— Да молчи ты!.. — отмахнулся Рульф и, удостоверившись, что Фроск угомонился и приготовился слушать, принялся с натугой цедить слова: — Деньги, которые нам подарил профессор Нотгорн, нам пришлись очень и очень кстати. Представь себе, Дув, за одни сутки мы успели разработать все требования, так что через три дня, если владельцы не пойдут на наши условия, «Браск» остановится. Мы так обрадовались этой возможности, что ни разу не задумались над простым вопросом: почему, собственно, Нотгорн преподнес нам эти два миллиона суремов? Мы знали, что Нотгорн великий ученый, что у него большие заслуги перед нашей страной и народом. Этого нам оказалось достаточно, чтобы принять подарок без зазрения совести. Но вот приходит Канир и говорит, что Рэ Шкипер погиб, и картина сразу меняется. Подарок Нотгорна приобретает совершенно иной смысл. Выходит, что Рэ Шкипер погиб или должен погибнуть из-за этих двух миллионов! С Рэ Шкипером что-то случилось, а мы за это получили два миллиона!.. Эти деньги, малыш, похожи на откуп!
Рульф до конца договорил свою мысль, не повышая голосе, и умолк, мрачный, как туча. Дуванис был поражен столь ужасным предположением.
— Это невозможно, Рульф… — тихо сказал он.
— Это наверное так! — отозвался Рульф и вдруг, подняв глаза и посмотрев в зал, заметно вздрогнул и переменился в лице.
По залу от входа в трактир медленно шел высокий худой старик в черном костюме и в черной шляпе. Опираясь при каждом шаге на бамбуковую трость, он направлялся прямо к столу, за которым сидели Эмбегер и Фроск. Глаза его издали впились в друзей и полыхали при этом, как два черных факела.
— Рульф, кто это? — шепотом спросил Дуванис.
— Не узнал? Плохо читаешь газеты, малыш! Это сам профессор Нотгорн пожаловал к нам в гости! — глухо проворчал он и сжал свои могучие кулаки.
Старик подошел вплотную к столу и сказал резким металлическим голосом, словно ударил в надтреснутым колокол:
— Здравствуйте, ведеоры Эмбегер и Фроск! Разрешите старику Нотгорну присоединиться к вашей милой компании!
Дуванис, потерявший на минуту дар речи, не ответил ничего. А его друг помедлил немного, осматривая пришельца с мрачной враждебностью, а потом сказал:
— Здравствуйте, ведеор профессор. Очень приятно, что вы знаете нас. Присаживайтесь! Мы рады такому почетному гостю!..
Тонкие бескровные губы старика зазмеились насмешливой улыбкой. Обнажив свой голый коричневый череп, он повесил шляпу на вешалку и сел к столу, тяжело опираясь на трость, которую поставил меж острых своих колен.
После короткого неловкого молчания Рульф спросил:
— Будете что-нибудь пить, ведеор профессор?
— Да, сегодня я буду пить! — отчеканил старик, странно сверкнув глазами. — Только не пиво. Это напиток для живых, а я уже наполовину мертв! Мне бы чего-нибудь покрепче!
В это время к столу подбежал зазевавшийся перед этим трактирщик и согнулся в учтивом поклоне:
— Что будет угодно заказать уважаемому ведеору?
Старик, не глядя на него, приказал:
— У тебя, хозяин, есть бутылка сорокалетнего коньяка, которую ты прячешь на случай, если в твой трактир заглянет Куркис Браск или кто-нибудь из его совладельцев. Вот эту бутылку коньяка ты и принеси мне! Да не вздумай плутовать! Профессора Нотгорна никто еще не обманывал безнаказанно!
— Слушаюсь, ведеор профессор! — только и смог пролепетать испуганный трактирщик и опрометью бросился выполнять приказание высокого гостя…
Когда коньяк был принесен и налит в дорогие граненые рюмки, старик торжественно произнес:
— Мне хотелось бы выпить за нашу дружбу и за наши успехи. Вы не возражаете, ведеоры?
