Вайолет могла поклясться, что у нее под ногами качнулся пол.
Должно быть, это было заметно! Она смотрела на капитана, чувствуя себя совершенно уязвимой. Откуда он узнал?
Уголок его губ чуть приподнялся. «Я так и знал». Ему стало смешно. Этот чертов умник хорошо понимал ее, но вот верить ей не спешил.
И тут Вайолет осенило: ведь это с ней всю жизнь обращались как с игрушкой. Ее баловали, ругали, иногда несильно наказывали, но всегда держали на изысканном, невидимом шелковом поводке, удивительно цепко держали ее братья или родители, что бы она ни делала, куда бы ни пошла, как бы нелепо или бездумно себя ни вела. Никто особенно не нуждался в ней. Конечно, она была такая же, как все лондонские аристократы.
Но Вайолет понятия не имела, как вести себя с такими людьми, как граф Эрдмей.
Он заговорил тише, мягче. Вайолет была сбита с толку — она уже привыкла к его резкому тону.
— …и я бы никогда в жизни, мисс Редмонд, не причислил ту «работу», о которой говорил, к добродетелям.
Его голос был похож на дым благовоний, просачивающийся сквозь запертые двери публичного дома. Вайолет интуитивно чувствовала, как этот голос буквально скользит по ее коже, словно грубый шелк.
Граф все просчитал.
Сейчас он решил с ней поиграть. Сложившаяся ситуация показалась ему такой смешной, что он не устоял.
И это почти сработало. Вайолет сделала глубокий вдох.
Он вынудил ее спорить с ним. А это было все равно что идти по шатающимся сходням над бурными волнами. В случаях с мужчинами Вайолет прибегала к спору крайне редко. Ей всегда удавалось справиться с ними, и благодаря разнообразию стратегий она всякий раз побеждала скуку.
Домашние любимцы или слуги…
— У вас есть братья или сестры, капитан, лорд…
— Довольно и «капитана». Я понятия не имею — возможно, есть целая дюжина. Я не знаю моего отца.
Вайолет застыла. Ее губы непроизвольно приоткрылись. Она никак не ожидала, что будет беседовать с таким человеком. Даже представить существование подобного типа было очень трудно.
Неужели у него нет семьи? Никого? Внезапно Вайолет ощутила волну жалости, но тут же отмахнулась от нее. Не такой граф человек, которому нужна жалость или который захочет ее принять.
— Я вас пугаю, — уверенно заявил он.
Вайолет вздохнула.
— Немного, — призналась она. — Вы делаете это нарочно?
Граф как-то странно взглянул на нее. И тут, к ее полнейшему удивлению, он ухмыльнулся. Вайолет заметила три поразительные вещи: в углу его губ появилась ямочка, похожая на полумесяц, его глаза оживились, словно над темным морем сверкнула вдруг молния, и… Вайолет на миг затаила дыхание, будто бы эта молния поразила ее прямо в грудь.
— Вряд ли мне это нужно. Наверное, я просто такой и есть.
Дыхание Вайолет выровнялось, но она не могла отвести взгляда от того места, где только что была ямочка. Она тут же наказала себя за эту глупость, с силой вонзив в ладони ногти. У больших, страшных мужчин не должно быть никаких привлекательных черт вроде ямочек, с негодованием подумала она.
Лицо капитана смягчилось, но Вайолет не верила, что ей удалось его очаровать.
— Глупости! Вы недооцениваете меня, капитан Флинт, — холодно произнесла она.
Бравада. На самом деле он быстро ее раскусил.
«Вы утомляете меня, капитан Флинт, и пугаете меня». Никогда прежде ни один мужчина не смог напугать Вайолет.
«Но что хуже всего, вы заинтересовали меня».
Последняя мысль была самой ужасной, потому что впервые в жизни Вайолет испытывала неподдельный интерес к мужчине. И всему виной мимолетная улыбка и эта ямочка. Вайолете ужасом поняла, что и ей не чуждо ничто человеческое.
