нами. — Я просто не могу понять… не могу понять, как эти бесчисленные экспедиции, состоящие из настоящих ученых, смогли пропустить такое?
— Потому что это учёные, а не Смотрители, — мрачно заключил я.
Она тяжело вздохнула.
— Давай подойдём поближе.
Мы стали подходить к ним, осторожно ступая по неровной, усыпанной камнями поверхности. Каландра опустилась на колени рядом с первым гремучником и легонько прикоснулась к нему.
— Посвети на него.
Я сделал то, о чем она просила.
— Ну и что?
Она раздумывала.
— Здесь… я вижу, как он чуть вибрирует, но это не совсем вибрация. Я это заметила, когда мы были там, на вершине.
Я принялся вертеть головой, различая во тьме темные силуэты на фоне звезд.
— Тебе не кажется, что они могут передвигаться в отдельные периоды их жизни?
— Что бы не могли, что бы там не умели, раскидывать семена им удается здорово… Каландра замерла, и мы переглянулись.
— Бесцветные пятна, — произнес я, испытывая при этом чувство нереальности происходящего. — Тот гремучник, что на вершине, видимо, последний из них всех в этом племени.
Каландра кивнула, в её глазах снова мелькнуло хорошо знакомое мне выражение.
— Они могут разбрасывать семена лишь невысоко и стараются сохранить их до тех пор, пока не окажутся на вершине.
— Почему же… — я осекся, и, обернувшись, снова стал смотреть на скопившиеся между утесами гремучники. Они напомнили мне море… нет, это было не море, это был
—
Я снова задрал голову, и от волнения у меня пересохло во рту.
— Это часовые, — прошептал я. — Они смотрят, не приближается ли кто к ним.
Каландра тоже взглянула вверх.
— Но каким же образом они следят? И за кем здесь можно следить? — Я покачал головой.
— Не знаю, — но, говоря это, я все же продолжал думать о тех пятнах на скале… — Как ты посмотришь на то… — осторожно начал я. — Если мы тихо-тихо соберём вещички и смотаемся отсюда подобру- поздорову.
Она едва заметно повела плечами.
— Думаешь, это поможет? Они всё равно поймут, в чём дело.
Она была права — я ощущал, что внимание их сконцентрировано на нас.
— Они могут и не понимать, что мы их раскусили, — заметил я. Вдруг где-то в глубинах моего сознания зажёгся красный сигнал —
— Давай, пошли! — крикнул я и, схватив за руку ещё не успевшую опомниться Каландру, поволок ее за собой подальше от этих гремучников…
Это было нечто, похожее на падение чего-то очень большого сверху, с неба, и после того, как мы инстинктивно присели, сжавшись в комок, раздался громкий хлопок, какой бывает, когда лопается воздушный шар, и нас вдруг окутало облако густого белого дыма.
В ноздри мне ударил сладковато-пряный запах, я тут же попытался прикрыть лицо ладонью… но было уже поздно — я уже начинал чувствовать, как мои ноги и руки быстро немели. Я попытался сделать шаг, но тут же упал на колени, увлекая за собой и Каландру, которую так и не выпустил, не сумев разжать свои застывшие в судороге скрюченные пальцы. И мы вместе повалились на землю и еще через секунду я понял, что уже лежу на спине. Туман или дым надо мною чуть рассеялся, и я смог увидеть ряды светящихся точек, кружившихся в вышине.
Последнее, что я видел, были эти огни, они спускались все ниже и ниже…
ГЛАВА 20
Словно издалека до меня донесся тоненький скрип — так скрипит кожаная обивка, если кто-то усаживается поудобнее в кресле.
Я еще не открыл глаз, но чувствовал себя совершенно бодрым, потянулся, пытаясь распрямить страшно затёкшие члены. По звуку удалось определить, что я находился в небольшом помещении с металлическими стенами, и что, кроме меня и моего пока ещё невидимого приятеля, в нем никого не было. Комнатка явно выходила в коридор, где, очевидно, были еще люди. Следовательно, это могло быть в каком-то здании, возможно, и на корабле, на том самом, который и атаковал нас среди утесов. Оказалось, корабль Службы безопасности Солитэра — ведомства адмирала Фрейтага — прибыл скорее, чем я предполагал. Или нет? Или же нас выследили те самые контрабандисты, обнаружить которых так стремились мы сами?
Затем я сделал паузу в безмолвном диалоге, чтобы оценить мое состояние… и в ужасе понял, что проспал я два дня, и никак не меньше.
Сомневаться в этом не приходилось. Жжение в желудке и ощущение пустоты в нем безошибочно указывали на то, что я пропустил больше чем два обеда, кроме того, отсутствие голода и лёгкая боль в моей правой руке говорили о том, что имели место внутривенные инъекции.
А вот странный привкус во рту подсказал мне, что в течение этих беспамятных дней мне давали специальные наркотики, облегчающие допрос.
Мой незнакомец снова пошевелился в своем кресле… Больше не было смысла продолжать эту игру. Собравшись с силами, я открыл глаза.
У стены небольшой каюты или комнаты сидел Куцко и пристально смотрел на меня.
Мой напряжение сразу же спало… затем, когда я присмотрелся к нему и увидел выражение его лица, мое облегчение сменилось стыдом.
С каменно-невозмутимым лицом он набрал номер на телефоне, стоявшем перед ним на небольшом столике.
— Это Куцко, сэр, — сказал он кому-то в трубку. — Он пришел в себя.
Он выслушал, что ему было сказано, оставил в покое телефон, и мы долго-долго смотрели друг на друга.
— Вам… — начал я пересохшими губами. — Вам будет легче, если я скажу, что сожалею?..
Он холодно посмотрел на меня, даже не пошевелившись.
— Помните, как я однажды при вас убил человека? — вопросом на вопрос ответил он. — Помните?
Как я мог об этом забыть? Это был один из диверсантов, пробравшихся в корпорацию, которого лорд Келси-Рамос застал на месте преступления, я тоже присутствовал при этом, и, когда подоспел на помощь Куцко, этот тип уже готов был прикончить меня, повалив на пол и замахнувшись ножом, но Куцко успел всадить в него три магазина из своего игломета.
— Помню, — ответил, я и у меня побежали мурашки по телу.
— Помните, я тогда ещё сказал: «Мне очень жаль». Вам это моё сожаление помогло?
Я вздохнул.
— Не думаю.
Маска непроницаемости по-прежнему оставалась на его лице, но чувства немного смягчились.
— Ведь вы могли посвятить меня в это, — проговорил он. — Могли дать мне возможность помочь вам.
Я замотал головой.
— Не мог я и вашу голову подставлять под гильотину, как свою, — ответил я ему.
— Почему? — недоумевал он.
— Потому что… — И тут я, услышав зуммер, предшествовавший открыванию двери, осекся… Панель стены отъехала в сторону, и в каюту шагнул Рэндон Келси-Рамос.
Несколько секунд он молча разглядывал меня.
