три коротких, три длинных. SOS, значит. Ладно, вытяну другой.
В этот раз «Апофеоз» не протестовал. То ли умер, то ли приспособился к неблагоприятной среде в моем лице. Я налил воды и воткнул вилку в розетку. Чайник сонно зашумел, добавляя кабинету уюта.
Вновь зазвонил телефон.
– Алло?
– Алексей? – пискнула давешняя «девочка». – Я подумала… если вам так трудно… Ну, вы знаете, я сама могу пересчитать выписки…
– Выписки?.. Какие выписки?..
– Ну, те самые. С клиентом.
Мембрана щелкнула – на том конце положили трубку. Ничего не понимаю… Она что, за меня мою работу будет делать?
Телефон набрался духу и затрезвонил еще раз.
– Да?
– Лека?.. Слышь, Лека, у тебя чо, баги с выписками? Жди. Ща мыльну код. У меня такая шняга год назад была.
Это Валерка Навигатор. Но он же в отпуске! Да и не такие мы друзья, чтобы он мою программу правил. Какая там дружба! Он же пида… в общем, нехороший человек он.
Телефон опять ожил.
– Алексей, это ты? Нет?.. Да?.. – надтреснутый женский смешок. – Значит, так. Клиент этот выписок требовать не будет. Вообще. Никогда. Мы объяснили ему, что эти запросы нарушают безопасность банка.
Тамара. С ума спрыгнуть!
Еще звонок.
– Алло?
– Олексей? (Сам Ферад звонит. Ой, мама, что деется!) Олексей, у нас проблемы, да?
– Нет, Ферад Васильевич, уже все под контролем.
– Хвала Ормазду! Олексей, бологой, в среду я предоложу на банковском совете отказаться от сервиса. Пусть не будет выписок. Поддерживаешь?
А это уже не шутки. Я положил трубку и вытер пот. Шарик поблескивал на столе изморозными боками. В его узорах плыли скорбные призрачные лица.
Не делаются так дела. Исправить программу несложно – несколько часов, и все. Но чтобы так… Это все равно что заплатить за Аляску мешком цветных бус. Или нет, наоборот, – если взбалмошная королева отдаст корону за колечко. Дешевенькое, медное, со стекляшкой.
Непростая ты вещь, амулет аснатарский. Ой, непростая!
Обеденного перерыва я дождался с трудом. Выскочил из офиса, сел за руль и отправился на встречу с Матриком. В машине меня настиг очередной телефонный звонок. Ферад сообщал, что в офисе прорвало трубы. Канализацию к завтрашнему дню починят, но на работу можно не возвращаться. Если, конечно, нет важных дел.
Получается, на время обряда меня выключили из жизни. Ну и правильно. Вдруг окажется, что я друджвант?! Мне жить, может, осталось всего три дня. А значит, прожить их надо, как… зажечь, чтобы небо и земля ахнули. Все мечты исполнить, всего добиться – что откладывал на потом, на послезавтра.
А о чем, интересно, я мечтаю?
В голове закрутилась смешная голливудская муть: рестораны какие-то, кипрские пляжи (по картинке скользил глянцевый блик, словно по фотографии), шикарные женщины. К слову «шикарные» привязалось черное платьице от Шанели и серебряные туфли. Ни лица, ни фигуры я представить не мог. Пластиковый манекен в розовом лаке. Пошлость какая…
Со Светкой бы попрощаться. Все-таки по-дурацки получилось. Только где я ее теперь найду?
С этими мыслями я вырулил на улицу Свободы. Отыскал стоянку неподалеку от дзайанского ковена. Готические башенки черными иглами пронзали небо. Храм отчаянно воевал с синью и облаками над головой. Я оставил машину и отправился разыскивать Леньку.
Пингвиний силуэт Матрика я узнал издали. Завидев меня, Ленька запрыгал, замахал руками:
– Авеха! Здохово! – и протянул ладонь.
Рукопожатие у меня слабое (я гитарист, пальцы берегу), но Матрик здоровался так, словно воробья боялся раздавить. Пальцы холодные, склизкие. Бр-р-р!
– Ну, доставай, доставай, доставай! – приказал я и украдкой вытер ладонь о штаны.
Ленька замялся:
– Это… Авекс… я того… забыу.
– Что забыл?
– Ну ее… гитару… Но она есть, есть! Дома вежит!
Ну вот как?! Как можно забыть то, ради чего шел на встречу?! Я же говорил, что он этот… нехороший человек.
