Планетолог, вспомнила Али.
— Владение «Гелиоса» — на самых задворках.
Один из геологов начал разворачивать геодезическую карту.
— На картах его нет, — ободряюще улыбаясь, добавил Шоут. — Но вы сами убедитесь, что это неважно.
Такая беспечность вызвала новый ропот, который Шоут проигнорировал.
Прошлым вечером, во время банкета, организованного «Гелиосом» для вновь прибывших ученых, Шоута представили всем как руководителя экспедиции. На первый взгляд он вполне соответствовал такой должности: неуемная энергия, мускулистые руки со вздувшимися венами, однако впечатление производил двоякое. Мало того что лицо какое-то скорбное от несбывшихся амбиций, зубы кривые, Шоут и вел себя непонятно, со странным равнодушием: старался излучать обаяние, и в то же время ему было безразлично, действует оно или нет. До Али дошли слухи, что он пасынок самого Купера. У того был и родной сын, законный наследник состояния Куперов, а на долю Шоута, видно, выпадали более рискованные обязанности, например — сопроводить экспедицию на самые окраины империи «Гелиоса». Почти шекспировский сюжет.
— На следующие три дня наш дом здесь, — объявил он. — Вагоны — супермодерн, обслуживающий персонал. Занимайте любые купе. Можете селиться по одному — места хватит всем.
Шоут говорил с великодушием человека, который привык оказывать гостеприимство за чужой счет.
— Устраивайтесь. Примите душ, поспите, расслабьтесь. Потом пообедаете. Есть вагон-ресторан. Можете заказать обед в купе, посмотреть кино. «Гелиос» не поскупился. Таким образом корпорация желает вам — и мне — счастливого пути.
О месте назначения больше никто не спрашивал. В половине шестого музыкальный звон возвестил отбытие. Бесшумно, словно отвязанный плот по течению, экспедиция «Гелиоса» двинулась в неизвестность. Путь казался ровным, но на самом деле дорога — очень постепенно — шла вниз. Как выяснилось, тут работала гравитация. Двигатель находился позади и включался только для подъема вагонов обратно, к станции.
Один за другим, влекомые земным притяжением, вагоны уходили от сверкающих огней Наски.
Состав приблизился к терминалу с надписью «Трасса № 6». Рядом с шестеркой кто-то в приступе ностальгии вывел маркером еще одну. Потом кто-то, уже другим цветом, пририсовал третью шестерку. Один молодой биолог соскочил с поезда, чтобы в последний раз щелкнуть фотоаппаратом, и под одобрительные крики остальных запрыгнул в вагон. Все почувствовали, что начало получилось хорошее. Поезд миновал воздушно-тепловую завесу и отправился дальше.
Немедленно температура и влажность упали. Тропического климата Наски как не бывало. В туннеле было холоднее градусов на десять, а воздух — сухой, как в пустыне. Теперь, поняла Али, они спускаются в настоящую преисподнюю. Ни адского пламени, ни серы. Напоминает скорее пустыню в штате Нью-Мексико.
Рельсы блестели, словно кто-то их специально натирал. Поезд ускорил движение, и все разошлись по купе. У себя Али обнаружила плетеную корзиночку с апельсинами, шоколадом и печеньем. Маленький холодильник был заполнен до отказа. На подушке лежала красная роза. Али прилегла и увидела над собой экран — можно выбрать любой из сотен фильмов. Ее слабостью были старые фильмы-страшилки. Она помолилась, потом благополучно уснула, убаюканная триллером «Они!» и стуком колес.
Утром Али забралась в маленький душ и пустила на волосы горячую воду. Такие удобства казались просто невероятными. Как выяснилось, время завтрака она угадала правильно и, искупавшись, уселась перед окном с омлетом, тостами и кофе. Окно было маленькое и круглое, как иллюминатор. За окном темнела сплошная чернота — потому большие окна и не нужны. Потом Али заметила на стекле маленькие буквы «Пуленепроницаемые стекла компании «Эллис»» и поняла, что и весь поезд защищен на случай нападения.
В девять часов все собрались в вагоне-ресторане. Первое утро в поезде решили посвятить занятиям — освежить в памяти правила оказания первой помощи, технику скалолазания, основы стрелкового дела и прочие знания, которые люди получили в предыдущие месяцы. Большинство ученых действительно все усвоили, и занятия напоминали скорее посиделки.
После обеда Шоут расширил программу занятий. В одном конце вагона-ресторана установили проекторы и большой монитор. Шоут показал несколько презентаций, в которых члены экспедиции представляли свои теории. Али блаженствовала. Интересные лекции, приятная музыка, вкусные креветки.
Первыми выступали биолог и микроботаник. Они объяснили различие между троглобионтами, троглоксенами и троглофилами. Первые постоянно живут в пещерах — «трогл» по-гречески «пещера» или «дыра». Подземный мир — их экологическая ниша. Вторые, троглоксены, например саламандры, живут в пещерах часть жизни и адаптированы к тамошним условиям. Третья группа, троглофилы — сюда относятся летучие мыши и другие ночные животные, — часто посещают пещеры в поисках пищи или укрытия.
Потом ученые начали рассуждать об особенностях преадаптации, о «предрасположенности» к темноте. Тогда Шоут выступил вперед и поблагодарил. Он был вежлив, но тверд. Тут все на хлебах «Гелиоса», и это — его спектакль.
