на этом все закончится.
Ондрат кашлянул и заговорил низким, сильным голосом:
— Отсутствие Гэна — большая удача, Лорсо. Конвей — Белый Гром — поднялся против него. Охранник замка слабеет, измученный ответственностью. Он ждет помощи только от двух людей. Настоятельница — одна из них. Она может практически сдать его вам.
— А кто второй человек? Можем ли мы его быстро убрать? Это не колдун, который помогает Гэну, Леклерк, что живет на ферме к югу?
Ондрат умоляюще посмотрел на настоятельницу. Ее плотно сжатые губы и острый взгляд ясно дали понять, что она думает о его нежелании отвечать на прямой вопрос Лорсо.
— Я не думал говорить о ней. Это Джалита, девушка, которая убежала от твоих людей. Он сохнет по ней, как старый пес. Она подогревает его. Омерзительная картина. Вообще, он пьяница. Я знаю, ты должен ненавидеть ее, мы тоже ненавидим. Если она останется жива, мы будем рады передать ее тебе.
Голова Лорсо опустилась, словно ему было безумно тяжело продолжать. Он издал какой-то хлюпающий звук — не то шипение, не то свист. Ондрат и настоятельница старались не глядеть друг на друга; они пытались не смотреть и на Лорсо. Его голос, когда он заговорил, был столь же твердым, как прежде.
— Вот что будет дальше. Я вернусь сюда в ночь третьего дня от сегодняшнего. В ночь четвертого дня луна встанет лишь на половину. Скэны начнут атаку на исходе ночи.
Ондрат прервал его:
— Не лучше ли немного отложить ее? Если не будет луны, вы ничего не увидите.
Лорсо опять издал странный звук. Настоятельница пожирала глазами Ондрата. Лорсо продолжал:
— Мой акулий челн, конечно же, пойдет впереди. Ты приготовишь нам укрытие. Мы заляжем там на четвертый день и приготовимся к атаке. Если Гэн Мондэрк вернется к тому времени, то умрет вместе с семьей, если нет, то женщина и ребенок умрут без него. Если Сайла выживет в сражении, она достанется мне, и Джалита тоже. — Он поднял глаза. Взгляд был диким, блуждающим. Ему пришлось напрячься, чтобы сосредоточить его на Ондрате. Когда это удалось, он уставился на череп барона.
— Твои люди должны ударить, когда услышат боевой клич Скэнов, не раньше. Ведьма и Джалита должны быть живьем переданы мне. — Он встал. — Будь готов.
Лорсо уже был на полпути к выходу, когда барон и настоятельница пришли в себя. Темнота проглатывала звуки его шагов на каменном полу. Настоятельница гневно махнула рукой на Ондрата и цокнула языком, как на пугливую лошадь. Он пулей выскочил вслед за Лорсо.
Аккуратно положив руки на подлокотники кресла, настоятельница расслабилась и устроилась в нем поудобнее. Она опустила подбородок на кончики пальцев. Улыбка расплывалась по ее лицу.
Домел был полностью согласен с Ондратом в том, что касалось секретности политических дел. Но его очень волновала пропасть, внезапно возникшая между ним и его благодетелем. Домел мог очень точно сказать, когда это случилось.
Три ночи назад.
В ту ночь у барона был посетитель. Очень важная особа. Масса предосторожностей, включая надсмотрщика за самим Домелом. По злобному замечанию Скэна это уже было излишним, как и ночной визит настоятельницы, которая приехала, когда стемнело, и отбыла еще до рассвета.
Домел доверял своему чутью. И больше не доверял барону Ондрату. Кроме того, он никогда не доверял этой старой вешалке со стальным взглядом, называвшей себя настоятельницей.
Так он сидел у себя, связывая вместе длинные кожаные вожжи, недавно украденные на конюшне. Получалась довольно крепкая веревка. Да она и должна быть крепкой: от его окна до земли было не меньше, чем три человеческих роста.
Перед тем как его вежливо, но безоговорочно заключили под замок этим утром, он видел, как барон прогуливался, готовясь к очередному визиту. Повар ворчал, что приходится готовить для чересчур поздних гостей, и расспрашивал о визитере, которому надо было готовить сырые или маринованные овощи и рыбу вместо мяса. Для Домела это означало: Скэны. А Скэны — это предательство.
Пока он трудился, тьма окутала форт. В маленьком кожаном мешочке была сажа. Он зачерпнул немного и протер ею веревку. Теперь светлая кожа не выдаст никому его тайный уход.
Домел разыграл замечательный спектакль с отходом ко сну. Затем забил под дверь деревянный клин, вымазал лицо и руки сажей. Привязав веревку к тяжелому столу, он выбросил другой конец в окно. Спускаться по узлам было несложно. Домел легко спрыгнул на землю и через мгновение был уже у стены, напротив дальнего конца большого зала.
Наверху под самой крышей было треугольное окно. Летом оно закрывалось щитом, позволявшим
