Стаська дала мне на дом огромный фолиант, называвшийся «Основы искусного макияжа». Мне страшновато было тащить книгу домой, но я все же принесла и обернула ее в суперобложку от альбома «Величайшие картинные галереи мира». Совершенно обнаглев, штудировала прямо в гостиной, под носом у Аптекаря. Но вдруг у меня зазвонил телефон, я вскочила, и тяжелый том, соскользнув у меня с коленей, предательски упал на ковер – форзацем вниз, разворотом вверх. На картинке были представлены виды губных помад. Богато проиллюстрированы. Я застыла. Аптекарь поднял альбом и начал листать его, хмыкая. Не то иронически, не то одобрительно.
– Ты заинтересовалась косметикой? Очень вовремя.
– Что ты имеешь в виду? – решилась спросить я.
– Подумываю наладить линию производства косметики, – сказал Аптекарь, глядя на меня так испытующе, что у меня зашевелились волосы на затылке.
– А-а, это хорошо, – промямлила я.
– Верного человека на это дело у меня нет, – посетовал Аптекарь, снова как-то странно взглянув на меня. Слово «верный» он произнес с нажимом, с особым значением.
«Намекает, что я – неверный человек, – пронеслось у меня в мыслях. – Да нет, даже не намекает, он прямым текстом говорит. И как отвечать?»
Но ничего говорить не пришлось. Рассмотрев мою жалкую фигуру в подробностях, Аптекарь сунул мне в руки злополучную книгу и вышел из комнаты.
Хорошо, что эта пытка, эта мука подходила к концу. Приближался час икс.
Удрать из дома и стать другим человеком.
Анастасия Анисимова превратится в Александрину Воронову. По ее документам она улетит за границу. Чтобы достичь совершенного сходства со мной, Стасе пришлось перекрасить волосы в невнятно-серый цвет, примерить мой унылый гардероб, отказаться от косметики и от нескольких любимых словечек.
Александрина Волкова станет Анастасией Анисимовой. Она будет носить яркие топики и потертые джинсы, пользоваться косметикой, устроится на работу в магазин парфюмерии и косметики. Начнет самостоятельную жизнь, наконец.
О том, что будет потом, когда Стася вернется из-за границы, мы с ней не говорили. Многозначительно молчали об этом. И она, и я полагали, что нужно решать проблемы по мере их поступления. Когда она приедет, тогда и станем думать, так ведь?
И вот наступил час икс.
Я ушла из дома, где прошла вся моя жизнь.
Вероятно, накануне я вела себя немного странно и вызвала вполне законные подозрения у домочадцев.
– Да что с тобой такое приключилось? – недоумевала Ирина. – Ты что-то ищешь? Что-то потеряла?
– Ничего, – ответила я, но Ирина продолжала испытующе смотреть на меня.
– Ты странно ведешь себя в последнее время.
– Уж кто бы говорил, – сказала я, улыбнувшись, хотя внутри у меня все застыло.
– Что ты имеешь в виду? – пожала плечами Ирина, но мне показалось, я ее смутила.
– Ты тоже как будто что-то ищешь. Постоянно делаешь уборку.
– Дом очень захламлен, – вздохнула Ирина.
– Ерунда. Дома хирургическая чистота, оперировать можно. В любом случае, от твоей уборки в последнее время одни неприятности. Зачем тебе понадобилось снимать шкафчик в гостевой ванной? Ты не смогла его повесить на место, споткнулась, ушиблась…
– Совсем чуть-чуть! И Кузьмич сразу все повесил обратно.
– Ты ничего не сказала мне, когда узнала, что я рассталась с Глебом. Ни слова, о друг мой, ни вздоха. Ни сочувствия, ни вопроса. Как будто тебя это не интересовало.
– Девочка моя! – всплеснула руками Ирина. – Да ведь я просто не хотела тебе докучать! Я и думать не могла… Да и потом, ты ведь не очень-то переживала. Он тебе совсем безразличен, да? Или нашелся кто-то, кто занял его место в твоем сердце?
