– Ах, да Костя считал – и довольно резонно, на мой взгляд, – что мне дадут денег больше, чем ему. Конечно, он прав. Если я выгляжу как женщина, у которой могут быть дорогие украшения – вы ведь тоже подумали, что ожерелье принадлежит мне? – то можно предположить, что я знаю им цену. А Костя такой молодой, и такой… Скажем, простоватый. О нем могли подумать дурное и дать ему маленькую цену… Впрочем, украшение и так стоило не бог весть какие тысячи. Можете себе представить, оно оказалось не золотым, а позолоченным, да и позолота-то вся истерлась! Бедный мальчик был так разочарован. Впрочем, и полторы тысячи рублей – тоже деньги, на дороге они не валяются! Мы с ним вместе ходили, он меня сопровождал.
Глупая старуха откинулась на спинку стула. Она явно была довольна собой, неведомым Костей и такой удачной комбинацией.
– Конечно, он обещал мне за это некоторый процент, но я отказалась! Я привыкла зарабатывать деньги, а не получать их путем финансовых махинаций с чужим имуществом! Государство платит мне пенсию, я репетирую учеников, и мне хватает на скромную жизнь. Так и должны жить сейчас интеллигентные люди. А вот моя дочь Марина… Мне больно об этом говорить, но она предала наши идеалы! Те идеалы, которые мы ей внушали с детства! Подумайте: мало того, что она бросила преподавание в школе и, влекомая жаждой наживы, пошла спекулировать ничтожными тряпками, так она еще и отдает свою дочь, мою внучку, в какой-то ужасный экономический институт! Чтобы маленькая Анечка тоже впоследствии стала торгашкой! Это ужасно! Я педагог, у меня есть принципы, и я сразу отреклась от недостойной дочери и теперь не принимаю ни ее, ни ее подачки! А она все ходит, ходит!.. Но вы видели, как я к этому отношусь. Видели ведь?
– Видела, видела… А этот Костик – как его фамилия и где он живет?
– Фамилия его Серов, а живет он тут же, по соседству. В тридцать седьмой квартире. Куда же вы? Уже уходите? Значит, я могу сказать Косте, что его ожерелье продано?
– Можете, можете, – бормотала Александра, пытаясь открыть незнакомый замок. В ногах путались сумки, оставленные недостойной дочерью. – Сегодня же скажите, хорошо? Большое спасибо, до свидания.
– Обязательно скажу, он зайдет сегодня вечером. Деньги забирать мы, конечно, вместе пойдем. Ему-то, хи-хи, не отдадут! Всего вам доброго! Очень приятно было познакомиться! Заходите еще! – неслось ей вслед.
Старушки уже покинули скамейку – очевидно, подошло время сериала. Вместо них у подъезда сидела леопардовая дама, вид она имела самый удрученный. Александра прошла бы мимо, но недостойная дочь, предавшая идеалы, окликнула ее.
– Вы же к моей маме приходили? Скажите, она не выкинула сумки?
– Не выкинула, – улыбнулась Александра. – Лежат в квартире. В прихожей.
– Вот и хорошо. А то в прошлый раз она их вышвырнула прямо на лестницу. Помидоры и крупа рассыпались, бутылки и банки разбились… Мне же потом и пришлось все убирать, соседи сердились.
– Надеюсь, на этот раз обойдется…
– Надеюсь… А вы к ней по какому вопросу?
Александра присела на скамейку рядом с Мариной.
– Вы знаете, что она носила в скупку украшение?
– Господи! – схватилась за обширную леопардовую грудь недостойная Марина. – Какое украшение? У нее ж ничего нет, кроме двух обручальных колец – ее и папино, и те истерлись до неприличия!
– Это не кольцо, а ожерелье. И оно якобы принадлежало ее ученику, Косте Серову. Он попросил ее сдать.
