была старше Джалиты всего года на два.
Как ни странно, Джалита выглядела старше Нилы. Нет, не по возрасту, а по своей опытности. Уравновешенная, расчетливая. Ее глаза напоминали острия мечей: пронзительные, уверенные.
Слуги внесли подносы с едой. Вошли музыканты и заняли свои места на небольшой сцене. Слуги расставили глиняную посуду с зеленью и последними летними помидорами. На столе появились глиняные бутылки с настоянными на травах маслами и уксусами, быстро наполнившими помещение своими ароматами. Потом последовали два тяжелых блюда с кусками запеченного окорока. Все передавали друг другу тарелки с овощами — кукурузой, фасолью, картофелем. Возникший в зале ровный приглушенный шум сидевших за трапезой людей, по мнению Сайлы, совершенно отличался от трапез при дворе Алтанара. В те времена больше пищи выбрасывалось, чем съедалось. Теперь, когда с едой стало трудно, Гэн требовал, чтобы в замке подавали достаточно пищи, но не больше. А еще в прошлые времена в зале звучала музыка с металлическим нотками, с ревом труб и пронзительным звоном бубенцов, а не такая мелодичная струнная музыка в сопровождении приглушенных небольших барабанов. Люди при дворе Алтанара смеялись, выражали одобрение и удивление через силу. Воздух был пронизан фальшью. Сейчас же тут собрались друзья.
Вдруг Сайла напряглась, насторожилась, как олень, почуявший охотника. Здравый смысл подсказывал, что ей нечего опасаться среди этих празднично настроенных людей, что ей нечего учуять среди ароматов яств и питья.
Ее внимание привлекло какое-то движение. Со своего места в противоположном конце зала поднялась настоятельница Фиалок. Зеленая подкладка ее откинутого капюшона сверкала в свете огней, как драгоценный камень. Будто почувствовав на себе взгляд Сайлы, женщина остановилась. Стоя позади сидевших за столом людей, которые ничего не замечали, она медленно повернулась и посмотрела Сайле прямо в глаза.
В это мгновение для Сайлы больше никого другого в зале не существовало. Пропал шум застольной беседы, исчезла музыка. Были только злые глаза настоятельницы Фиалок.
Глава 27
Настоятельница Фиалок натянула на голову капюшон. С побледневшим злобным лицом, через всю залу она сверлила взглядом Сайлу. Ее глаза будто пригвоздили Жрицу Роз к месту, как взгляд сверкающих глаз змеи сковывает птицу.
Нахлынувшая злость помогла Сайле освободиться от действия этого гипнотического взгляда. Она уверенно посмотрела в глаза этой женщине. Взгляд настоятельницы Фиалок требовал покорности одной воли другой. Это была беспощадная схватка, и касалась она не только Церкви. Сайла насмешливо улыбнулась в ответ на это высокомерие.
Настоятельница Фиалок дрогнула. Повернувшись, она пошла дальше, будто ничего не случилось.
Довольная своей маленькой победой, Сайла удобнее устроилась на стуле. Кто-то коснулся ее локтя.
— Я видела, — дрожащим шепотом проговорила Ланта. — Этот взгляд. Она никогда прежде не показывала так открыто своих чувств. Церковь уже отвергла нас. Мы этому никогда не противились и не оспаривали это. Отчего же так явно показывать свою ненависть именно сейчас?
— Это хороший вопрос, — автоматически и рассеянно ответила Сайла. Внутри у нее бушевали противоречивые чувства. Удивительные. В то же время она ликовала. С каждым ударом сердца она осознавала, что в ее душе что-то изменяется. Ее мысль работала с поразительной ясностью. То, что она увидела своим внутренним взором, было настолько точным, что это вызывало у нее буквально отвращение.
Образы.
Прежде чем нанести удар мурдатом, Тейт всегда отводила в сторону свою левую руку.
Прежде чем отдать своим собакам команду, Гэн всегда почти незаметно кивал головой.
Настоятельница Фиалок всегда дважды моргала сразу после того, когда она делала заведомо ложное заявление. Прежде чем произнести ранящие обидные слова, она всегда облизывала губы.
Почему сейчас? Какая польза от этих наблюдений?
В чем сущность этой неизвестной, неодолимой силы, растущей в ней? В этом была какая то причина, она это чуствовала. Если в происходящем есть какой-то смысл, то какой?
Сила. Воля. Хитрость.
Качества, а не чувства. И все же Сайла ощущала их в себе. Наверно, так земля ощущает движение семян, подумала Сайла. Она взглянула на свои руки. Они несли исцеление, устраняли вред. Сайла, военная целительница, несла жизнь. Ее врагом была смерть.
Наконец Сайле все стало ясно. Она это осознала каждой своей частицей. Молчаливый ужасный вызов настоятельницы Фиалок заставил Сайлу превзойти все обычные уровни восприятия.
Сайле были знакомы страдание и борьба, то волшебство, которое переполняет сердце избежавшего страшной опасности. Но это новое ощущение было совсем другим. Его не могли понять те, кто только боится смерти и никогда не соблазняется ею. Ставки были неизмеримо больше, чем одна жизнь против другой жизни. Победитель в этой схватке будет определять добро и зло для многих будущих поколений. Эта ответственность подавляла. И все же Сайла испытывала восторг. Все ее существо ликовало в радостном предвкушении.
Вот почему Клас всегда поет перед лицом врага.
Сайла взглянула на Тейт, свою подругу, которой она так часто завидовала и которой было известно чувство ужасной смертельной опасности. Эта отвлеченная мысль быстро покинула Сайлу, и она сосредоточилась на источнике своих размышлений — на настоятельнице Фиалок.
Начиналась настоящая война за власть в Церкви. Сейчас.
На кон были поставлены души неисчислимого множества, неизвестных людей, но людей, заслуживающих веры, проповедующей надежду, а не подчиненность. Не могло быть никакого компромисса. Сайла подумала, а возможно ли тут хоть милосердие, чувство сожаления.
Завет Апокалипсиса гласит:
Сайла решила никогда не забывать об этом предостережении.
Остановившись там, где соединялись два стола, настоятельница Фиалок уселась в темном углу. Завернувшись в свою накидку, она стала почти невидимой.
— Она собирается устроить сцену, — прошипела, как рассерженная кошка, Ланта. — Что она задумала?
Сайла покачала головой.
— Кажется, я знаю. Что меня удивляет, так это время, которое она для этого выбрала. Ты об этом сама говорила. Когда мы только прибыли в Олу, ей не терпелось схватиться с нами потому, что мы стали отверженными. Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы она могла высказать свою личную неприязнь. Но показала она ее только сейчас. Действительно, почему сейчас? Смотри, что это?
Прервав ужин в самом его конце, Кейт Бернхард, Дженет Картер и Сью Анспач ввели в зал Избранных, построенных в две колонны. У Сайлы, как и у остальных женщин, невольно вырвалось восторженное восклицание. Все замолчали в ожидании продолжения. Девочки плыли по залу, источая почти ангельскую серьезность, возможную только благодаря их детской невинности. Их ноги были скрыты длинными черными накидками, а головы — капюшонами, из-под которых были видны только возбужденные лица. Эти маленькие фигурки были обуты в мягкие комнатные туфли. Они будто по волшебству проплыли мимо обитых железом дверей через выложенный каменными плитами пол, который вдруг показался грубым и некрасивым.
Образовав полукруг напротив столов, дети в ожидании остановились. Сью Анспач отошла от своих