– Нет. И еще ты стала часто уходить из дома. Раньше такого не было.
– Так ведь и ты раньше не отлучалась так часто. Я перестаю быть нужной тебе, моя хорошая. Ты стала совсем взрослой, у тебя какие-то тайны…
Странное впечатление оставил у меня этот разговор. Я уходила от ответа, потому что мне было что скрывать. Но ведь и Ирина поступала точно так же. Значит, и у нее имелась тайна.
Или она знала больше, чем я предполагала?
Но что я могла потерять – она все равно не догадывалась.
Я потеряла свой дом. Я ходила по лестницам, спустилась в тренажерный зал, постояла на каждом из четырех балконов. Трогала пальцем резные дубовые перила. Этот дом не стал мне мил, но все же это был мой дом.
Почти все вещи, которые казались мне ценными по сентиментальным причинам, я уже перевезла к Стасе.
В том числе и злополучного белого барашка.
У Стаси, оказывается, был такой же, но он потерялся при многочисленных переездах.
Накануне моего бегства Аптекарь уезжал куда-то на пару дней.
Я была рада, что так совпало – пожалуй, я бы не смогла его обмануть.
Как водилось, состоялась трогательная сцена прощания, я называла ее про себя «цветочек аленький». Аптекарь страшно любил, когда я провожала его, причем чем трогательнее была сцена, тем лучше. И обязательным ритуалом являлась просьба о подарке, причем, желательно, экзотичном и редкостном. Если я ничего не просила, Аптекарь выглядел недовольным и бубнил через губу что-то о неблагодарных, зажравшихся детях. Но мне ничего не было нужно! Приходилось изощряться, придумывая невероятнейшие сувениры, вроде клыка дикой собаки динго в серебре или вино из змеиной желчи. Услышав слово «кандзаси», Аптекарь жмурился от удовольствия и принимался расспрашивать – украшения для прически? Гейши носили? Ну-ну.
И он всегда привозил то, что я просила. То, что мне было не нужно. Лилово-черное вино из змеиной желчи крал из буфета страдавший запоями садовник, в моем столе долго валялись золотые шпильки
На этот раз не обошлось без «сцены у фонтана». Аптекарь рассеянно поцеловал меня в лоб и сказал:
– Ну, будь умницей. Кстати… Ты не заходила в последнее время в мой кабинет? Не искала там ничего?
– Нет. А…
– Неважно. Когда я вернусь, у нас с тобой будет важный разговор.
Мне стало не по себе.
Он явно о чем-то догадывался.
Когда я уходила из дома, шел дождь. Ирина была в столовой. Видимо, она решила использовать отсутствие Аптекаря для уборки.
– Хочешь натереть паркет? – спросила я ее мимоходом. – Тебе помочь?
Ирина вздохнула, не поднимая головы. Она стояла на коленях, трогала пальцами досочки паркета, словно клавиши рояля. Щетки и мастики я не заметила.
– Не нужно. Я заметила, тут пол очень скрипит. Перестилать придется. Иди, детка, я справлюсь.
Чувство вины захлестнуло меня с головой. Я порывисто обняла ее, она сначала вздрогнула, как будто испугавшись, но потом расслабилась, пожала мои руки:
– Ты куда-то собираешься? Поторопись, а то попадешь под дождь. Уже накрапывает.
Я закрыла за собой дверь и подумала об Аптекаре. Не обнаружив меня дома, он наверняка придет в ярость. Записка, которую я оставила, мало что ему объяснит. Он кинется к Ирине – ведь именно она «просмотрела» меня. Не исключено, что он решит выместить свое раздражение именно на Ирине.
Но я подавила неуместное желание пойти, броситься Ирине на шею, зашвырнуть свою сумку на шкаф и остаться дома. Я перешагнула порог. Меня ждала машина. Таксист, парень со смешным носом уточкой,