Он приподнял рюмку тонкими сухими пальцами и вопросительно глянул на Рульфа и Дуваниса. Те молчали и к рюмкам не прикасались. Подождав немного, старик усмехнулся и сказал:
— Как вам угодно. Значит, за дружбу и успехи я пью один!
Он не спеша осушил рюмку и тотчас же наполнил ее снова.
— А теперь мне хотелось бы выпить за успех вашей предстоящей забастовки. Вы ведь собираетесь поднять на «Браске» забастовку?
— Нет, ведеор профессор, мы не будем с вами пить за успех нашей забастовки! — отрезал вдруг Рульф.
— Почему? — искренне удивился старик, которому поведение друзей стало казаться подозрительным. — Почему вы не хотите выпить со мной? Ведь я, кажется, дал вам вполне убедительные доказательства своего дружеского к вам расположения! Или вы еще не слыхали о моем подарке?!
— Послушайте, ведеор профессор! Перед самым вашим приходом мы с Фроском как раз говорили о вас и о вашем щедром подарке. У нас по этому поводу возникли очень серьезные подозрения. Поэтому, прежде чем с вами пить за дружбу, за успехи и за все прочее, мы хотели бы кое-что узнать от вас. Скажите, ведеор профессор, где наш друг Рэстис Шорднэм и что с ним случилось? — твердо произнес Рульф, глядя старику прямо в глаза.
— Да, да, мы хотим знать правду о нашем Рэ Шкипере! — торопливо подхватил Дуванис.
— А почему вы решили, что с вашим другом Рэ Шкипером обязательно что-то случилось? — насторожился старик.
— Мы получили тревожные вести.
— Какие вести? От кого?
— Не имеет значения, от кого. Нам дали знать верные люди, что Рэстису Шорднэму угрожает смертельная опасность! Более того, было высказано предположение, что его уже нет в живых!
— Интересно… Когда я уезжал из Ланка, ваш друг был жив и здоров.
— Не увиливайте, ведеор профессор! Нам было прямо сказано, что гибель Шорднэму угрожает от вас! Если вы думаете, что своими двумя миллионами…
— Стойте, ведеор Эмбегер! Не заходите слишком далеко! Деньги, которые я передал профсоюзной организации вашего завода…
— Если на этих деньгах кровь нашего товарища, мы швырнем вам их обратно в лицо, ведеор профессор!!! — рявкнул Рульф, переставая владеть собой.
Шорднэм, надежно укрытый за стариковским обличьем Нотгорна, невольно залюбовался своим верным другом. Однако в чем же дело? Неужели и сюда уже проникли слухи о мнимых преступлениях Нотгорна? Но кто постарался? Канир? Бондонайк? Арса?… Впрочем, не все ли равно, кто и с какой целью предупредил его друзей. Главное теперь — убедить их в том, что деньги Нотгорна — честные деньги. А то еще разнесут нелепые служи о гибели Шорднэма и сорвут забастовку!
Старик молча выпил вторую рюмку коньяку и почувствовал, что голова у него закружилась. Трость перестала служить достаточно надежной опорой. Склонившись к столу, он навалился на него локтями и тощей грудью. Глаза его горели сухим лихорадочным блеском.
— Вы хотите знать правду, друзья мои? Хорошо, я скажу вам правду! — проговорил он с заметным усилием. — Рэстис Шорднэм это я!..
Рульф и Дуванис растерянно переглянулись. У обоих мелькнула одна и та же мысль: «Сумасшедший!» Но старик перехватил их взгляды и, угадав их значение, заявил:
— Не бойтесь, я не сошел с ума! Я хоть и выпил немного, но знаю, что говорю!.. Черт меня побери, Рульф, Дуванис! Я действительно Рэстис Шорднэм, хотя меня и трудно узнать в этом дряхлом теле профессора Нотгорна! Но профессор Нотгорн не преступник! Его деньги — честные деньги, заработанные мною, вашим другом Рэ Шкипером!..
Глаза старика погасли и закрылись, голова стала медленно клониться к столу. Дуванис посмотрел на Рульфа и шепнул ему:
— Все ясно. Он убил Рэ Шкипера!..
Тогда Рульф поднялся из-за стола и, грозный, решительный, побагровевший от гнева, шагнул к
