— Послушай, Пинчкрафт, ты не мог бы что-нибудь придумать? — спросил Флимберт. — Нам просто необходимо знать, что там происходит.
— Нет, без датчика в покоях принца это невозможно.
— А что, если послать туда птицу-робота — она разбросает аппараты для тайного наблюдения.
— Ничего не выйдет. У этих микроустройств очень небольшой радиус действия. Датчик должен находиться вблизи от интересующего нас человека, иначе он бесполезен.
— Мы пошлем к ним лазутчика.
— Нет, это не годится. Наших ребят посылать нельзя: их сразу же заметят среди этих долговязых верзил. Разве что…
Все взоры обратились на О’Лири.
— Что?! Вы думаете, я сам положу голову в пасть ко льву? — сказал он, удивленно поднимая брови. — Нет уж, увольте. Разве вы забыли, что меня ждет уютная, безопасная камнедробилка?
— Ну-ну, мой мальчик, — стал ласково увещевать его Флимберт, словно отец невесты- бесприданницы. — Стоит ли беспокоиться о камнедробилке? Ты успеешь отработать свой срок после того, как вернешься…
— Забудьте о сроке, — решительно сказал Пинчкрафт. — У нас есть дела поважнее. Скажи мне, приятель, неужели ты не желаешь выполнить свой долг, постояв за правое дело?
— И что я получу в награду, постояв за правое дело? — насмешливо спросил О’Лири. — Нет, увольте, ребята. Вам придется обойтись без меня, у вас это прекрасно получалось до моего появления.
— Послушай, Длинный, — обратился к нему Рой. — Мне казалось, ты не из тех, кто пасует в трудную минуту.
— Ты забываешь, что для меня трудная минута наступила полчаса назад — и по твоей вине.
— Сэр, — вновь вступил в разговор Пинчкрафт. — Мы взываем к вашему великодушию: помогите нам, и мы будем вам навеки признательны.
Лафайет с трудом подавил зевок.
— Благодарю, я по горло сыт признательностью.
— Мы бы могли обсудить сделку на выгодных для тебя условиях… — предложил Флимберт.
О’Лири поднял бровь и поджал губы.
— Тебе будет предоставлено лучшее оборудование из наших лабораторий, — поспешно проговорил Пинчкрафт. — Я как раз заканчиваю работу над плащом-невидимкой твоего размера и…
— Мы высадим тебя на балкон главной башни Стеклянного Дерева, — продолжил Флимберт. — Полет на одноместном ковре-самолете займет менее часа.
— Да вы что, с ума сошли! — возмутился О’Лири. — Я могу пробраться туда только после того, как стемнеет, да и то если мне посчастливится найти незапертую дверь.
— Совсем не обязательно, ведь на тебе будет вот это!
Пинчкрафт спрыгнул с табурета, схватил со стола длинный плащ из зеленого бархата на красной подкладке и обернул его вокруг себя. Тяжелая ткань взвилась, блеснув бархатными складками, — и исчезла, а с нею и маленький мастер.
— Вот это да! — изумленно проговорил О’Лири.
— Неплохо, правда? — прозвучал откуда-то из пустоты голос Пинчкрафта.
— Во-волшебство? — спросил, запинаясь, Лафайет.
— Вовсе нет. Электроника.
Перед ними вновь возникло лицо Пинчкрафта.
— Ну, что скажешь?
О’Лири постарался придать лицу равнодушное выражение.
— Может быть, я и соглашусь, в конце концов, — как можно небрежнее сказал он. — Но ковер должен быть двухместным.
— Как ты скажешь, — поспешил согласиться Рой. — Для героя-добровольца — все только самое лучшее.
— Не беспокойся, мы поможем тебе добраться туда, — успокоил его Пинчкрафт.
— А выбраться оттуда? — поинтересовался Лафайет.
— Всему свое время, — ответил Флимберт. — Ну, пошли, приятель, пора собирать тебя в дорогу. Ты должен к вечеру проникнуть в замок Стеклянное Дерево.
VIII
По узкому коридоу Спронройл провел Лафайета к двустворчатой двери, за которой оказался крошечный балкончик. На долину, расстилавшуюся перед ними, опускался вечер.
— Так, Длинный, не забудь, что с ковром надо обращаться осторожно, — объяснял сотрудник из отдела обслуживания заказчиков.
Он развернул перед ним синий прямоугольник размером шесть на восемь футов, который ничем не отличался от обычного ковра.
— Все схемы настроены на твои излучения, так что никто не украдет у тебя этот ковер. Он управляется голосом, поэтому думай, что ты говоришь. И не забывай, что поручней нет — будь особенно осторожен на виражах. В ковер, конечно, вмонтирована система управления по крену, но если ты невнимателен… В общем, помни, что парашюта у тебя нет.
— Вы меня успокоили, — сказал Лафайет, расправляя складки плаща-невидимки и стараясь справиться с неприятным сосущим чувством под ложечкой. — Со всеми этими приборами, которые я получил от Пинчкрафта, у меня маневренности не больше, чем у баржи с мусором.
— Сказать по правде, для него — это идеальная возможность испытать в эксплуатационных условиях все эти диковинные приборы, над которыми он с ребятами работал долгими зимними ночами. Взять, к примеру, его чихательный генератор: наше начальство не разрешило бы испытать его даже на добровольцах! А плоскоход: прекрасная идея, но если он не будет работать — фьють! Пропал наш изобретатель со своей лабораторией.
— Еще несколько подробностей — и я откажусь лететь, — предупредил О’Лири. — Лучше укажите мне нужное направление, прежде чем здравый смысл возьмет верх над моим инстинктом совершать ошибки.
— Лети на запад, Длинный. Стеклянное Дерево нельзя пропустить.
— Если бы ты знал, сколько я в своей жизни пропустил! — сказал Лафайет. — Кстати, на будущее: меня зовут вовсе не Длинный, а Лафайет О’Лири.
— Неужели? Подумать только! Впрочем, это неважно. Да, кстати, не забудь повернуть рычажок на аппарате скрытого наблюдения, прежде чем ты положишь его в карман к интересующему нас лицу.
— Ну что ж, — сказал Лафайет, усаживаясь по-турецки на ковре. — Поехали.
Он закрыл глаза и стал мысленно повторять координаты, полученные полчаса назад от Флимберта. Густой ворс на ковре под ним стал мелко вибрировать. Затем ковер зашевелился, дернулся и натянулся. У Лафайета возникло непроизвольное желание схватиться за что-нибудь, но усилием воли он заставил себя остаться на месте и расслабиться.
— Представь, будто ты мешок картошки, — повторил он, чувствуя, как у него по спине струится пот. — Большой джутовый мешок картошки из Айдахо…
Покачивание и рывки усилились; поднявшийся ветер дул ему в лицо, трепал волосы и срывал с плеч плащ.
— Ну же, поднимайся, пока этот умник Флимберт не сообразил, что я их надул, — прошептал О’Лири.
Никаких изменений. Ветер все так же обдувал его, ковер казался неподвижным.
— Великолепно! — воскликнул Лафайет. — Я мог бы с самого начала догадаться, что из этой затеи ничего не получится.
Он открыл глаза и увидел над собой бескрайнее синее небо. Затем он оглянулся…