– Ученику? Я сомневаюсь, что он ее ученик. Так любая шушера придет, учеником назовется…
– Но если ваша мама столько лет преподавала…
– Да ладно, я допускаю, что это ее ученик! Предположим. Но он бандит, форменный бандит! Видели бы вы его физиономию! А мама… Да вы видели, какая она.
– Какая?
– Мама сроду-то не очень хорошо разбиралась в людях. Все витала где-то. А после папиной смерти здорово сдала. Порвала со мной отношения, Анечку, в которой раньше души не чаяла, выгнала… Ничего не принимает, что я ей приношу. Мой муж телевизор ей подарил на юбилей, так она его выбросила из окна! И как осилила поднять? Едва замяли дело. Участковый приходил. Мы ей стали чужие, а вот этого Костю она привечает. Боюсь я за нее…
– Вашу маму нужно показать врачу, – посоветовала Александра, поднимаясь. – Это может плохо кончиться.
– Знаю я… Но как ее к врачу отвезти? Она же…
– А не надо везти. Пригласите его на дом, можете себе такое позволить?
– Господи, да я ради мамы… Мы же с мужем неплохо зарабатываем, и если б она согласилась…
– Она очень приветлива с посторонними людьми, особенно с теми, кто согласен выслушивать ее монологи… Может, еще наладится.
– Спасибо, спасибо вам большое на добром слове!
– Не за что. Прощайте.
Александра забралась в машину и, заводя ее, увидела, как леопардовая Марина поднимается и медленно, устало плетется по направлению к метро. Ей стало жаль учительскую дочку. В самом деле, тяжело, когда мать не в себе! Но тут же вернулась мыслями к собственным проблемам.
Так. Если старая учительница ничего не напридумывала походя, то Костя Серов, бывший ее ученик и «форменный бандит», именно тот человек, который ей, Александре, нужен. Идти к нему домой и вопрошать, откуда он взял украшение, было бы весьма опрометчиво. Значит, нужно его поймать при других обстоятельствах. Но как? Александра ведь не знает его в лицо!
– Все очень просто, – сказала Александра сама себе. – Завтра он пойдет в «Белую лилию» забирать деньги за ожерелье. И Анну Егоровну с собой прихватит. Такя его иузнаю. Надо просто проследить…
Александра понимала, что все не так просто. К тому же в этом плане был еще один пробел. Что она станет делать после того, как увидит Костю Серова? Понятно, что «форменный бандит» не станет разговаривать с ней так же охотно, как старая учительница. Может, все же стоило подключить Кленова?
И Александра почти уже решила звонить Евгению Эдуардовичу, как вдруг случилось нечто, нарушившее ее планы.
Глава 16
Зевс
Тайник помещался за резной дубовой панелью. Стены столовой, видимо, обшивались ими сто лет назад. Хорошо, что ни у кого из предыдущих хозяев не поднялась рука заменить эти панели чем-то более современным!
После нажатия на незаметную завитушку одна из панелей плавно отошла в сторону – Владимир Дмитриевич только подивился необычайно четкой работе механизма, слаженного много лет назад. Интересно, прадед сам его придумал и сконструировал? Или нанимал нарочитого механика, а после работы, согласно канонам романтизма, ослепил его?
Но Краснову-старшему не случилось поразмышлять как следует над судьбой неизвестного механика. В образовавшейся нише он увидел небольшой сундук, скорее даже ларец.
– Пиастры, пиастры! – птичьим голосом прокричало сознание.
Зинаида Германовна, невозмутимо наблюдавшая за вскрытием тайника, заоглядывалась и перекрестилась, хотя всегда считалась атеисткой.
Владимир Дмитриевич поднял ларец и чуть не упал под непомерной тяжестью. Осторожно поставил на пол, оглядел. Тут же сунулась Германовна с тряпкой, стала смахивать с крышки несуществующую пыль.
– Да он и не запылился совсем, – пробормотал Владимир Дмитриевич. – Стоял-то наглухо закрытый… скажи уж прямо, старая, что тебе любопытно.
– А как же! – подтвердила нянька.
– Внимание, открываю!
