ученых.
— Вы, наверное, полковник Уокер?
Уокер прошел мимо протянутой руки Сперриера.
— У нас, друзья, две основные проблемы. Во-первых, ящики, которые вы разграбили, были тщательно упакованы с учетом веса и центра тяжести. Все ящики пронумерованы, их содержимое расписано по позициям. У меня имеется список. Поскольку из-за вас придется все упаковывать заново, наше отбытие задержится на полчаса. Во-вторых: один из моих людей сделал вам замечание. Вы его проигнорировали. — Полковник поочередно смотрел слушателям в глаза. — В дальнейшем извольте принимать подобные замечания и требования как приказы. Мои приказы. — И он со щелчком застегнул кобуру.
— Как это «разграбили»? Тут наше оборудование. Мы что — самих себя грабим? Кто здесь вообще распоряжается?
Появился Шоут. Он еще не успел снять рюкзак.
— Вижу, вы уже познакомились, — сказал он, поворачиваясь к группе. — Как вам известно, полковник Уокер — руководитель нашей охраны. С настоящего момента он отвечает за нашу безопасность, а также за снабжение.
— Мы должны спрашивать у него разрешения заниматься наукой?
— Это экспедиция, а не ваша лаборатория, — ответил Шоут. — Поэтому на ваш вопрос отвечаю — да. С настоящей минуты вы должны согласовывать свои потребности с людьми полковника. Они будут руководить нашей погрузкой.
— Мы — команда, — сказал Уокер. Всем своим видом — высокий рост, форма, атрибуты — он показывал, что от него не отмахнешься. — В команде следует играть по правилам. Вам всего лишь нужно сообщить о том, что вам нужно, и мой интендант вам поможет. Чтобы не устраивать беспорядка, прошу обращаться к нему в конце дня. Не по утрам, когда мы пакуемся, и не днем, когда мы в пути.
— Я должен спрашивать разрешения, чтобы взять свою же технику?
— Сейчас все утрясем, — вздохнул Шоут. — Полковник, вы хотите что-то еще добавить?
Уокер сел на камень и поставил на него ногу.
— Моя работа — охранять. «Гелиос» нанял меня обеспечивать безопасность вашей экспедиции. — Полковник развернул какие-то бумаги и потряс ими в воздухе. — Это мой контракт. — Он пробежал глазами по странице. — Тут вот есть довольно необычные пункты.
— Полковник! — предостерег Шоут.
Уокер не обратил на него внимания.
— Например, вот здесь перечислены премиальные выплаты, которые я получу за каждого из вас, кто вернется живым.
Люди слушали затаив дыхание. Шоут не решился перебить.
— Неплохое вознаграждение мне причитается также за каждую руку, ногу, ухо или глаз, которые удастся сохранить в целости и сохранности. Это ведь ваши руки, ноги, глаза. Посмотрим… Триста долларов за глаз — то есть шестьсот за пару. А вот за сохранность рассудка — всего пятьсот долларов. Словом, считайте сами.
Поднялся крик.
— Неслыханно!
Уокер помахивал контрактом, словно белым флагом.
— Вам следует знать кое-что еще.
Все слегка притихли.
— Я трачу тут свое время, — басил полковник, — а мог бы срывать цветы удовольствия. Мог бы побаловаться политикой, поработать где-нибудь консультантом. А в перерывах отдыхать с женой и детьми. А я связался с вами.
Ученые окончательно приумолкли.
— Как видите, — продолжал Уокер, — моя задача — хорошенько на вас нажиться. Из своих наградных я не намерен упустить ни одного пенса. Уберечь все — будь то ваш глаз, член или палец на ноге. Вы вообще-то задумываетесь, кому можно доверять?
Уокер сложил бумагу и убрал.
— Я утверждаю, что единственная вещь в мире, которая никогда не подведет, — это корысть. В чем заключается моя корысть, вы теперь знаете.
Шоут слушал с тяжелым вниманием. Полковник только что поставил под угрозу экспедицию — и спас ее. «Но для чего?» — удивлялась Али. Что за игру он ведет?
Он похлопал себя по бедру Библией.
— Мы начинаем великий поход в неизвестность. С настоящего времени экспедиция под моим руководством и защитой. А лучшая защита — единомыслие. И закон. Причем закон, имейте в виду, мой. Будем соблюдать военную дисциплину. А по возвращении я сдам вас вашим близким.
Шоут вытянул шею, словно черепаха из панциря. Его «солдаты удачи» объявили себя высшей властью на целый год. С такой наглостью Али еще не сталкивалась. Ей казалось, что ученые вот-вот взбунтуются. Однако было тихо. Никто не стал возмущаться, и она поняла почему. Полковник только что пообещал уберечь их от смерти.
Как участники любой экспедиции, они приходили в себя постепенно. Темп увеличивался. Лагерь разбили в 8.00.
Перед тем как послать на разведку с полдюжины солдат, Уокер обычно читал своим людям Библию — что-нибудь из Откровения Иоанна Богослова, или Книги Иова, или из своего любимого Послания коринфянам. «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света».
Ученые двигались следом. Сзади шагали носильщики, сопровождаемые и подгоняемые — это становилось очевидно молчаливыми солдатами. Строгое разделение обязанностей, никакого дублирования.
