раны согласно заложенной в метаклетку программе! А разве операция на мозге — не рана?
Глаза Киры широко раскрылись.
— Брат… — прошептала она.
— Что бы с ним ни делали люди, он быстро оправится! — воскликнула Орби. — Мы должны его спасти!
Кира судорожно вздохнула.
— В комплекс не пробраться.
— Ты же спаслась!
— Прибора, спасшего меня, больше нет. Он одноразовый.
Орби умоляюще сложила лапки перед грудью:
— Подруга, ну пожалуйста, подумай хорошенько, ты же такая умная, такая смелая! Должен быть способ!
— Способ… — глухо повторила Кира. — Я не знаю.
Но ее разум уже работал на полную мощность. И, с каждой минутой, безрадостное и бесцельное будущее все дальше отступало в небытие.
— Чуть правее. Еще немного… Отлично! — Элджи радостно кивнул и обернулся к Насте. — Спасибо, огромное. Правда. Я не ожидал.
Девушка нервно улыбнулась.
— Не за что… Элджи. Какую программу включить?
— Нэйшнэл Джиографик, — попросил пленник. — Или Дискавери. Другие каналы я не смотрю.
Вздрогнув, Настя с натугой кивнула и повернулась к небольшому настольному телевизору.
— Может, «Планету зверей»? — спросила она, переключая каналы. Элджи покачал головой.
— Нет, я ненавижу животных.
Девушка чуть не уронила пульт.
— Что?! Но… Почему?
Элджи вздохнул.
— Это не так просто объяснить, Настя.
Ученая придвинула табуретку к столу.
— А ты постарайся, — сказала она серьезно. — Я хочу понять, изучить характер. Ведь ты… — она запнулась, но все же закончила: — Наш первый брат по разуму.
Элджи вздохнул.
— Боюсь, я такой же продукт человечьей цивилизации, как и сами люди. Иное строение тела ничего не меняет, ведь я родился и жил среди вас, впитал вашу культуру и систему ценностей. Даже образование получал из ваших книг.
Он улыбнулся.
— От «мышиного» поведения во мне осталась разве что потребность грызть всякие шишки. Разум- разумом, а резцы стачивать надо.
Настя помолчала.
— В тесте прогрессивных матриц Дж. Равена ты регулярно выдаешь 100 %. Вчера тебе дали тест Кеттела. Знаешь, сколько баллов ты набрал?
Элджи огладил усы.
— Должно быть в районе двухсот, если я, конечно, не тупею с годами…
Девушка с натугой кивнула.
— Двести семнадцать. Средний человек показывает 100–120 баллов, ученые — до 180, Эйнштейн набирал 297. Твой результат на три балла выше, чем у Глеба Николаевича.
Элджи смущенно покрутил в лапках хвост.
— Ваши тесты очень простые, на самом деле… — буркнул он. — И неверно отражают интеллект. Скажем, все задачки на подстановку недостающих букв к корневому слову и расшифровку анаграмм, в большей степени проверяют словарный запас, чем разумность, а поиск цифровых закономерностей в матрицах сильно зависит от умения быстро считать в уме, которое не связано с интеллектом и развивается тренировками.
Настя сглотнула и некоторое время отрешенно смотрела в пустоту. Наконец, придя в себя, помотала головой и сняла очки.
— Так что насчет животных? — спросила негромко, принявшись чистить линзы платком. — Почему ты их не любишь?
— Намекаешь, что я животное и должен чувствовать близость со всеми, кто не человек? — угрюмо спросил Элджи.
Девушка вздрогнула.
— Нет, нет! Просто… Многие люди очень любят животных.
— Их проблема, — глухо отозвался Элджи.
— Но должны же быть причины? — Настя задумалась. — Из-за того увечья, да? С совой?
— Нет, — резко сказал Элджи. — Я не настолько тупая мышь, чтобы возненавидеть всех животных из-за одной голодной птицы.
Он уселся на хвост и скрестил на груди лапки.
— Хорошо, Настя, попробую объяснить. Ты видела, как в Китае собак готовят к забою?
Девушка отпрянула всем телом.
— Господи!.. — она чуть не уронила очки. — С чего бы мне смотреть на такое?!
— Полезно, — резко ответил Элджи. — Открывает глаза. Собаку вешают за шею и секут розгами, иногда пинают или бьют дубинкой. Чем сильнее боль, тем вкуснее мясо.
Настя сжала кулаки.
— На свете много мерзавцев, это же не значит, что мы все такие!
— А я не о людях сейчас говорю, Настя, — угрюмо ответил Элджи. — Я о собаках. Когда после экзекуции их снимают с веревки, что, ты думаешь, они делают? Нападают на мучителей? Пытаются сбежать? Нет, Настя. Они скулят и лижут ноги мяснику. А тот спокойно уводит пса на кухню и разбивает ему голову специальной колотушкой. Нередко на глазах других собак, ждущих своей очереди.
Элджи яростно дернул хвостом.
— Когда смотришь, что люди творят с животными, сначала поднимается гнев на людей. Я прошел этот период. Затем начинаешь видеть и другое: вся кровавая индустрия человечьей цивилизации идеально сбалансирована и использует не силу вашего разума, а тупость ваших жертв!
Элджи с горечью покачал головой.
— Практически все звери, которых вы убиваете, элементарно могли бы спастись, попросту догадайся они открыть калитку, или выйти из загона, или хотя бы отвлечь убийц, пока сородичи убегают. В Японии, самых умных зверей Земли, дельфинов, забивают сотнями, поскольку тем не приходит в головы перепрыгнуть сеть, едва возвышающуюся над водой! Когда смотришь на такое… — Элджи стиснул коготки. — Когда видишь, как табун лошадей, прекрасных и сообразительных, покорно ждет в загоне, пока прямо на их глазах работают забойные команды… Начинаешь думать, что люди заслуженно стоят на вершине.
Элджи поднял глаза на напряженно слушающую Настю.
— Вы не понимаете, что такое разум, — тихо сказал пленник. — Он достается людям слишком легко, вы его просто не цените. Но на самом деле, разум — величайшее достижение природы. Ее ответ на бесконечность Вселенной. Косная материя простирается на мириады световых лет, но я, мышь! — Элджи вскочил — я могу уместить Вселенную у себя в голове!
Он развел лапками.
— Настя, тебе никогда не представить, через какую боль я прошел, пока Глеб Николаевич проводил свои опыты. Я в полном смысле слова побывал на острове доктора Моро, и до сих пор иногда вижу те дни в кошмарах. Но, сквозь страдания и муки, я обрел разум, и потому даже сейчас, готовясь к смерти, все равно благодарен вам, люди. — Элджи опустил голову. — Спасибо.
Ответа не было так долго, что он вновь посмотрел вверх. Настя молчала.
