– Почему ты выбрал именно этот миг, чтобы опозорить меня перед моей царицей?
– Но, мастер, я вовсе не...
– Замолчи! – Хаваак повернулся к царице. – Ваше величество, примите мои глубочайшие извинения за дерзость моего ничтожного слуги.
Царица величественно кивнула:
– Я все понимаю, вождь охотников Хаваак! Это настолько в духе молодых людей! Таким образом они стараются привлечь к себе внимание окружающих.
Вождь охотников сердито кивнул своему слуге.
– Назови свое имя, глупец!
Слуга поклонился царице и произнес:
– Ваш покорный слуга, ваше величество.
Царица Алия смерила его нескрываемо презрительным взглядом:
– Это ты Юва Им Ко?
– Да, ваше величество!
– Чего же ты надеешься добиться своим дерзким проявлением непочтительности?
– Почтительным, ваше величество, а вовсе не дерзким.
– Так ты перечишь мне?
– Почтительным, ваше величество.
Царица посмотрела на Лан Оту, затем снова перевела взгляд на Юва.
– В моих глазах, баватос, ты не более чем угриный кал. Во времена моей матери твои жалкие останки уже доедали бы морские клещи, тогда как диранос пожирали бы твой мозг. Мне было бы жалко этих несчастных диранос, потому что твои мозги – это ничтожная пища презренного бедняка. – Она нахмурилась на какое-то мгновение, затем, покачав головой, продолжила: – Это моя награда – отнестись к баватос справедливо и по-доброму. Буду откровенна с тобой, баватос. Меня ничто бы не остановило отдать приказ содрать с тебя живьем кожу и передать те сведения, что ты носишь на себе, другому.
– Даже если это и так, ваше величество, я все равно не проявил никакой непочтительности.
Хаваак Ос несильно ударил своего слугу в спину тупым концом копья.
– Я лично сдеру с тебя кожу, это будет дар Ксаксоса всему миру.
Еще раз ударив слугу, вождь охотников снова повернулся к царице:
– Ваше величество, сочту за великую честь, если вы удостоите меня удовольствия скормить моего ничтожного раба дираносам.
– Я была бы не против, однако он всего лишь слуга, а не раб. Благодаря моему ложному чувству справедливости в Илании рабов больше нет. Он может быть подвергнут смерти только в том случае, если сам совершит убийство.
– Великая царица! – вмешался я в разговор. – Прежде чем дело примет необратимый оборот и исправить это станет просто невозможно, не позволите ли вы мне предложить возможное решение вопроса?
– Решение?
– Да. Видите ли, для меня ни то, ни другое не имеет особого значения. Ватос или не ватос, мне все равно. – Судя по выражению окружавших меня лиц, не говоря уже о пяти-шести наконечниках копий, нацеленных в меня, вернее, прямо мне в горло, я сказал что-то явно неуместное. – Если вы разрешите, я поясню мою мысль...
– Короче, – оборвала меня царица.
Наконечники копий оставались нацелены мне в горло.
– Если бы вы позволили мне спросить совета у моей волшебной шкатулки, которая в данный момент предусмотрительно привязана к вашему поясу, то я думаю, нам бы удалось решить проблему с этими рыбами-ватос.
– Чушь! Существует только одно решение. Баватос должен вернуться в почитаемое всеми нами состояние, отказавшись от попыток отличаться от остальных ради того, чтобы быть непохожим на других.
– Но ведь мы отличаемся. Мы – другие, – настаивал Юва Им Ко.
Царица удивленно подняла на меня брови, как будто желая повторить то, что она только что мне сказала, однако благодаря мужеству, обретенному при посредстве кармана моей нижней рубашки, я произнес следующее:
– Ваше величество, всем известно, что первый шаг разрешения какой-либо проблемы заключается в том, чтобы признать, что проблема существует. Второй же – по моему мнению – это желание такую проблему решить.
– После того, как я закончу сдирать кожу с моего слуги, – вмешался в разговор вождь охотников, державший острие копья прямо у меня под подбородком. – Я скормлю тебя дираносам, причем буду отрубать одну конечность за другой.
Царица вытянула вперед руку, повернув тыльную сторону ладони к лицу Хаваака:
– Подожди! – Затем опустила руку и повернулась ко мне. – Ты не похож на храбреца, Корвас, однако
