перенести горечь разочарования. Именно поэтому она решила никому не писать.
– Интересно, Роуден?
Рис пригласил Уиндема в свой читальный зал, но художник читать не любил и явно скучал. Художник, заглянув в книгу, с удивлением воскликнул:
– О Боже, как много рисунков ветряных мельниц! Граф взглянул на приятеля с усмешкой и снова уткнулся в книгу. Минуту спустя сказал:
– Не мучь себя, дружище.
– Роуден, зачем тебе все это нужно?
– Я намерен построить в Бакстед-Хите новую мельницу. Напротив старой. Тогда можно будет больше молоть зерна. Это принесет выгоду и мне, как хозяину, и работникам, живущим на моей земле.
Уиндем не знал, что и думать. После минутного замешательства он пробормотал:
– У мадам Гало в «Бархатной перчатке» появилась новая девушка. Говорят, она такое вытворяет, что даже не верится.
Рис оторвался от книги.
– В самом деле?
– Наконец-то ты становишься самим собой? – обрадовался Уиндем. – Я хотел проверить, осталось ли в тебе хоть что-нибудь от прежнего графа Роудена. В последнее время тебя невозможно узнать, ты сам не свой.
«Сам не свой? – задумался Рис. – Что бы это значило?»
– Но я не видел эту новую девушку. Может быть, все это всего лишь сплетни, – продолжал Уиндем. – Ты не хочешь присоединиться ко мне и съездить туда?
– Да, пожалуй. Почему бы и нет? – пожал плечами Рис.
Перед самым рассветом Рис выбрался из кареты и начал подниматься по ступеням своего лондонского особняка. Конечно, ему не следовало ездить к мадам Гало. Хозяйка действительно взяла к себе новую девушку. Но эта девушка почти ничем не отличалась от всех прочих – во всяком случае, на Риса она не произвела никакого впечатления, и он, вызвав свой экипаж, поехал домой. «Мог бы и не ездить туда», – думал он, преодолевая последние ступеньки.
Двери особняка были предупредительно распахнуты вышколенным дворецким, и Рис, едва переступив порог, прокричал:
– Чай и ванную!
Ему сейчас хотелось только одного – лечь в теплую ванну и ни о чем не думать.
А уже утром он нашел на подносе для почты письмо. Причем почерк был незнакомый. Повертев письмо в руках, граф с усмешкой подумал: «Хорошо, что хоть не от миссис Бейли».
Распечатав письмо и прочитав его – оно было очень коротким, – Рис ужасно встревожился. Он прочитал письмо еще раз и надолго задумался. Потом протянул руку к графину с бренди и пробормотал себе под нос:
– К сожалению, этому нельзя не верить.
Дернув за шнур звонка, граф вызвал слугу и велел закладывать экипаж.
Глава 20
Карета выехала на гравийную дорожку перед парадным входом в особняк, и Рис, не дожидаясь, когда экипаж остановится, взлетел по ступеням лестницы. Вбежав в холл, он тут же вызвал миссис Бейли.
– Милорд, какая… – Экономка умолкла, глядя на него с изумлением.
– Вы хотели сказать, неожиданность? Да, понимаю. Прошу извинить меня за мой неожиданный приезд. Весьма сожалею, что не успел выслать впереди себя герольдов с медными трубами. И очень жаль, что местные поселянки не успели усыпать цветами дорогу, ведущую к дворцу.
Миссис Бейли с улыбкой закивала; она наконец-то поняла: графу захотелось пошутить.
– А где леди Роуден? – спросил Рис. – Мне необходимо с ней поговорить.
Экономка молчала в нерешительности. Наконец ответила:
– Графиня… Сейчас ее нет дома, сэр. Рису очень не понравился такой ответ.
– Так, где же она? Отвечайте, миссис Бейли.
– Вы сможете найти ее в церкви или в доме приходского священника, сэр.
Рис испытующе посмотрел на экономку. Ему показалось, что в голосе ее прозвучало осуждение, но за что именно она его осуждала? Или, может быть, она осуждала Сабрину? Да, возможно, миссис Бейли неодобрительно относилась к тому, что его жена навещала приходского священника. Или же экономка подозревала… Нет, не стоит ломать себе голову! Надо немедленно все выяснить! Взглянув на экономку, Рис сказал:
– Благодарю вас, миссис Бейли, – и тут же направился в конюшню.
Сидя на скамье, Сабрина внимательно слушала проповедь Джеффри, но тот вдруг умолк и уставился на дверь церкви. При этом лицо его исказилось гримасой отчаяния.
Сабрина обернулась и, тут же вскочив на ноги, воскликнула:
– Рис?!
В дверном проеме действительно стоял граф Роуден. Стоял с таким видом, словно не знал, входить или нет. Сабрина не могла рассмотреть выражение на его лице, но было заметно, что он очень бледен. И он явно смотрел в ее сторону. Наконец граф приблизился и проговорил:
– Миссис Бейли сообщила мне, где можно тебя найти, Сабрина. – Его голос звучал ровно, нельзя было понять, в каком он настроении. Тут граф вдруг повернулся к кузену и, коротко кивнув, сказал: – Добрый день, Джеффри.
Молодой священник тоже кивнул, но не сказал ни слова.
Сабрина подошла поближе к мужу и в страхе замерла. На лице Риса было такое выражение, которого она никогда раньше не видела.
– Что-нибудь случилось? – спросила она с дрожью в голосе.
– Нет, ничего. – Он подал ей руку. – Пойдем же… Взяв жену под руку, граф вывел ее во двор и усадил в седло. Затем сел впереди нее. И лишь когда они отъехали от церкви, Сабрина вдруг сообразила, что они даже не попрощались с Джеффри.
– Судя по всему, ты нанес визит вежливости, – осторожно заметила Сабрина, покрепче обхватив мужа руками.
– Да, можно и так сказать. – Рис снова надолго умолк. – А как ты там оказалась? – спросил он неожиданно.
– Прогуливалась пешком. Вот и зашла…
– Пешком?!
Она улыбнулась его искреннему удивлению.
– Идти ведь совсем недалеко. Конечно, вы, милорд, привыкли разъезжать в карете. А вот мне нравится ходить пешком. И мне нисколько не страшно, потому что все местные жители знают меня.
Рис усмехнулся, однако промолчал. Сабрине показалось, что он о чем-то задумался, и она не решалась беспокоить его вопросами – ведь было совершенно ясно, что он очень огорчен.
«Но что же случилось? – думала Сабрина. – Почему у него в церкви был такой странный вид?»
Внезапно она заметила у него на шее толстый шерстяной шарф, и сердце ее радостно подпрыгнуло в груди – это был тот самый синий шарф, который она связала для него.
Собравшись с духом, Сабрина, наконец, решила заговорить, но тут Рис нарушил молчание.
– Деймиен умер. Вчера пришло письмо, – проговорил он каким-то странным голосом, без всякого выражения.
Сердце Сабрины болезненно сжалось; она прекрасно понимала, что означает для Риса смерть этого человека.
– А когда… это случилось? – решилась спросить она.
– Точно не знаю. – Рис тяжело вздохнул. – Письмо доставили вчера. Но, очевидно, его уже похоронили. Видишь ли, Деймиен тяжело болел. Он завещал мне свои стихотворения и десять фунтов – с указанием поставить их на скачках на «темную лошадку».
– Значит, ты должен выполнить его волю и поставить деньги при первом же удобном случае, – заметила Сабрина.
Рис невесело рассмеялся.
– В таком случае я непременно проиграю. Ему никогда не везло в картах и на скачках. Вероятно, не хватало… верного предчувствия, если можно так сказать.
– Но ведь он прислушивался к своему внутреннему голосу? Если писал стихи, то обязательно прислушивался. Кроме того, он оставил тебя своим душеприказчиком. И, наверное, ты почтишь его память, съездив в Литтл-Оррик.
Рис вдруг обернулся и посмотрел ей в лицо. Причем смотрел так, как будто давно ее не видел. Или, может быть, так, словно только сейчас разглядел в ее лице что-то очень важное, раньше ускользавшее от его внимания. Внезапно он улыбнулся и, кивнув на мельницу, мимо которой они в этот момент проезжали, проговорил:
– Похоже, исправна. На этой неделе я зайду к мистеру Пайку. Мне надо кое о чем с ним поговорить.
Тем самым он давал ей понять, что приехал в Ла-Монтань не на один день, а надолго.
Едва переступив порог дома, Рис тотчас же вызвал миссис Бейли и попросил принести в библиотеку две чашки горячего шоколада. Сабрина взглянула на мужа вопросительно, и он, словно прочитав ее мысли, с улыбкой сказал:
– Я не имею в виду ничего предосудительного. Просто поговорим. Не возражаешь?
– Нет, конечно, – ответила Сабрина. – С удовольствием поговорю с тобой.
На языке у него уже вертелся язвительный вопрос: «Выполняя свой долг – или все-таки по доброй воле?» Но Рис удержался. Ведь он прекрасно помнил, какое лицо у нее было в церкви. Это было лицо женщины, которой нечего было скрывать, нечего утаивать.
Миссис Бейли принесла шоколад и тут же удалилась. Едва лишь дверь за ней закрылась, Рис спросил:
– Сабрина, можно задать тебе один вопрос?
– Да, конечно.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
– Скажи, ты любила Джеффри?
– Ах!.. – вырвалось у Сабрины. Конечно, она предчувствовала, что муж рано или поздно задаст этот вопрос, но сейчас она не была к нему готова.
Покачав головой, она пробормотала:
– Рис. Не думай ничего плохого. Мы с Джеффри никогда в жизни…
– Так неужели? – Рис смотрел ей в глаза все так же пристально. Впрочем, он видел, что жена не лгала, не лукавила, не хитрила. – Да, конечно… – пробормотал он с облегчением.
– Так почему же ты… – Она умолкла; ей не хотелось обвинять мужа в глупой ревности.
– Видишь ли, Сабрина, я просто хотел узнать… – Он замялся; для гордого человека задать подобный вопрос было очень нелегко. – Сабрина, может быть, ты разочарована? – Он прекрасно понимал, что до замужества Сабрина мечтала совсем о другой жизни. И именно он, Рис, навязывал ей то, к чему она совсем не стремилась.
Она задумалась,
