вам благосклонно, и вы смогли продолжить свое путешествие.
Тревиз печально улыбнулся.
– Я так и знал, что это не я.
– Наоборот, сэр, – возразил Дэниел. – В значительной степени это были именно вы. Каждая из этих двух женщин относилась к вам благосклонно с самого начала. Я просто усилил уже имевшийся импульс… большего мне не позволяли контуры Законов Робототехники. Именно эти контуры – хотя были и другие причины – заставили меня с великими трудностями привести вас сюда. Было несколько моментов, когда я мог потерять вас.
– И вот я здесь, – подвел итог Тревиз. – Чего вы хотите от меня? Подтверждения моего решения в пользу Галаксии?
Обычно бесстрастное лицо Дэниела сейчас выражало почти отчаяние.
– Нет, сэр. Одного решения недостаточно. Я привел вас сюда по причине гораздо более важной. Я умираю.
То ли от того, что это была простая констатация факта, то ли потому, что двадцать тысяч лет жизни делали смерть не такой уж трагедией для того, чья жизнь составляла менее половины процента от этого периода, но Тревиз не испытал никакого сочувствия.
– Умираете? Разве может машина умереть?
– Я могу прекратить существование, сэр. Можете называть это как вам угодно. Я стар. Ни одно чувствующее существо в Галактике, жившее, когда я впервые получил сознание, не уцелело до сих пор – ни человек, ни робот. Даже мне самому не хватило продолжительности жизни.
– Что вы имеете в виду?
– Нет ни одной физической части моего тела, сэр, которая избежала бы замены, причем многократной. Даже мой позитронный мозг заменялся пять раз. И каждый раз содержимое моего старого мозга переписывалось на новый. Каждый раз новый мозг имел большие возможности и сложность, чем старый, так что в нем было место для большего числа воспоминаний и для скорейшего действия. Но…
– Чем больше сложность мозга, тем больше его неустойчивость, и тем быстрее он портится. Мой нынешний мозг в сто тысяч раз объемнее, но, если первый мозг продержался десять тысяч лет, нынешнему всего шестьсот и он неудержимо стареет. С воспоминаниями о двадцати тысячах лет мозг переполнен, а это резко снижает возможность принятия решений и еще более резко возможность влиять на разумы людей через гиперпространство. В то же время шестой мозг я создать не могу. Дальнейшая миниатюризация заведет в тупик принципа неопределенности, а дальнейшее усложнение обеспечит почти немедленный распад.
– Но, Дэниел, – сказал обеспокоенный Пилорат, – Гея наверняка может развиваться и без вас. Сейчас, когда Тревиз выбрал Галаксию…
– Этот процесс продлится слишком долго, сэр, – сказал Дэниел, как обычно не выказывая никаких чувств. – Я дождался, пока Гея полностью разовьется, несмотря на возникавшие непредвиденные трудности. К тому времени как был обнаружен человек – мистер Тревиз – способный принять ключевое решение, было слишком поздно. Однако, не думайте, что я не представлял продолжительности своей жизни. Мало-помалу я сворачивал свою деятельность, чтобы сберечь свои способности на крайний случай. Когда стало невозможно рассчитывать на активные действия по сохранению изоляции системы Земля-Луна, я перешел на пассивные. В течение нескольких лет человекообразные роботы, работавшие со мной, были один за другим отозваны домой. Последним их заданием перед этим было убрать все упоминания о Земле из планетарных архивов. Без меня и моих друзей-роботов Гея лишилась бы возможности выполнить развитие Галаксии за обозримый промежуток времени.
– И вы знали все это, – сказал Тревиз, – когда я принимал свое решение?
– Значительно раньше, сэр, – ответил Дэниел. – Разумеется, Гея ничего не знала.
– Но тогда зачем было устраивать все это? Уже после своего решения я прочесал Галактику в поисках Земли и того, что считал ее «тайной» – не зная, что «тайной» были ВЫ – только для того, чтобы подтвердить свое решение. Хорошо, я ПОДТВЕРЖДАЮ его. Я знаю теперь, что Галаксия совершенно необходима… но, кажется, все это зря. Почему вы не предоставите Галактику самой себе, а меня – мне самому?
– Потому, сэр, – сказал Дэниел, – что я искал выход и надеялся найти его. Думаю, что я его нашел. Вместо очередной замены своего позитронного мозга, я могу просто соединить его с мозгом человека. Человеческий мозг не подвержен воздействию Трех Законов и не просто добавит объема моему мозгу, но переведет его возможности на новый уровень. Вот почему я привел вас сюда.
Тревиз испуганно уставился на него.
– Вы хотите соединить человеческий мозг с нашим? Заставить человека потерять свою индивидуальность? Как это сделано на Гее?
– Да, сэр. Это не сделает меня бессмертным, но позволит дожить до возникновения Галаксии.
– И вы привели МЕНЯ сюда для этого? Вы хотите мою независимость от Трех Законов и мой здравый смысл сделать частью себя ценой моей индивидуальности? Нет!
– Однако, вы только что сказали, что Галаксия совершенно необходима для блага человечества, – напомнил Дэниел.
– Даже если это так, возникновение ее потребует много времени, и я могу остаться индивидуальностью всю свою жизнь. С другой стороны, если она возникнет быстро, индивидуальность потеряет вся Галактика, и моя собственная потеря будет лишь частью непредставимо большего целого. Однако, я не согласен терять индивидуальность, пока остальная Галактика сохраняет ее.
– Так я и думал, – сказал Дэниел. – С вашим мозгом слияние невозможно, и будет лучше, если вы сохраните свои независимые способности.
– Когда вы изменили свое решение? Ведь по вашим словам, я доставлен сюда именно для слияния с вами.
– Да, только для пополнения моей значительно уменьшившейся мощи. Я сказал вам: «Вот почему я привел вас сюда». Однако, вспомните, что на Галактическом языке слово «вы» может означать множественное число так же, как и единственное. Я имел в виду всех вас.
Пилорат замер на своем стуле.
– Правда? Тогда скажите мне, Дэниел, человеческий мозг, слившийся с вами, разделит все ваши воспоминания? За все двадцать тысяч лет, вплоть до легендарного времени?
– Конечно, сэр.
Пилорат глубоко вздохнул.
– Это будет осуществлением мечты всей моей жизни и за это я с радостью отдам свою индивидуальность. Окажите мне честь разделить с вами мозг.
Тревиз мягко сказал:
– А Блисс? Как быть с ней?
Пилорат заколебался не более, чем на мгновенье.
– Блисс поймет, – сказал он. – В любом случае она останется без меня… через некоторое время.
Дэниел покачал головой.
– Ваше предложение, доктор Пилорат, весьма щедро, но я не могу принять его. Ваш мозг стар и проживет не более двух или трех десятков лет, даже соединившись с моим. Мне нужно кое-что другое… Смотрите! – Он указал рукой и сказал: – Я позвал ее обратно.
Подпрыгивая на ходу, к ним приближалась счастливая Блисс.
– Блисс?! О, нет!
– Не тревожьтесь, доктор Пилорат, – сказал Дэниел. – Я не могу использовать Блисс. Это соединит меня с Геей, а, как я уже объяснил, я должен оставаться независимым от нее.
– Но в таком случае, кто… – начал Пилорат.
Тревиз, увидевший стройную фигурку, бегущую следом за Блисс, сказал:
– Робот имеет в виду Фоллом, Яков.
