Каким-то образом им удалось добраться до узкой кровати, где Питер встал на колени, притягивая девушку в свои объятия. Он не слышал ничего, кроме тихих неразборчивых звуков, издаваемых Анхелой, не чувствовал ничего, кроме нетерпеливого возбуждения и нежной плоти у него во рту, не видел ничего, кроме женщины, которую он желал с самого первого дня встречи. Питер взглянул на вторую чашечку лифчика и начал ласкать сосок прямо сквозь кружева. Анхела сильнее обняла его за плечи и начала выгибаться назад от удовольствия. Он ласкал ее грудь, вкладывая в это чувства, копившиеся все эти дни.
Девушка потрясла его за плечи.
— Питер!
— Тебе ведь нравится? — хрипло спросил он.
Я сделаю все, что она захочет. Из всех сокровищ мира мне нужна лишь эта женщина и какое-нибудь место, где можно устроиться горизонтально. Тогда…
— Питер, сюда кто-то идет!
Черт.
Девушка быстро надела лифчик, Питер подал ей платье. Застежка-молния прожужжала и застряла, пройдя лишь три четверти пути.
— Дай я попробую, — сказал он.
Молния не поддавалась. Тогда Питер быстро вынул шпильки из волос девушки, и густая волна скрыла обнаженную кожу как раз тогда, когда дверь заскрипела и вошла Фернандес.
12
— Тормози! — выкрикнул Питер.
Анхела резко нажала на тормоза, глядя, как мимо проезжает величественный «линкольн». Что со мной делает этот мужчина? — подумала она.
Она ехала домой на полном автомате, думая только об одном. Боже, она была уже близка к оргазму, когда услышала в коридоре голос матери…
Когда Фернандес вошла в комнату, то увидела Питера и Анхелу невинно стоящими возле окна. За густыми волосами дочери она не заметила расстегнутую молнию. Они оба так и не повернулись к ней лицом, скрывая возбуждение и краску на лицах.
Но возбуждение никуда не ушло. Анхела чувствовала, как тесен ей лифчик. К тому времени, когда машина проехала последний поворот, она была готова взорваться от желания. Питер же, наоборот, выглядел расслабленным. Он сидел, глядя в открытое окно и подпирая голову одной рукой.
Желание звенело внутри каждой клеточки тела Анхелы. Она не могла позволить Питеру уйти, не закончив то, что он начал, неважно, насколько отстраненным казался этот мужчина по пути домой.
Она с ужасом подумала, что сейчас он уйдет прогуляться на пляж или усядется в своей машине, но вместо этого Питер последовал за ней на второй этаж. Наэлектризованный воздух между ними был полон недосказанности, от которой спина Анхелы покрылась мурашками.
Она подошла к старинному шкафу, чувствуя взгляд Питера у себя между лопатками.
Неужели он так и не заговорит? Может быть, он постарается притвориться, что этих нескольких минут в гостевой комнате просто не было?
Анхела повернулась к Питеру лицом.
— Итак, мы снова возвращаемся к деловым отношениям, или все же мы прежде поговорим о… о том, что случилось?
Он пристально посмотрел на девушку, явно пытаясь решить, целовать ее или бежать прочь.
— О том, что случилось когда?
— Не притворяйся, Питер. О наших с тобой отношениях.
— Мы еще не разобрали вопрос этики… — Голос мужчины звучал так, будто ему трудно было произносить эти неуместные сейчас слова.
Анхела скинула сандалии.
— Понимаю. Ты меня поцеловал, и это было нарушением правил. Твоих правил. Меня они не касаются. Что, если я сама поцелую тебя?
Если бы не голод в его взгляде, она бы никогда не решилась на подобное. Но неспособность Питера отвести от нее взгляд придала Анхеле смелости. Она повернулась к нему спиной:
— Расстегнешь?
Тишина наполнила комнату. Наконец последовал сдавленный ответ:
— Нет.
— Хорошо. — Девушка расстегнула половину молнии.
Мужчина шепотом выругался. Ее спина выглядела такой замерзшей, такой беззащитной. Она словно говорила: «Приди, не оставляй меня одну».
В течение нескольких секунд, показавшихся вечностью, Питер, казалось, боролся сам с собой. Затем он сделал шаг вперед. Его руки скользнули по спине девушки, обнимая и согревая…
Сплетенные объятием в одно целое, они дошагали до кровати, и тогда Питер упал на нее, увлекая Анхелу за собой.
— Как далеко ты хочешь зайти? — Его голос был хриплым от сдерживаемой чувственности.
В ответ она поцеловала его. Свет лампы полыхал в каштановых волосах Питера, высвечивая в них красное золото. Он крепко обнял девушку и прижал к себе.
Вот настоящее, подумала она. И ее собственная жажда, и сила его тела, и жадность его губ… Может быть, Питер не сможет мне больше ничего дать. Что же, стоило рискнуть и ради этого. Пусть будет так, как будет.
— По-настоящему, — прошептала она.
— Что?
— По-настоящему далеко.
Он приподнялся и склонился над ней, его теплое дыхание коснулось губ Анхелы.
— Смешная девчонка. Восхитительная. — Тут он поцеловал ее. — И кожа. И губы. — Поцелуи спустились ниже. — И грудь.
Питер коснулся губами ее груди, и Анхела резко втянула в себя воздух. Ее соски были твердыми, а грудь болела так, что девушка была уверена: еще чуть-чуть и лифчик порвется. Мужчина коснулся губами соска, скрытого кружевами, и девушка застонала.
— Чувствительная, — прошептал он. — Мне это нравится.
С бесконечной нежностью он сжал сосок зубами и начал ласкать его. Анхела застонала громче.
Температура ее тела начала расти, когда мужчина провел кончиком языка по верху груди, не закрытому лифчиком.
— Я хочу почувствовать твой вкус без всяких помех, — прошептал он, — ты мне позволишь?
Девушка нежно провела рукой по волосам Питера, изогнувшись так, чтобы он мог расстегнуть лифчик, что он и сделал. Пышное великолепие увиденного заставило его застыть на месте.
Придя в себя, он обхватил руками обе ее груди, взвешивая их чувственную тяжесть со стоном удовлетворения. Нагнувшись, он слегка коснулся одного из сосков губами.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Ты отправляешь меня на седьмое небо, — прошептала она в ответ с полузакрытыми глазами.
Питер коснулся губами другого соска.
— Они прекрасны, — тихо сказал он и наконец позволил себе почувствовать ее груди на вкус.
Девушка задрожала от наслаждения. Она хотела, чтобы Питеру было так же хорошо, как и ей сейчас. Анхела была готова потратить всю ночь на исследование его тела, на изучение секретов, которые скрывал за внешним фасадом этот потрясающий мужчина.
— Твои соски как сочные ягоды, — прошептал он. — Такие сладкие.
— Они тебе действительно нравятся?
— Нравятся? — Я от них без ума, — ответил он, покрывая поцелуями ее грудь. — На Земле нет,