Носильщики говорили на кечуа, языке империи инка. Никто из американцев его не знал, а все попытки объясниться с носильщиками на испанском встречали с их стороны отпор. Али тоже попыталась, но индейцы не были расположены заводить дружбу с остальными. По ночам солдаты в три смены патрулировали лагерь носильщиков, не столько охраняя их от хейдлов, сколько стараясь не допустить драк.
В первые недели они почти не видели своего разведчика. Айк исчез во тьме коридоров и день или два шел впереди. Его отсутствие вызвало среди ученых странное недовольство. Когда Уокера спросили, сколько платят Айку, тот отказался дать ответ. «Этот человек знает свое дело», — заявил полковник.
Али считала, что Айк входит в команду Уокера, но выяснилось, что это не так. Однако он не был, как говорится, свободным игроком. Шоут заполучил его из армии. Айк, по сути, был невольником — почти так же, как у хейдлов. Его окружала тайна, частично из-за того, подозревала Али, что он был подходящим объектом для разных домыслов. Она сдерживалась, хотя ей не терпелось расспросить его о культуре хейдлов и попытаться составить словарь основных слов. Да еще у нее из головы никак не шел тот апельсин.
Айк выполнял то, что Уокер называл его долгом. Отыскивал дорогу. Вел людей сквозь тьму. Все знали его метки — ярко-голубые кресты сантиметров тридцать высотой, которые он рисовал краской из баллончика.
Шоут сообщил, что краска держится неделю, затем бледнеет. Тоже один из производственных секретов. «Гелиос» намеревался сбить со следа возможных конкурентов. Как заметил кто-то — они сбивают со следа сами себя, потому что лишаются возможности пройти обратно тем же путем.
Чтобы разубедить их, Шоут показал всем маленькую капсулу и сообщил, что это миниатюрный радиопередатчик. Такие передатчики он оставлял на пройденном пути. Они будут лежать в режиме ожидания, пока Шоут не включит их с помощью дистанционного управления особым сигналом. Шоут упомянул даже сказку о Гансе и Гретель. Кто-то заметил ему, что крошки, которыми Ганс помечал дорогу, склевали птички, а Шоут заворчал: «На вас не угодишь».
Экспедиция жила по двадцатичетырехчасовому суточному циклу. Шли, потом отдыхали, снова шли. Мужчины отращивали бороды, женщины себя запустили, тушь и помада вышли из употребления. Настоящей валютой стал пластырь для мозолей — вещь даже более нужная, чем шоколад «M&M's».
Али, которая никогда раньше не участвовала в экспедициях, полностью втянулась в ритм такой жизни. Это могла быть китобойная экспедиция или путешествие в фургонах на Дикий Запад. Ей казалось, она успела полностью узнать такую жизнь.
Первые десять дней суставы и мышцы болели ужасно. По ночам даже хорошие спортсмены стонали во сне от судорог. Образовался настоящий культ ибупрофена — противовоспалительных и обезболивающих таблеток. Но каждый день груз становился легче — люди поедали продукты и бросали книги, которые уже не казались такими нужными. Однажды утром Али проснулась, лежа головой на камне, и притом чувствовала себя отдохнувшей.
Остатки загара быстро пропали. Подошвы огрубели. Зрение у людей привыкало, хотя освещение было в четыре раза меньше нормы. Али даже нравилось, как она пахнет — честный, трудовой пот.
Химики «Гелиоса» добавили в протеиновые брикеты витамин D, чтобы компенсировать недостаток солнечного света. Там много было и другого — добавок, о которых Али никогда не слышала. Помимо всего прочего, она стала лучше видеть в темноте. И чувствовала себя сильнее. Кто-то поинтересовался, не могут ли брикеты содержать стероиды, что вызвало среди ученых веселье — эти книжные черви начали демонстрировать друг другу воображаемые чемпионские мускулы.
Али они нравились. Она видела в них то, что Шоут и Уокер никогда не увидят. Эти люди пришли сюда по зову сердца. Пришли не ради себя — их вела жажда знаний, наивность, в каком-то смысле — Бог.
Разумеется, кто-то придумал для экспедиции название. Как выяснилось, всем наиболее близок Жюль Верн, и они стали называться Обществом Жюля Верна, или сокращенно ЖВ. Имя прижилось. Этому способствовало, что для своего «Путешествия к центру Земли» писатель выбрал в качестве героев двух ученых, а не воинов или поэтов. А больше всего обществу ЖВ нравилось, что участники описанной в романе экспедиции чудом вернулись целые и невредимые.
Коридоры были просторные. Дорога даже казалась ухоженной. Кто-то — явно очень давно — собрал камни, обтесал углы и выложил ими стены и скамьи. Предполагали, что это сделали сотни лет назад южноамериканские рабы, поскольку кладка из огромных камней напоминала некоторые постройки в Мачу-Пикчу и Куско. Так или иначе, носильщики явно не сомневались в назначении скамей — судя по тому, как ловко они сгружали на них со спины свои баулы.
Али не переставала удивляться. Много миль дорога шла ровная, как тротуар, плавные повороты вправо и влево — просто мечта пешехода. Больше всех поражались геологи. На такой глубине полагается быть твердому базальту. Должно быть невыносимо жарко. Мертвая зона. А тут как в обычном туннеле подземки. Хоть билеты продавай, заметил кто-то. «Не сомневайся, — сказал его приятель, — «Гелиос» скоро этим займется».
