– У меня сложилось впечатление, что дома Фастольфа и Глэдии расположены на окраине Эоса. Я полагал, что сейчас мы находимся за границей Города.
– Вовсе нет, партнер Элайдж. Мы как раз в самом центре. Граница пролегает в семи километрах отсюда, а место нашего назначения расположено в сорока километрах за ней.
– Центр? Но я не вижу ни единого здания.
– С дороги их и не должно быть видно, но вон там за деревьями вы можете различить дом Фуада Лабора, известного писателя.
– Ты знаешь, как выглядят все дома?
– Они заложены в моей памяти, – невозмутимо ответил Дэниел.
– На дороге нет других машин. Почему?
– Для больших расстояний употребляются аэрокары или магнитные субкары. Трехмерные контакты…
– На Солярии их называют трехмерники, – заметил Бейли.
– Как и здесь в разговорной речи, а официально – ТМК. Большая часть общения осуществляется с их помощью. К тому же аврорианцы любят пешие прогулки и нередко проходят несколько километров, чтобы навестить знакомых, а то и для деловой встречи, если время не играет особой роли.
– А до нашей цели слишком далеко, чтобы идти пешком, слишком близко для аэрокара, ТМК исключается, вот мы и едем в наземной машине.
– Точнее сказать, в машине на воздушной подушке, партнер Элайдж, но, полагаю, это укладывается в определение «наземная».
– Долго нам добираться до дома Василии?
– Не очень, партнер Элайдж. Он, как вам, возможно, известно, находится на территории Института робопсихологии.
Бейли помолчал, а затем указал рукой:
– Там у горизонта вроде бы небо все в облаках.
Жискар повернул, не сбросив скорости, машина накренилась под углом около тридцати градусов. Бейли охнул и уцепился за Дэниела, тот закинул левую руку ему за спину и крепко сжал его плечи. Машина выровнялась, и Бейли медленно перевел дух.
– Да, – ответил Дэниел, – позднее из них выпадут осадки, как указано в прогнозе.
Бейли нахмурился. Как-то во время его экспериментальной работы во Вне на Земле он попал под дождь – один-единственный раз! Словно встал под душ одетый. Мгновение слепой паники, когда он осознал, что под рукой у него нет панели, чтобы отключить эту воду, и она будет хлестать вечно, но тут все побежали – и он с ними назад в Город к сухости, к управляемости всего. Но это же, Аврора, и кто знает, что полагается делать, когда начинается дождь, – и нет Города, где можно укрыться. Бежать к ближайшему владению? Но какой прием встретят беглецы, если это не в обычае?
Последовал еще один быстрый поворот, и Жискар сказал:
– Сэр, мы находимся ка автостоянке Института робопсихологии. Теперь мы можем войти и навестить дом во владениях Института, где проживает доктор Василия.
Бейли кивнул. Поездка заняла минут пятнадцать-двадцать земного времени, насколько он мог судить, и хорошо, что она кончилась! Он сказал немного хрипло:
– Прежде чем я встречусь с дочерью доктора Фастольфа, я хочу узнать о ней кое-что. Ты ее никогда не видел, Дэниел?
– В то время, когда я возник, – ответил Дэниел, – доктор Фастольф и его дочь уже давно расстались, и я с ней не знаком.
– Жискар, но вы с ней хорошо знаете друг друга, верно?
– Да, сэр: – невозмутимо ответил Жискар.
– И были привязаны друг к другу?
– Мне кажется, сэр, – ответил Жискар, – что дочери доктора Фастольфа было приятно, когда я бывал с ней.
– А тебе быть с ней доставляло удовольствие?
Жискар ответил, словно тщательно выбирая слова:
– Я испытываю ощущение, которое, если не ошибаюсь, люди определяют как «удовольствие», всякий раз, когда я с человеком.
– Но в обществе Василии оно, полагаю, было сильнее, так?
– Ее удовольствие оттого, что она была со мной, – ответил Жискар, – как будто стимулировало те мои позитронные потенциалы, которые побуждали меня к поступкам, эквивалентным тем, которые удовольствие побуждает совершать людей. Так, во всяком случае, мне однажды объяснил доктор Фастольф.
– Почему Василия уехала от своего отца? – внезапно спросил Бейли.
Жискар ничего не ответил.
Бейли произнес с бесцеремонной властностью землянина, обращающегося к роботу:
– Я задал тебе вопрос, бой!
