я почувствовала от сестры – ток человека, довольного жизнью. Упивающегося жизнью. Нашедшего себя в ней.
Именно то, чего не хватало мне.
– А кофе тут дрянь, – заявил Макаров. – Поехали ко мне, я угощу тебя настоящим кофе. Заодно коллекцию посмотришь.
И снова я должна была отказаться, если по уму.
Но я встала и последовала за Макаровым, как маленький гражданин города Гаммельна – за Крысоловом.
В большой и светлой квартире Макарова под коллекцию парфюма была отведена целая комната – маленькая и темная. Там окно было закрыто плотной шторой, и за опаловыми стеклами шкафов виднелись бесчисленные флаконы и коробочки.
– Вот, – сказал Макаров, приоткрывая дверку и снимая с полки коробку с зелеными и золотыми разводами. В коробке был футляр, а уж в футляре – округлый флакон с крошечной золотой этикеткой, всклянь наполненный жидкостью цвета каштанового меда.
– Вот. Это и есть первый шипр Коти. Год выпуска – 1917-й. Знаете, Настя, для женского аромата того времени сочетание ладана, дубового мха, бергамота и пачулей звучало новаторски. Кстати, именно в этих духах впервые использовалось вещество хинолин, придающее им горьковато-кожаный аромат. Сейчас это вещество уже не используется, оно оказалось страшно ядовитым, канцерогенным. Да и вообще, «Chypre» Коти сейчас не производится. Но какое это чудо, если бы вы знали! В мире немного их уцелело. И еще меньше – невскрытых. Насколько я знаю, их всего полтора десятка штук, и в основном по музеям парфюмерии. Хотите понюхать, Настя?
– Что вы, – пролепетала я. – Не нужно!
Макаров уже взялся за стеклянную пробочку.
– Этот шипр начинается цитрусовым ярким утром, его день благоухает нежными цветами в момент прощального увядания, расцвет приходится на вечер: прозрачное, горькое, пудровое, смолистое звучание. Его нужно носить осенью, чтобы его аромат смешивался с запахом палой листвы, дождя, с дыханием приближающейся зимы…
Пробка не поддавалась.
– Не открываются, – огорченно сказал Жан, разглядывая крышку. – Ишь… Ну ничего, я знаю пару приемов. Нужно минут на пятнадцать положить флакон в морозильник, потом взять каплю глицерина, нанести на…
– Не надо, прошу, – взмолилась я. – У вас здесь есть, что понюхать и без того. А это что?
В круглой стеклянной банке лежал крошечный комочек вещества, напоминающего катышек сероватого воска.
– У вас уникальное чутье на необычные вещи, – пришел в восторг Макаров. – Это амбра. Драгоценная амбра!
– Кажется, это нектар какого-то цветка?
Большей глупости я ляпнуть не могла. Макаров даже нахмурился.
– Что вы! Амбра – это кишечные выделения кашалотов.
«Фу, – подумала я. – Зачем я спросила».
– Древние люди считали, что это – застывшая слюна дракона, помет таинственной птицы Рух или пчелиный воск, и только в девятнадцатом веке ученые установили их истинное происхождение. Амбра образуется в желудках у кашалотов и прочих китовых и в воду попадает… гм… вполне естественным путем. Считается, что в желудке амбра необходима для того, чтобы кашалоты могли залечивать раны, нанесенные кальмарами, – это основная пища кашалотов, а у кальмаров, как известно, эдакие длинные острые клювы… И вот в воде Индийского океана и теплых австралийских морей и находят эти комья. Сначала они темно- серые или черные, с резким тошнотворным запахом…
– Немудрено, – кивнула я.
