– Что, правда убили? – Ушастый уставился на Лину.
– Правда.
– Смотри, чтоб без фуфла было, а то мы карту отмоем, а потом сам Тутмес появится – где, мол, мое бабло, где мои любимые баксики? А он чувак неслабый был, этот Тутмес, до того, как стать биотехником, знаешь кем он был?
– Федаином.
– Во-во. Именно.
– Тутмеса убили, – сказала Лина, на глаза ее навернулись слезы, она невольно всхлипнула, вытерла глаза рукавом. – Очень жаль, что убили, потому что Тут был очень хороший, очень. Очень добрый. Если б не он, я бы тоже не выжила.
– Ладно, не плачь, детка, – сказал Ушастый, – а то я тоже сейчас разрыдаюсь, такой вот я сентиментальный, чувствительный. Верим мы тебе, верим. Или делаем вид, что верим. Давай прогоним твою карту через тестер и узнаем, что она из себя представляет.
Он колдовал над компом минут пятнадцать. Лина извелась от ожидания, Умник же застыл, откинувшись на спинку кресла – ну да, чего ему скучать, с таким-то комплектом аппаратуры, встроенным в голову – хочешь, музыку слушай, хочешь, кино смотри – проекция видео прямо на сетчатку, никаких гогглов не надо. И рюкзак этот за спиной – считай, переносной бизнес-центр со всеми… Стоит такая снаряга миллиона три, не меньше. Интересно, а это больно, когда нейроразъемы устанавливают?
– Есть, – наконец-то сказал Ушастый. – Схвачено. Карта эта из банковской сети NBNY, стало быть наша, американская. Это вроде бы хорошо – ни в какие там Цюрихи и Амстердамы обращаться не надо. Именной счет на Тутмеса Афати действительно существует, и снять бабки можно именно по этой карте. Это тоже вроде бы хорошая новость, сами понимаете. Но вот, ребятки, новость совсем охренительная: сколько бабок на этом счету, точно сказать я не могу, но судя по ступени допуска, не меньше двухсот миллионов. Во всяком случае, начиная с этой суммы.
– Вау! – крикнула Лина.
– Чего вау? – расстроенно просипел Умник. – Лучше бы там лежала пара лимонов – и достаточно, и проблем бы не было. А так мы в полном пролете. Твоя карта годится только для того, чтоб раскладывать на ней дорожки из кокса.
– Какие еще проблемы?
– Ты что, не поняла про степень допуска? Объясни ей, Ушастик.
– Обычный счет, на котором лежит до пятидесяти миллионов, имеет первую ступень допуска и обслуживается достаточно просто, – сказал Ушастый. – Да что тебе говорить – сама знаешь, как это делается. Приходишь в банк, предъявляешь охраннику карту, он кивает тебе башкой – ага, мол, леди, снимай свои бабки. Вставляешь в банкомат карту, прикладываешься пальчиками к дигитосенсору, потом смотришь прекрасными глазками в сканер сетчатки. Охранник наблюдает, все ли нормально. Поскольку все нормально, получаешь свои денежки и сваливаешь. Вариант другой: карта чужая, но с такой же первой ступенью допуска. Ты приходишь к Ушастому, приносишь ему какой-нибудь биоматериал владельца этой карты. Например, его носовой платок с высохшими соплями, или грязные носки, или вообще что угодно, на чем есть клетки его организма. Кстати, биоматериал Тутмеса можно и не приносить – он есть в моей генотеке, хобби у меня такое – коллекционировать чужие генчики. Дальше происходит вот что: Ушастый берет клетки, и начинает клонирование. Со сто пятидесятой, предположим, попытки у него это получается. Занимает это, предположим, две недели. И теперь у Ушастого есть маленький эмбриончик – точная копия Тутмеса. Эмбрион растет в инкубаторе, причем растет очень быстро, потому что Ушастый – хороший биотехник, он знает, как заставить ткани расти с хорошей скоростью, к тому же он не любит ждать долго. И через месяц у нас есть такой вот плод, – Ушастый раздвинул ладони сантиметров на двадцать, – а больше нам и не нужно. Мы берем этого уродца, снимаем у него отпечатки пальцев и сканируем рисунок сетчатки. Конечно, они не совсем такие, как у взрослого Тутмеса, но это не проблема. Потому что мы закладываем эти рисуночки в комп, и несложная программа тут же выдает их нам такими, какими они будут у взрослого – в любом указанном нами биологическом возрасте. И вся эта процедура называется «подготовка к геновзлому». Слышала когда-нибудь такое словечко?
– Нет, – сказала Лина.
– И вряд ли могла услышать. Геновзлом – преступление второй степени, приличные люди такими делами не балуются.
– А что будет с этим… с ребеночком? – спросила Лина.
– Это не ребеночек, – сурово заявил Ушастый. – Это всего лишь биообразец. Его, естественно, утилизируют после использования. Чтоб не оставалось улик.
– А если его не убивать, а продолжать выращивать? Можно получить настоящего Тутмеса?
– Да легко, – усмехнулся Ушастый. – Если будем инкубировать клон в течение целого года, то получим копию Тутмеса – подростка с биологическим возрастом лет пятнадцать, абсолютного идиота, с кучей генетических дефектов и внутренними органами, неспособными к функционированию. Если вынуть его из инкубатора, он откинет копыта через пять минут. И обойдется такое удовольствие миллионов в шесть. Тебе это надо?
– Бр-р… – Лина зябко повела плечами. – Ты лучше про взлом расскажи – чего там дальше-то?
– Дальше просто. Мы изготавливаем, детка, виниловые отпечатки и приклеиваем их на твои красивые пальчики. А также делаем специальные контактные линзы, и ты вставляешь их в глазки. И можешь считать себя Тутмесом. Идешь к подходящему банкомату, мило улыбаешься охраннику, инициируешь карту, прикладываешься пальцами, смотришь в сканер. Когда луч сканера дотрагивается до линз, они проецируют в ответ рисунок сетчатки Тутмеса – так вот они правильно устроены. И в карман твой сыпется большая куча баксов. Только на этот раз так не получится.
– Почему?
– Потому что на счету Тутмеса валяется не меньше двухсот лимонов. И это значит – вторая ступень допуска. Ежели не третья, хотя в нашем случае это уже не имеет значения. Потому что отпечатки пальцев вместе с сетчаткой при таком допуске – детский лепет на лужайке. При второй ступени тебе действительно нужно быть Тутмесом – биологически. Ты думаешь, в банках дураки сидят? Вот, смотри, – Ушастый поднял вверх карту Тутмеса. – Что это такое? Просто кусок пластика с магнитной дорожкой. Если каждая хитрая белая девочка будет приходить с такой, и пытаться снять со счета больше двухсот лимонов, и выдавать
