Неизвестная блокада

имевшегося продовольствия. Подчеркнем, что даже изначально небольшая по своим масштабам война с Финляндией отчетливо показала необходимость подобного шага, каким бы непопулярным он ни казался. Следовательно, первый вопрос, который можно и должно было ставить Смольному перед Москвой, был вопрос о введении карточной системы в общем контексте оптимального учета и распределения имевшихся в городе ресурсов в условиях начавшейся войны. Тем более удивительным был отказ Жданова от продовольствия, которое переправлялось в Ленинград в самом начале войны в связи с тем, что многие эшелоны, направляемые по утвержденному еще до войны мобилизационному плану на запад, не могли прибыть к месту назначения, поскольку часть адресатов оказалась на оккупированной противником территории, а другая часть уже находилась под непосредственной угрозой захвата немецкими войсками. Несмотря на наличие больших складских емкостей в городе (спортивные помещения, музеи, торговые и дворцовые сооружения), Жданов попросил Сталина не засылать продовольствие в Ленинград без согласия ленинградского руководства, что и было сделано².

Второй, не менее, а, может быть, и более значимый вопрос, который требует ответа, связан с объяснением причин нераспорядительности власти в первые месяцы войны в сфере эвакуации гражданского населения. Конечно, до середины июля никто не мог предположить, что немецкая армия вскоре окажется у стен Ленинграда. Но все же остается открытым вопрос о том, можно ли было физически, т. е. при том количестве подвижного состава, который выделялся Ленинграду наркоматом путей сообщения, кроме эвакуируемых предприятий, обеспечить вывоз женщин и детей? Ставило ли ленинградское руководство перед Сталиным и наркомом Кагановичем вопрос о предоставлении дополнительных возможностей с целью эвакуации населения? Почему даже те ресурсы, которые имелись, не были использованы полностью — известно множество примеров неспособности власти реализовать план по эвакуации под предлогом того, что население «само отказывается» уезжать из города? При этом сразу же отметим, что принудительная эвакуация в отношении граждан, не отнесенных к категориям, подлежавшим обязательному административному выселению по политическим мотивам (немцы, финны, члены различных политических партий и т.п.), была бы незаконной³. Для этого необходимо было особое решение ГКО о введении осадного положения⁴.

Третий вопрос касается комплекса военно-политических проблем, связанных с организацией обороны города летом 1941 г. и попытками прорвать блокаду Ленинграда. Имелась ли в принципе такая возможность, и если да, то почему она не была использована? Не преувеличена ли роль А.А. Жданова, о которой упоминается в ряде книг авторов, имевших возможность его наблюдать в Смольном осенью-зимой 1941 г., в обороне Ленинграда?⁵

Функции власти в условиях войны существенно изменились. На первое место вышли проблемы обеспечения национальной безопасности, мобилизации и использования ограниченных ресурсов, большая часть которых перераспределялась для решения военных задач. Исключительно важное значение имела также информация как общего характера о положении на фронте и в стране, так и в мире в целом. От обладания информацией зависела правильность принимавшихся решений, а также выбор стратегии выживания в условиях блокадного Ленинграда — шла ли речь об эвакуации, трудоустройстве на продолжающие работать предприятия или же стремлении уйти в армию. Последнее, как это ни парадоксально звучит, было одним из способов вырваться из умирающего города зимой 1941—1942 гг.

В условиях войны право на получение информации было предоставлено очень узкому кругу лиц, число которых не превосходило 25—30 человек, входивших в военно-политическое руководство обороной Ленинграда и органы разведки⁶, а также представлявших в Ленинграде ГКО. Все остальные, включая представителей среднего звена партийно-советского аппарата, получали дозированную информацию. Случаи несанкционированного получения информации, в том числе прослушивания передач иностранного радио, фиксировались и пресекались⁷.