– И прежде чем стать составной частью драгоценных духов, амбре предстоит пройти ряд перевоплощений! Несколько лет после сбора амбру выдерживают в соленой воде, и под ее воздействием амбра приобретает благородный аромат, она постепенно светлеет, становится коричневой или светло- серой. Чем дольше амбра находится в воде, тем светлее она становится и тем дороже продается, поэтому самой дорогой и самой ценной амброй считается та, которая пролежала в воде более сотни лет. Она совсем белая и издает настолько притягательный, необъяснимый аромат, что это почти невозможно выдержать. За килограмм такой амбры платят по пятьдесят тысяч евро, да и то считают эту покупку исключительным, баснословным везением! Как описать вам этот аромат? Это мускус, и табачный дым, и древесина, и влажная земля после дождя, и древние янтарные смолы… Одним словом, запах получается странным, если использовать его сам по себе. Именно поэтому духов только лишь из амбры не существует, а не только потому, что они будут слишком дорогими. Амбра – это идеальный, совершенный закрепитель запахов, поэтому высокую парфюмерию без амбры представить практически невозможно. Хотя бы десятая доля капли, добавленная в духи, позволит нанесенному на тело аромату сохранять стойкость в течение суток. А ведь именно уровень стойкости – один из параметров, по которым мы отличаем дешевую подделку от настоящих дорогих духов! Но амбра в качестве фиксатора подходит далеко не для всех духов, у этого вещества мощная индивидуальность, эта субстанция почти одушевлена, и ее присутствие вызывает в человеке необъяснимое, подсознательное чувство тепла… А значит, те ароматы, что претендуют быть свежими – зелеными, озоновыми, морскими, – закрепляются без участия амбры, другими способами.
– Сколько же нужно амбры, чтобы закрепить все духи в мире?
– Много, Настя, много. Вся натуральная амбра скупается исключительно парфюмерными концернами для производства духов. Но вот в Америке употребление амбры, как и других натуральных веществ, полученных от редких видов животных, запрещено законодательством. Люди алчны и бессовестны. Браконьеры не хотели ждать и стеречь, когда кашалотам придет в голову испражниться драгоценным веществом. Киты были почти обречены, им устроили войну на уничтожение, и китобойный промысел пришлось запретить. Амбра попала под запрет распространения, даже если продавцы предъявят власти фотографии амбры, выброшенной на берег. Вдруг они сами разложили ее вдоль кромки воды, чтобы обмануть закон? Да-да, и ваш покорный слуга тоже может быть обвинен в этом тягчайшем преступлении. Я ведь сам нашел этот комочек на побережье Австралии, и лучше вам не знать, что я предпринял для того, чтобы вывезти его из страны. А одна парочка, говорят, отыскала на побережье комок амбры весом аж в пятнадцать килограммов! Не знаю уж, что они с ней сделали. В Австралии нет запрета на продажу амбры, а этот кусочек мог стоить примерно миллион долларов…
– Но как же получают амбру, если промысел запрещен? – недоумевала я.
– Искусственно, душа моя, искусственно! Синтезирование амбры проходит успешно, поэтому сегодня парфюмеры частенько используют искусственную амбру. И я тоже, а этот кусочек храню для коллекции. Думаю иногда о том, какой кит ее произвел и где он теперь обретается. Ну-ну, что вы так морщите носик? Амбра – не единственный малосимпатичный ингредиент, который используется в парфюмерии и косметике. Что вы знаете, к примеру, о ланолине?
– Это что-то, что добавляют в крем, – меня забавлял энтузиазм Макарова, мне всегда нравились увлеченные мужчины.
– О да! Он хорошо впитывается в кожу и обладает смягчающим действием. А ведь исходным сырьем для его получения является овечья шерсть. Овец стригут, шерсть моют, из нее кроме всевозможных неаппетитных загрязнений всплывает вещество, выделяемое кожными железами овец. Такое, жирное! А спермацет? Его тоже получали от кашалотов. Долгое время это вещество принимали за, простите, сперму. Правда, потом выяснилось, что это всего лишь своеобразный мозговой жир кашалота. Спермацет сейчас тоже синтетический, но имечко приклеилось намертво. Или вот возьмите кармин! Красите губки? А ведь кармин, один из самых устойчивых красителей, получают из насекомых. Знаете, такие червячки, называется кошениль. Их умерщвляют в уксусной кислоте, причем только самок!
– Бедняжки, – посочувствовала я. – Не буду больше краситься!
– Нет, красьтесь-красьтесь. Вам идет. Всем идет, у кого есть чувство меры. А слышали о бобровой струе? Вот это настоящие семенные железы бобра. Или вот еще виверра или циветта, такой маленький хищный зверечек вроде крысы. Но с очень симпатичным вздернутым носиком…
