Я посмотрел на кучу с интересом:
– От кого, говорите, спасти?
– От них, родимых! Вот, смотрите. – Старик перевернул куриный трупик. – Голова разгрызена, потом…
– Вижу. Ну и что?.. Собака постаралась.
Старик всплеснул руками:
– Игорь Анатольевич! Ну при чем же здесь собачка?! Канис, так сказать, вульгарис?! – Он раздвинул пальцами перья, открывая набрякшую синим рану. – Вот след от клыков. И здесь. Смерть наступила вследствие кровавой недостаточности. Перед нами последствия жизнедеятельности дэва, сиречь злобного чупакобраза.
Почтовый агент пикнул – пришли новые письма со спамом. Я удалил их, не заглядывая. Повезло мне… Принесло на голову сумасшедшего.
– Хорошо, – с бесконечным терпением отозвался я. – Давайте подробнее: кто, как, когда, почему.
В дверь постучали. Просунулась любопытная Дашина мордашка:
– Воронушек, а я чай принесла.
– Замечательно! Ставь сюда.
Это я зря, конечно… Психологии Дашкиной не учел. Поднос она плюхнула прямиком на куриный трупик, лишь потом сообразив, что наделала.
От Дашкиного визга перегрузился компьютер.
– Что ЭТО???!!! Воронушек, что это???!!! А-а-а-а-а!!!!
– Ничего особенного, Дашук, – невозмутимо отозвался я. – Наше новое расследование, вещдок.
– Она что, – глаза секретарши округлились, –
Я пожал плечами. Ну а что, лучше, если она была бы живая?.. Дашку вынесло из кабинета, как тойтерьера пылесосом. Вениамин проводил ее неодобрительным взглядом:
– Жена-покойница тоже нервами чудила… Всеми силами вас, так сказать, понимаю и сочувствую.
– Да ладно, – отмахнулся я с веселой бесшабашностью, – все равно она в отпуске. Подождите секундочку.
Уже ничего не стесняясь, я полез с тряпкой под стол. Чайник отстрелявшейся мортирой дымил под креслом. Вытащив его, я заозирался в поисках ложечки. Зловещие тайны зловещими тайнами, а чай все равно заварить надо. Курица укоризненно косилась на меня пыльным глазом. Я притащил из приемной подставку, подключил к розетке. Лихо сдвинув трупик в сторону, шлепнул поднос на изгаженную перьями столешницу.
– Ну вот, – сообщил я бодро, – сейчас все будет. Где, кстати, ваш участок находится?
– Где?.. А в «Светоче». Минут двадцать электричкой. Моложе был, в «Солнцегорье» мотался… Но там, сами знаете, сорок минут рельсами и семь километров пехом. Никаких ног в наличии не предвидится. Разве что телепортацией лететь.
– В «Светоче», – с сомнением протянул я. Это ж во сколько вставать придется, чтобы туда ехать? – Ладно. Вы рассказывайте, рассказывайте. Давно твари появились?..
– Твари-то? Прошлой неделей. Серые такие, пушистые. На зайцев похожи. Я чего удивился, когда вы собачку-то гипотезой приплели. Викуха моя чупакобразов ужас как боится. А вы говорите – собака!
Вода возмущенно забурлила. Я вытряхнул старую заварку в мусорник, залил кипятком новую и оставил чайник под полотенцем – доходить. Гость тем временем продолжал свою удивительную повесть:
– …смотрю, а Викуха под крыльцом сидит. И воет, воет. Жалостливо так воет. Жена-покойница очень собачьего плача не любила… Как услышит, сразу за сердце. В осмыслении недостаточности.
– Ясно.
– И перья вокруг.
– Понятно. Курицу сразу нашли? – Я протянул пиалу бухгалтеру: – Вы пейте, не стесняйтесь.
– Курицу-то?.. Курицу нет, благодарствую. Пацаны откопали. У них в лесу чисто масонская ложа. Нет чтобы школу осваивать, уроки изучать. – Старик деликатно отпил из пиалы и зажмурился от удовольствия: – М-м! Грузинский?..
– Оулонг. Из Китая.
– То-то гляжу, не наш чаек… Не индийский, не краснодарский. Жена-покойница любила настои почаевничать.
Понемногу этот замечательный старик разговорился. Правда, полезную информацию из него приходилось выколачивать только что не монтировкой. По всему выходило, что дзайан вел ангельское существование. Ни с кем не ссорился, завещаний не писал, книг с запретными заклинаниями в доме не держал. Будь я мастером дзайанов, уж точно устроил бы себе жизнь поинтереснее.
– К Ясне обращались? – деловито спросил я. – Все-таки дела чудесные в ведении церкви. Вызвали бы инквизицию, те участочек почистили, туалет типа сортир святым пламеньицем…
– Благодарю покорно! В мой дом – аснатара патлатого?!
– А к дзайанам?
Вениамин замкнулся в мрачном молчании. Он же сам дзайан! – вспомнил я. Ему у коллег помощи просить
