Ондрат, Кревелен, Бирда, Милл.
Имена. Чинги выбивали их имена.
Она услышала голос Конвея:
— Стражники, остановившие меня и Тейт у Восточных ворот, сказали, что если бы тот барон не поспел вовремя, то они бы убили ее. Мы останемся здесь, пока не будем уверены, что с ней все в порядке.
Сколько друзей вокруг, и у всех такие взволнованные голоса. Сайла почувствовала, что снова теряет сознание. Она изо всех сил старалась противиться этому.
Какой барон? Кого он спас?
Снова заговорил Гэн:
— Вы и представить себе не можете, как мне стыдно. Из всех великородных Олы он — единственный, кому я верил меньше всего. А он спас жизнь одному из моих друзей. Я должен теперь извиниться перед ним?
— Тебе не обязательно делать это, — сказал Конвей. — Он не знает о твоих переживаниях, зачем ему говорить об этом? Просто поблагодари, и все.
Кто-то постучал в дверь. Нила сказала пришедшему:
— Барон Ондрат, мы только что говорили о тебе. Мы в большом долгу перед тобой.
Сайла напрягла свой слух, чтобы расслышать голос гостя. Голос был низкий.
— Не стоит благодарности. Я проклинал все на свете, когда пришлось выйти на улицу в такую непогоду, и тут в свете молнии увидел, что там происходило.
Глаза сами собой закрылись. Сознание помутилось. Сайла попыталась вспомнить все, что с ней случилось. Ночью она не смогла рассмотреть лица мужчины, который ударил ее по голове. Может, это был Ондрат? Барон тем временем продолжал рассказывать подробности ночной схватки:
— Она добивала первого нападавшего, когда второй…
— Это неправда. — Голос Ланты был высоким и резким. — Я осмотрела рану на ее голове. Она, должно быть, стояла на коленях, пытаясь помочь ему, когда второй нанес удар.
— Конечно, конечно. Простите меня, Жрица, за мои поспешные выводы. Я только делаю предположения, исходя из того, что видели мои старые глаза. Как я уже говорил, она нагнулась, и в этот момент второй нанес ей удар. Это произошло очень быстро, и я еле успел заколоть его прежде, чем он довершил свое грязное дело. Она будет жить?
— По крайней мере, у нее больше шансов, чем у того, которого ты сразил, — ответил Гэн. — Я навеки твой должник.
— Рад помочь, Мурдат.
Разговор стал походить на отдаленное жужжание пчел. Голос Ланты слышался как будто из-за стены:
— Моя дорогая, вдохни дым. Пусть он успокоит твою боль. Тебе станет лучше.
— Сколько времени прошло? Когда меня ранили?
Быстрая, как всегда, Ланта все поняла. Она нагнулась и тихо сказала Сайле прямо в ухо:
— Ночь, день и еще ночь. Это второе утро с тех пор. Военная целительница осмотрела тебя и сказала, что у тебя сильный ушиб, но переломов нет.
— Кто? — Сайла услышала, как Ланта задержала дыхание, и открыла глаза. Лицо Ланты было теперь над ней. Оно все было перекошено от страха.
— Бывший раб и торговец. — Она почти проглотила последнее слово.
Сайлу чуть не стошнило. Торговец. Это было очень важно. Но почему? Смятение овладело ею, а с ним вернулась и боль. Как бы там ни было, но Сайла больше не могла ей сопротивляться. Дым обволакивал и дурманил. Снова послышались убаюкивающие звуки чингов.
Ондрат, Кревелен, Бирда, Милл.
Обман. Кто-то лжет. Но кто?
Затем самое ужасное из произошедшего дошло до ее сознания.
Сайла, Жрица Роз из аббатства Ирисов.
Убийца.
Сайла закричала от отчаяния. Благословенное забытье охватило ее.
Леклерк оглянулся. Еще несколько шагов, и стены Олы вдалеке станут совсем не видны. Ну и черт с ним, подумал он. И черт со всеми теми людьми, которые думают, что все знают. Леклерк фыркнул, но тут же озабоченно оглянулся по сторонам — не заметила бы Джалита.
Но она заметила. Ее лицо приняло вопросительное выражение.
— Что это с тобой? Ты что, вспомнил тот глупый спор с Налатаном?
— Ну, в общем-то, да. Он не должен был держать нас взаперти в городе.
Поджав губы, Джалита кивнула в знак согласия.
— Тебе не следовало задерживаться там. Но я рада, что ты высказал ему все это. Если он хочет командовать людьми, то пусть лучше начнет со своей так называемой жены.
— Так называемой? Сайла сама устроила всю церемонию.
— Истинная Церковь… Я имею в виду, что Сестра-Мать, а не истинная Церковь, отлучила Сайлу. Она не имеет права женить людей. Да и Тейт больше походит на мужчину, чем многие из настоящих мужчин. И неудивительно, что Налатан такой злой.
— Тейт — хорошая женщина. И все эти разговоры об отлучении — просто чтобы запугать нас. Обычные уловки. — Леклерк оглянулся. Дорога здесь была единственным доказательством существования людей. Они покинули город недавно, на рассвете, но он не мог отделаться от чувства одиночества, путешествуя по этому глухому месту.
Джалита предложила:
— Давай-ка подгоним лошадей. Ну-ка, кто первый доскачет до той горы! — Она тут же, не дожидаясь Леклерка, пришпорила свою лошадь. Леклерк бросился вдогонку.
Леклерк не любил лошадей — они кусаются и брыкаются. Когда вы сидите на них верхом, они пытаются вас сбросить или проскакать под деревом так, чтобы вас задело ветвями. Они становятся на дыбы. Во время езды седло натирает вам зад.
А теперь умножьте это все на быстрый галоп.
Но сейчас Леклерк был доволен ездой. Ему нравилось быть вдалеке от назойливых людей, вместе с Джалитой. Леклерк стиснул зубы.
Когда они подъехали к горе, Леклерк стоял в стременах, как будто это могло спасти его от боли во всем теле. Повернувшись к Джалите, он сказал:
— Это было здорово. Ты хорошо ездишь на лошади. — Усаживаясь в седло, Леклерк не смог сдержать стона. Пытаясь что-то сказать, он поначалу не мог совладать с языком. Откашлявшись, он произнес: — Мы можем расположиться на обед вон у той коряги — там много мягкой травы и мха. К тому же они прохладные.
— Прохладные? Глупенький. Сегодня утром на траве был иней, и теперь трава не прохладная, а холодная.
Леклерк попытался рассмеяться.
— Разве я сказал прохладная? Я хотел сказать, удобная. Мы здесь, у нас есть меха и теплая одежда. Мы можем наслаждаться яркими красками осени, и я хотел сказать, что это будет здорово.
Придержав лошадь, Джалита подъехала к высокому черному камню. Издав восхищенный возглас, она показала рукой:
— Смотри, там речка. С небольшим песчаным берегом. Давай пойдем туда. Там мы поедим и немного пройдемся. — Джалита соскочила с лошади. Напевая себе под нос, она отвязала дорожную сумку и достала еду.
Леклерк сполз с лошади. Прогулка по земле после столь длительного путешествия верхом была для него тяжким испытанием. Джалита попросила:
— Разведи огонь, Луис. Здесь много сухого плавника. Ты взял топор?
Занимаясь заготовкой дров, Леклерк решил, что работа топором — верх мучений. Каждый удар