2. А.А.Жданов

До начала войны с Германией Жданов почти все время находился в Москве⁸ и по кругу возложенных на него обязанностей был москвичом в не меньшей степени, чем ленинградцем. Естественно, что в городе в его отсутствие большую часть вопросов приходилось решать другим секретарям ГК — А.А.Кузнецову и Я.Ф. Капустину, а также председателю Ленгорисполкома П.С.Попкову. Не проявлял себя Жданов и в годы войны, полагаясь по-прежнему на тех же лиц, а также на военных и начальника УНКВД ЛО П.Кубаткина, прибывшего в Ленинград во второй половине августа 1941 г. Примечательно, что нападение Германии на СССР застало А.Жданова на отдыхе на юге, и Ленинград в течение первой недели войны был без своего партийного руководителя. Лишь 1 июля 1941 г. состоялось заседание комиссии по вопросам обороны Ленинграда под председательством Жданова⁹.

Всплески активности происходили, как правило, после нелицеприятного общения со Сталиным, особенно в августе и осенью 1941 г. Со временем Жданов стал еще более пассивным. Кубаткин доносил заместителю наркома НКВД СССР В. Меркулову в 1943 г., что «основной охраняемый в связи с плохим состоянием здоровья часто выезжает на дачу за черту города»¹⁰, в то время как члены Военного Совета Ленфронта А.А. Кузнецов, секретарь Обкома ВКП(б) Т.Ф. Штыков и П.С. Попков нуждались в охране в связи с их частыми поездками в прифронтовую зону и на фронт¹¹. Это, тем не менее, не меняло номинального места Жданова в руководстве обороной города. Являясь секретарем ЦК, а также первым секретарем Ленинградского городского и Областного комитетов партии, он играл ключевую роль в отношениях с Москвой и оставался первым лицом в иерархии военно-политического руководства города-фронта. Первенство Жданова никогда не оспаривалось, и более того, именно к нему как к верховному судье обращались за поддержкой в случае возникновения споров и разногласий другие члены Военного Совета, включая командующего фронтом. Пожалуй, единственный прецедент, когда прерогативы Жданова как члена Военного Совета фронта, имеющего право сноситься с Наркоматом обороны и правительственными учреждениями, были поставлены под сомнение, имел место в мае 1942 г. в связи с обсуждением вопроса о статусе Военного Совета Ленинградской группы войск.

Проблема состояла в том, что командование Ленфронта находилось в Малой Вишере, т. е. вне Ленинграда, в то время как члены Военного Совета Жданов и А.А. Кузнецов по-прежнему находились в Смольном. Критический момент наступил в конце мая 1942 г., когда командующий фронтом М.С. Хозин¹² стал отдавать приказы принципиального характера и общаться с Москвой, минуя Смольный. Кроме того, ленинградское руководство настаивало на предоставлении всех материалов из Москвы, адресованных Военному Совету фронта. Наконец, Жданова и А.А. Кузнецова не устраивало и то, что командование фронтом без предварительной договоренности с ленинградским руководством осуществляло «заимствования» из скудных городских ресурсов.

М.С. Хозин, А.И.Запорожец и П.А. Тюркин получили беспощадную отповедь Жданова, в своем письме, в частности, отметившего с сарказмом и безусловным чувством собственного превосходства:

«...Не предлагают ли нам, ленинградцам, порвать с центральными учреждениями? Выходит, что это так. Но это же политически и принципиально грубейшая ошибка. Да разве фронтовое управление может, сидя вне Ленинграда, взять на себя ответственность за повседневное руководство Ленинградом?! Как могли возникнуть такие предположения?... Мы не могли даже предполагать, что у т. Хозина, прекрасно знающего обстановку и специфику нашей работы, возникнут такие предложения»¹³.

Жданову достаточно легко удалось отбить инициированную А.И. Запорожцем атаку и отстоять свое положение полноправного члена Военного Совета Ленфронта. Безусловно, даже если бы эти попытки были продолжены, он с легкостью мог бы апеллировать к Сталину с целью восстановления статус-кво. Эта история имела продолжение, правда, теперь уже в связи с конфликтом между командующим Ленфронтом М.С. Хозиным и членом Военного Совета А.И. Запорожцем. 3 июня 1942 г. М.С. Хозин направил А.А. Жданову письмо, в котором излагал свое видение причин разлада в Военном Совете фронта. Этот документ интересен и тем, что в нем командующий Ленфронтом М.С. Хозин достаточно откровенно пишет о некоторых аспектах своей личной жизни, о привычках и слабостях, а также об отношениях с членами Военного Совета, которые в условиях тяжелейшего положения под Ленинградом не позволяли командованию