У нее дрожали ноги от страха, усталости и от того, что она слишком долго, отчаянно храбрилась, хотя до сих пор прикрывалась лишь гордостью, надменностью, элегантностью и остроумием. Вайолет хотела забыться сном, забыть о графе, но вспомнила о крошечной качающейся зловонной каюте, о твердой койке с тонким бугристым матрасом, где наверняка кишат маленькие твари, о которых ее брат Майлз с удовольствием написал бы упоительную книгу.
Когда Вайолет осталась одна в каюте, она не осмелилась устроиться на койке, а села на стул рядом с ней, словно кровать была каким-то хищным зверем. Эти несколько часов стали очень тяжелыми. Она чуть не выбежала в панике из каюты, когда почувствовала, как корабль снялся с якоря и вышел в открытое море.
Вайолет подумала о Лайоне, о том, как хорошо было бы, если бы он вернулся домой. Она бросила взгляд на шахматную доску графа и с тоской вспомнила Майлза. Скорее всего, сейчас он сидит, склонившись над доской у камина со старым мистером Калпепером в пабе «Свинья и чертополох» в Пенниройял-Грин, полностью погруженный в игру, а его жена Синтия с восхищением наблюдает за ним.
Как жаль, что ей не удалось рассказать о своих подозрениях. Майлзу. Поверил бы он ей? Скорее всего не поверил бы, особенно если бы она упомянула о цыганке и Лавее. Даже Майлз тянул ее невидимый поводок и ласково похлопывал ее по голове.
От отчаяния в голову Вайолет пришла безумная идея. Итак, справиться с графом невозможно. Однако это не означает, что надо отбросить все мысли об играх. Эта стратегия не сработает. Вайолет ужасно хотелось отвоевать хотя бы часть потерянной гордости, не говоря уже о доверии.
— Вы играете в шахматы, милорд?
Граф удивленно посмотрел на нее.
— Шахматы, — повторил он, будто впервые услышал это слово.
Вайолет указала на красивый шахматный набор на столике в углу.
— Видите ли, сегодня мне не хотелось бы спать в этой мышиной норе…
— Мне ужасно жаль, что вам не придется поспать, мисс Редмонд. К тому же мыши мне всегда казались такими счастливыми.
Вайолет не сдавалась.
— Я предлагаю сыграть партию в шахматы за право провести ночь в вашей более приятной каюте. Если я выиграю, то в мышиной норе придется спать вам.
У нее были лучшие шахматные учителя во всем Суссексе. Брат Майлз помог ей отточить мастерство. Вайолет прекрасно знала, что умна.
Флинт чуть ли не поморщился от столь безрассудного предложения.
— Вы готовы играть в шахматы за право спать в моей постели?
Но даже он знал, что это слишком грубый намек. В уголках его рта появились морщинки. Вайолет пристально наблюдала за ним: не улыбнется ли он опять.
И вновь ему удалось заставить ее почувствовать себя глупо.
— Я сделаю маленькое усилие, как вы выразились. — Вайолет заметила, как мрачно блеснули его глаза, потому что она нарочно сказала это, она была хорошей ученицей и не прочь подразнить быка. — Если я выиграю, то буду спать на более удобной постели. А вы будете спать в той ужасной каюте. Вы боитесь проиграть?
Она знала, что граф останется безучастным к ее уколу. Он молчал, словно оценивая ее.
Потом он так устало вздохнул, что Вайолет пожалела было его, но тут же вспомнила, что это она вызвала этот раздраженный вздох.
— Мисс Редмонд, ради всего святого… — Сколько деланного терпения в его голосе. — Я капитан этого корабля. Почему вы решили, что я стану играть в шахматы ради… — Он покачал головой, словно не в силах закончить фразу. — Я превосходно играю, — слабо добавил он.
Вайолет подумала, что Флинт сейчас закроет лицо руками и горестно покачает головой.
— Значит, игра не затянется, — быстро ответила она.
