Неистребимый

– Старик, ты когда-нибудь слышал о марнах?

– Что? Да кто ты такой, чтобы ради тебя…

– Разве тебе было заплачено недостаточно, чтобы удержать от подобных вопросов?

На это он не нашелся что ответить сразу. Тай уже успела меня проинформировать, что заплатила вчетверо против обычного, чтобы заставить этот плоскодон пуститься в рейс.

– У меня нет желания спорить, поэтому просто выслушай. Я мог бы убить твоего Мовадина сотню раз еще до того, как он замахнулся своим ножом. Именно поэтому я его пощадил. Как здоровый человек жалеет убогого, не повинного в том, что он так убог… Я вижу, ты все еще сомневаешься. Как, на твой взгляд, борт твоего плоскодона достаточно крепок, чтобы его нельзя было сломать голыми руками?

– Голыми руками? – машинально переспросил лоханщик, мрачно глядя на нож, валявшийся в трех шагах от его поверженного матроса, который он заметил только сейчас, после моих слов. Когда он поднял взгляд на меня, я уже ломал борт. Отламывал без всякого видимого со стороны усилия кусок за куском и крошил в пальцах прочное, почти каменной твердости дерево, словно гнилую труху, усыпая мелким крошевом палубу.

Демонстрация силы иногда действует лучше всяких объяснений. Глаза всех троих делались все шире. Когда дыра в борту стала размером с голову, капитан сипло выдохнул:

– Хватит. Верю. Не порть больше корабль. Ребята, возьмите Мовадина.

– И оставьте меня в покое.

– Хорошо, светочтимый.

Они утащили беднягу, и я снова остался один.

Наверное, эти марны будут сопровождать меня всю дорогу. Марны, в которых злая воля мага дал-роктов превращала обычных людей. Для Драхуба они были лишь пешками в его игре, их судьбы его не интересовали… Прибью подонка, как только попадется у меня на пути. Могу же я позволить себе хоть немного злости в адрес того, кто действительно ее заслуживает, в отличие от этих бедолаг?

Я пошел проведать Злыдня.

Стойла для дракхов были расположены на корме, сразу за каютами, и при виде этого огромного черного зверя настроение значительно улучшилось. Чарс тоже явно мне обрадовался: подняв свою бронированную чешуйчатую морду от корыта с лебсом (за счет заведения), он запрядал ушами и фыркнул мне в лицо. Затем, не удовлетворившись вонью, которой обдал меня из своей глотки, попытался осторожно ухватить зубами за плечо. Я уклонился, не желая подвергаться столь сомнительной ласке, и несколько раз сильно шлепнул ладонью по его твердой скуле – иначе бы мой толстокожий приятель просто ничего не почувствовал.

– Ну, как ты тут, не скучаешь? Придется, приятель, немного потерпеть без движения, пока не окажемся на берегу. Знаю, знаю, как ты это не любишь, но тут уж ничего не поделаешь… По крайней мере, натрескаешься от пуза. Понимаешь ли ты, что сделал для меня? Во всяком случае, я тебе очень благодарен. И тебе, и Тай. Если бы ты не поднял тревогу…

Краем глаза я заметил какое-то движение и мгновенно, не задумываясь, вошел в Лешу. И лишь позже сообразил, что мне это удалось так же легко, как и раньше. В трех шагах от меня стояла фигура в темно- сером балахоне, возникшая словно из пустоты. Лицо было скрыто под низко надвинутым капюшоном, но пристальный, оценивающий взгляд незнакомца не ощутить было невозможно. Тай говорила, что других пассажиров, кроме нас двоих, на плоскодоне нет. К корабельной команде этот тип тоже принадлежать не мог. Безбилетник?

– Кто ты? И что тебе нужно?

В Лешу звук теряет свое значение, становясь почти не воспринимаемым на слух, я не узнал своего голоса – так низко и неразборчиво он прозвучал. И только сейчас сообразил, что этот тип видит меня даже в Лешу. Потому что двигается так же быстро. По позвоночнику скользнул холодок. Я напрягся, готовый отразить любое направленное против меня движение, готовый взвинтить уровень Лешу выше, если потребуется.

Ничего не сказав, фигура в балахоне плавно скользнула к борту, одним движением перемахнула через него и легко, почти не касаясь поверхности воды, словно была невесомой, побежала в том же направлении, куда двигался плоскодон, но, естественно, куда быстрее. Сейчас в моем восприятии плоскодон практически стоял на месте.

Я вышел из Лешу, и фигура в балахоне тут же пропала из глаз.

Я мог бы сделать то же самое и догнать этого загадочного визитера, чтобы потребовать ответа. Мог вместе с ним таким же манером отправиться к еще не видимому в водной дали берегу. Мог бы… Если бы так не нервничал. Когда былые способности начинают вдруг сбоить, то это разрушает уверенность в своих силах, саму привычку к этой уверенности. Не знаешь, что подведет в следующий раз… И здесь я чуть не погиб, даже не догадываясь об этом. Видимо, мне уже сейчас следует приучаться к осторожности и предусмотрительности обычного человека, обладающего не сверхспособностями, а лишь своим умом и опытом, – до конца этого путешествия. Но как же это будет тяжко… вернуться к себе такому, каким я когда- то был… Какая часть меня останется после таких потерь?

Если судить по тому, как этот тип двигался, он мог бы стать серьезным противником для меня даже в Лешу. Кто же это такой? Я поискал в базе данных, имея в качестве зацепки лишь образ и умение к стремительному движению. Через пару минут я уже знал об охтанах все, что эмлот сумел отыскать. Профессиональные убийцы, окутанные покровом тайны, неуязвимые, не подвластные никому. Без имен, без внешности, без определенного места обитания. Впрочем, имелись предположения, что этим местом обитания является загадочный макор Фрайшунир, но – не важно.

Итак, что мы имеем? Кто-то нанял охтана по мою душу? Тогда почему тот ничего не попытался сделать? Может быть, я видел просто наблюдателя, причем обнаружил того неожиданно для него самого, так что ему пришлось ретироваться несолоно хлебавши? Я подумал, что, возможно, мне еще придется столкнуться с ним с Неурейе… Следовало подумать, на какую клетку поставить эту новую фигуру. И кто мог его послать. Драхуб? Гилсвери? Или какая-то третья сила?

Созерцательное настроение пропало окончательно, сменившись тревогой и вернув к реальности и проблемам, которые эта реальность несла мне.