В оставшееся время представили других ученых, и они тоже выступили с сообщениями. Али заметила, что вся группа довольно молода. Мало кому было за сорок, а некоторым едва исполнилось двадцать пять. Люди приходили и уходили, но Али сидела безвылазно, запоминая лица, имена и открывая для себя науки, о которых почти ничего не знала.
После ужина, похожего больше на пикник — гамбургеры и холодное пиво, — им пообещали показать новый голливудский фильм. Однако аппарат почему-то не работал, и тут Шоут растерялся. До сих пор его расписание включало ученых, имевших опыт выступления перед аудиторией или, по крайней мере, разбиравшихся в своем вопросе. Стараясь как-то оживить вечер сменой программы, Шоут придумал нечто новенькое.
— Поскольку мы уже начали знакомиться друг с другом, — заявил он, — я хочу представить вам парня, от которого мы все теперь зависим. Нам чудом удалось добыть его у наших военных — он известный разведчик и следопыт. У него высокая репутация — рейнджер среди рейнджеров, настоящий ветеран бездны. Дуайт! — позвал он. — Дуайт Крокетт! Я вижу, вы здесь. Не скромничайте.
Следопыт Шоута явно не готовился к такому вниманию. Он медлил, и Али повернулась, чтобы взглянуть на него. Упрямый Дуйат оказался тем самым незнакомцем, которого она встретила вчера в подъемнике. «Что он тут делает?» — удивилась Али.
Под взглядами всех собравшихся Дуайт оторвался от стены и выпрямился. На нем были новые дорогие джинсы и белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, включая те, что на манжетах. Темные горнолыжные очки поблескивали, словно глаза какого-то насекомого. Со своей чудовищной прической Дуйат казался тут совершенно неуместным. Он напоминал Али работяг-пастухов, которым неловко в большой компании и которые чувствуют себя хорошо только в своей хижине.
Татуировки и шрамы на лице и голове не вызывали желания познакомиться с ним поближе.
— Я что, должен был выступить? — спросил он из глубины вагона.
— Идите сюда, дайте нам на вас посмотреть, — настаивал Шоут.
— Невероятно, — прошептал кто-то рядом с Али. — Слышал я про этого парня. Он в бегах.
Дуайт не стал демонстрировать свое недовольство, только слегка покачал головой. Когда он наконец вышел вперед, все расступились.
— Дуайт — как раз тот, кого стоит послушать, — сказал Шоут. — Он не заканчивал школ, у него нет диплома, но в работе не это главное. Он провел одиннадцать лет в плену у хейдлов. Последние три года работал на рейнджеров и в спецназе — гонял хедди. Я ведь, ребята, читал ваши резюме. Мало кто из вас вообще спускался под землю. А дальше электрифицированной зоны и вовсе никто не ходил. А вот Дуайт может рассказать нам, каково там, внизу.
Шоут сел. Теперь очередь Крокетта.
Крокетт стоя выслушал аплодисменты, и его застенчивость казалась по-своему подкупающей, какой-то трогательной. Соседи Али обсуждали его шрамы и что ему довелось вытерпеть в плену. Кто-то обозвал его дезертиром, кто-то безумцем. Каннибалом, погонщиком рабов. Животным. Люди говорили о нем, затаив дыхание и не скупясь на эпитеты. Удивительно, подумала Али, как рождаются легенды. Его считают психопатом, и все равно их тянет к нему, влечет романтика его воображаемых деяний.
Дуайт не спешил удовлетворить всеобщее любопытство. В тишине стучали колеса; скоро люди почувствовали неловкость. Али приходилось видеть, как нервничают в такой ситуации американцы и европейцы. А Дуайт с его спокойствием казался просто примитивным. Наконец его молчание стало слишком многозначительным.
— Вам разве совсем нечего сказать? — спросил Шоут.
Дуайт пожал плечами.
— Знаете, у меня давно не было такого интересного дня. Ваши люди знают свое дело.
К такому Али не была готова, да и другие тоже. Значит, этот странный грубиян сидел весь день в уголке, тихий и незаметный, и потихоньку пополнял за их счет свое образование. Очаровательно!
Шоут был раздражен. Наверное, рассчитывал на очередной аттракцион.
— Тогда, может, вопросы? Вопросы есть?
— Мистер Крокетт, — начала женщина из Массачусетского технологического, — или к вам нужно обращаться по званию? Капитан или…
— Нет, — ответил он, — меня выгнали. У меня нет звания. И «мистер» тоже лишнее.
— Хорошо, значит, Дуайт, — продолжила женщина. — Я хочу спросить…
— Не Дуайт, — поправил он, — Айк.
— Айк?
— Слушаю вас.
— Хейдлы исчезли, — продолжила она. — Каждый день цивилизация отодвигает тьму чуть дальше. Я хочу спросить, сэр, правда ли внизу так опасно?
— Всякое может случиться — сказал Айк.
— Значит, наша безопасность вовсе не гарантирована, — заключила женщина.
Айк посмотрел на Шоута.
— А он вам что пообещал?
Али почувствовала беспокойство. Он знает что-то, что другим неизвестно. Хотя это ни о чем не говорит, поразмыслив, решила она.
Шоут наседал:
— Ваши вопросы!
