– Так. Давай обратно переодеваться.
Нога болела все сильнее. Я схватил девчонку за руку и потащил к подъезду. Кажется, она здорово удивилась. Плевать! С облегчением я влез в свои джинсы и вытащил амулет. Сила толкнулась в руку, как пес, требующий ласки.
Хороший мой… Чуть тебя не потерял!
– Что это? – удивилась Светка. – Никогда такого не видела!
– Талисман на счастье. Друзья дали.
– Хорошие друзья?
– Очень. Такие друзья, что… В общем, давай в кафешку заглянем. Тут недалеко, возле Гертруды. А то я голодный.
– Давай!
Все на свете однажды случается в первый раз. Нет, это я не о свиданиях. И не о сексе. Просто в кафешке этой, «Повелителе рогаликов», я никогда раньше кофе не пил. Иногда заглядывал за пирожками, когда не хотелось обедать по-настоящему, но ничего более.
– Это удивительное место, – сообщил я Свете, когда мы уселись за столик. – Ты тут бывала когда- нибудь?
– Нет. А что тут удивительного?
– Здесь слишком часто меняются официантки. – Я украдкой кивнул на стойку. – Видишь черненькую?.. Рекордсменка, чуть ли не полгода держится. А до того что неделя, так работала новенькая.
Наверное, «рекордсменка» чувствовала, что мы говорим о ней, но виду не подала. Принесла булочки и чай в огромных узорных подстаканниках, церемонно пожелала приятного аппетита. В ее движениях чувствовалась хозяйская грация.
– Представляешь, – продолжал я, с наслаждением запихивая в рот булочку, – все на одно лицо и одного возраста – около двадцати лет! Работают две недели и исчезают. Чума какая-то! Притон вампиров!
Света пила чай, смешно вытянув губы. При последних моих словах глаза ее превратились в брызжущие весельем щелочки:
– Леш, почему же вампиров?!
– Ну а куда они деваются? Представляешь, хозяин булочной – в черном фраке, живет в подвале, у него там гроб…
– Слушай, ты программист? – перебила она.
Я растерялся. У меня что, на лбу диплом напечатан?
– Ты не обижайся, – продолжала девушка. – Просто у вас работа предсказуемая. Потому вас всех так тянет на чудеса. А с хозяином совсем не так. Он – толстый здоровяк с пухлыми губами и сонным взглядом. Булочной заправляет его мамаша, она давно мечтает сыночка пристроить. Так, чтобы и невестка под приглядом – своя, родная. Когда, ты говорил, девчонки перестали меняться?
– Месяца четыре назад.
– Эта черненькая на четвертом месяце беременности.
Я оглянулся. Из кухонного помещения задом выходил высоченный толстый мужчина – с вьющимися блеклыми волосами, водянистыми глазками навыкате. В руках его покачивался поднос с булочками. Мужчина перекинулся с черненькой парой фраз и принялся выкладывать булочки на полку.
Все просто и буднично. Никаких чудес.
– Пойдем, Лешик. – Девушка потрепала меня по руке. – Настоящие чудеса в Старом Городе. Здесь им нечего делать!
Дальнейшее я помню смутно – буйный карнавал, наполненный яркими красками и жизнерадостными лицами. Настроение взлетело на недосягаемую высоту. Мы болтались по старому Ведену, прихрамывая на одну и ту же ногу – девчонка в больничной пижаме и парень в драных джинсах и черной бандане. Заглядывали в кафешки, братались с беззаботными студенческими компаниями, кормили золотых рыбок в фонтане. На меня накатила бесшабашная веселость. Елки-палки! Если все друджванты так проводят последние дни, то я всей душой на стороне зла!
– А ты только на электрогитаре умеешь? – поинтересовалась Света. – Или на обычной тоже?
– Н-ну… – вопрос застал меня врасплох, – да… Блюз могу. И фламенко.
– Сыграй!
– Так гитары же нет. И вообще…
Фонари отбрасывали на булыжную мостовую прыгающие тени. Возле огневицы святого Петра, там, где Бременские бродяги пугают разбойников, уличные музыканты хриплыми голосами измывались над Цоем и Гребенщиковым.
– На процветание Веденского рока, – сунулась к нам пухленькая девица с кепкой в руке. – Сударыня поддержите искусство!
– Ни за что! Вы ужасно, просто кошмарно играете! – Света брезгливо поглядела на протянутую кепку. – Лучше дайте гитару.
– Может, пива?!
– Пива не надо. Гитару дайте.
Лохматый тощий музыкант удивленно протянул ей инструмент. Света поблагодарила небрежным кивком и передала гитару мне:
