уехал куда-то за границу и что он принимает участие в войне, сражаясь за чью-то свободу. Какие же они беспокойные, эти поэты! Наверное, у них с мозгами не все в порядке. И какое же это счастье не быть поэтом!
Однако ей не пришлось ломать голову над тем, читать или не читать графские стихи – их просто не оказалось на полке. Скорее всего, лорд Роуден хранил свои стихи где-нибудь в другом месте, подальше от любопытных глаз.
Немного поколебавшись, Сабрина выбрала роман Марии Эджуорт. Название навело ее на мысль о том, что она, пожалуй, могла бы почерпнуть кое-что полезное из этой книги, учитывая ее нынешнее положение. Уютно устроившись в углу дивана, Сабрина принялась за чтение. Она не тревожилась о том, что пропустит ужин, поскольку Мэри, хорошо знавшая ее наклонности, наверняка поймет, где ее искать.
– А вот сюда, Уиндем, – проходя мимо библиотеки, Рис кивнул на дверь, – вы, наверное, редко заглядываете.
Художник рассмеялся, но смех его тотчас же прервался, едва он заглянул в дверную щель.
– Значит, теперь вы прячете женщин в библиотеке, Роуден? Может, вы хотите таким образом заставить меня проводить больше времени в обществе философов и поэтов?
– Прячу женщин? Помилуйте, о чем вы? – Граф приник глазом к щели.
Над спинкой дивана возвышалась освещенная свечами женская головка. На черных волосах девушки играли желтоватые блики, а несколько выпущенных длинных прядей, струившихся по щекам, оттеняли изящный профиль гостьи. Судя по всему, это была дочка викария. Причем она так увлеклась чтением, что даже не замечала, что за ней наблюдают. Рис по кожаному переплету почти сразу же определил, какую именно книгу читает гостья. Мисс Эджворт действительно была талантливой писательницей, пусть даже ее стиль отличался некоторой назидательностью и сухостью. И роман мисс Эджворт не случайно оказался в библиотеке Роудена: он не только ценил ее как писательницу, но и был лично с ней знаком.
Повернувшись к приятелю, Роуден прошептал:
– Это всего лишь дочь викария. Пусть развлекается.
Уиндем с усмешкой кивнул, и приятели проследовали в бильярдную.
Глава 3
«Всего лишь дочь викария», – эти слова графа до сих пор звучали в ушах Сабрины, звучали даже сейчас, когда все сидели за ужином. Она невольно подслушала разговор мужчин, стоявших у двери библиотеки, и почему-то эти слова ужасно ее обидели. «Да и днем, когда мы приехали, он почти не обратил на меня внимания», – думала девушка.
Но зачем ей понадобилось, внимание графа и почему ее так задели его слова, на этот вопрос она не могла бы ответить. Впрочем, мучил ее и другой вопрос: как так получилось, что Джеффри оказался в родстве с таким человеком? Ведь между ними нет ничего общего! К сожалению, Джеффри за столом не было, хотя он давно должен был приехать. И его отсутствие очень беспокоило Сабрину.
Столовая графа была столь же шикарной, как и все прочие комнаты, и пламя множества свечей сверкало и дробилось на хрустальной посуде, на серебряных приборах, а также, отметила про себя Сабрина, на драгоценностях синьоры Софии Ликари, той самой дамы, которая так рассердила утром графа Роудена. Прославленная оперная певица, судя по всему, была его любовницей.
За ужином мисс Ликари была в красном платье – оно было очень ей к лицу, – а чудесные миндалевидные глаза певицы были украшены черными длинными ресницами.
Справа от Сабрины сидел мистер Уиндем, которого ей представили как художника, а слева – виолончелист мистер Мамфри, рядом с которым расположилась его спутница миссис Уэссел – с ней Сабрине очень хотелось поближе познакомиться. Дело в том, что миссис Уэссел была довольно известной драматической актрисой, читавшей трагические монологи; кроме того, она, как говорили, еще и очень неплохо играла на лютне, и это обстоятельство возбуждало вполне понятное любопытство.
А Мэри с мужем – Пол прибыл в Ла-Монтань после полудня – сидели напротив Сабрины, рядом с хозяином, и Мэри, конечно же, болтала без умолку, а ее муж с важным видом кивал, давая понять, что полностью согласен с женой.
Что же касается ужина, то все блюда были превосходны, и Сабрина в полной мере отдавала им должное.
– Вы слышали новость, дорогой Роуден? – внезапно раздался голос Уиндема. – Говорят, виконт Бедфорд получил пулю в живот во время дуэли.
– Дуэль из-за дамы? – спросил граф с таким видом, словно речь шла о погоде.
– Да, разумеется, – вмешалась синьора Ликари. – Впрочем, Бедфорд сам виноват. Нельзя же бесконечно кочевать из одной постели в другую…
– Виновница – графиня Монтшир, – пояснил Уиндем.
– А-а… – протянул Роуден, – тогда понятно. А что же ее муж?
«Графиня?.. Дуэль?.. Муж?.. – думала Сабрина, стараясь осмыслить услышанное. – Но почему же они говорят об этом с такой иронией?»
И тут вдруг граф взглянул на нее и с улыбкой сказал:
– Тысяча извинений, мисс Фэрли. Кажется, наша беседа вас шокировала, не так ли?
И опять этот голос – глубокий, бархатистый, звучный… Конечно, она сомневалась в искренности извинений графа, но ведь к ней с вежливым вопросом обращался сам хозяин…
Осторожно положив вилку рядом со своей тарелкой, Сабрина откашлялась и проговорила:
– По моему мнению, человек не должен идти на поводу своих страстей. Ведь это иногда приводит к дуэлям…
За столом воцарилась тишина; все взгляды обратились в ее сторону.
– Вы и в самом деле так считаете, мисс Фэрли? – Граф внимательно посмотрел на нее, и Сабрина невольно поежилась под пристальным взглядом его синих глаз. Однако вопрос был задан, и с ее стороны было бы невежливо проигнорировать его.
– Да, я так считаю, – ответила Сабрина как можно мягче, чтобы ее нельзя было заподозрить в осуждении. И в тот же миг она с ужасом вспомнила, что граф как-то раз убил на дуэли человека.
– Не хотите ли вы сказать, мисс Фэрли, что над вами не властны страсти? Неужели вы всегда владеете собой? – Теперь Роуден смотрел на нее с явным любопытством и, как казалось Сабрине, с некоторой иронией.
– Видимо, мне повезло. – Девушка на мгновение потупилась. – Видите ли, у меня на редкость уравновешенный характер, – скромно ответила она. – Кроме того, меня надлежащим образом воспитывали. Поэтому мне искренне жаль тех людей, которые становятся рабами своих чувств. Мне кажется, что бурные проявления страстей доставляют людям массу неприятностей. Более того, сильные чувства порой причиняют жестокие страдания.
Граф уставился на молоденькую гостью с искренним удивлением. Сидевший рядом с ним Уиндем пытался скрыть улыбку.
– Вы очень тактично пожалели несчастных, обуреваемых страстями, мисс Фэрли, – сказал, наконец, граф.
Сабрина в растерянности пожала плечами:
– Возможно, милорд. Благодарю за комплимент. Уиндем откашлялся и покосился на хозяина. Тот же с улыбкой проговорил:
– Кажется, леди Мэри говорила, что вы родом из Тинбюри. Ваш отец викарий, не так ли?
Казалось, граф всерьез заинтересовался ее персоной, но подобное внимание не слишком обрадовало Сабрину.
– Да, милорд, – ответила она.
– Полагаю, что тихая жизнь в Тинбюри не лишена приятности, – продолжал. Роуден. – Чем вы там занимаетесь, если не секрет? – Граф по-прежнему улыбался. Однако было очевидно, что под маской напускной беззаботности скрывался искренний интерес к собеседнице.
– Я часто посещаю бедняков, живущих у нас в городе, – отвечала Сабрина. – Наши прихожане собирают для них одежду и продукты, а потом все собранное раздается таким несчастным, как мистер Дьюберри и мистер Шамли. Хотя последний, надо признаться, пьет, – добавила Сабрина, едва заметно нахмурившись.
– Выходит, мистер Шамли – старый грешник? – Граф сокрушенно покачал головой, но глаза его смеялись.
Сабрина прекрасно знала, что Роуден и сам далеко не безгрешен, поэтому понимала, что на его вопросы следует отвечать крайне осмотрительно.
– Увы, милорд, пагубный порок сыграл с ним злую шутку. Мистер Шамли немного тронулся и считает себя королем Георгом.
За столом раздался дружный смех.
– По странному стечению обстоятельств недостаток ума присущ и его величеству, – с улыбкой заметил граф.
И на сей раз, он улыбнулся как-то по-особенному – улыбка чудесным образом преобразила его, и на какое-то мгновение Роуден стал необыкновенно привлекательным. Несколько секунд Сабрина смотрела на него в изумлении, затем, смутившись, опустила глаза.
– И как вам жизнь в Тинбюри? – спросил граф. – Нравится ли вам там?
Казалось, что его вопросам не будет конца, но не могла же она не отвечать на вопросы хозяина. Посмотрев Роудену прямо в лицо, Сабрина проговорила:
– Жизнь у нас спокойная и размеренная, на мой вкус – очень приятная. И я с удовольствием прожила бы там до конца своих дней, если бы не одна моя мечта. Христианский долг призывает меня помогать бедным и несчастным, поэтому я хочу отправиться в какую-нибудь далекую страну с миссионерской целью.
– Что ж, помогать ближним – это достойно похвалы, – заметил граф, потянувшись к своему бокалу.
– Да-да, миссионерство – это замечательно! – подхватил Уиндем и тут же ухмыльнулся.
Взглянув на подругу, Мэри одобрительно закивала, а вот синьора Ликари смотрела на девушку с насмешливым удивлением.
«Только сострадание, не осуждай ее», – напомнила себе Сабрина, которой очень не понравился насмешливый взгляд этой надменной красавицы.
А Уиндем вдруг рассмеялся и заявил:
– Мне тоже нужна помощь! В данный момент мне требуется изрядная порция свинины!
После обеда синьору Ликари
