меня нет ничего, ничего дороже тебя.
Глаза Глэдис смягчились.
– Спасибо, Диджи. Я ценю твои чувства, но мы должны рискнуть.
Эндрю растерянно потирал уши.
– Что же нам делать? Народу Земли не понравится, что гуманоидный робот пользовался бластером в толпе.
– Конечно, не понравится, – сказал Диджи. – Вы и не говорите им.
– Но многие уже знают или догадываются, что мы имеем дело с роботом.
– Слухи вы не прекратите, Генеральный Секретарь, но никакого официального сообщения не нужно.
– Если Аврора доходит до такой крайности… – начал Эндрю.
– Не Аврора, – быстро сказала Глэдис, – а некоторые поджигатели на Авроре. Такие же, как агрессивные экстремисты среди поселенцев и, наверное, даже на Земле. Не играйте на руку этим экстремистам, Генеральный Секретарь. Я взываю к большинству разумных людей на обеих сторонах, и нельзя ослаблять этот призыв.
Терпеливо ожидавший Дэниел воспользовался паузой и сказал:
– Мадам Глэдис, сэры – очень важно узнать от этого робота, где его база на этой планете. Там могут быть и другие.
– Почему вы не спросили его? – спросил Эндрю.
– Я спрашивал, Генеральный Секретарь, но я робот. Этому роботу приказано не отвечать на вопросы другого робота.
– Ладно, тогда я спрошу, – сказал Эндрю.
– Вряд ли это поможет, сэр. Роботу строго приказано не отвечать, и ваш приказ не перевесит. Вы не знаете правильной фразеологии и интонаций. Мадам Глэдис с Авроры и знает, как это делается. Мадам Глэдис, не допросите ли вы его, где их база?
Жискар сказал так тихо, что его услышал только Дэниел:
– Возможно, не удастся. Ему могли приказать заморозить мозг, если вопросы будут слишком настойчивы.
Дэниел быстро повернулся к Жискару:
– Ты не можешь предупредить это?
– Вряд ли. Мозг уже был физически поврежден актом стрельбы из бластера по направлению к людям.
Дэниел снова повернулся к Глэдис:
– Мадам, я посоветовал бы зондаж, а не грубый нажим.
– Ну, не знаю… – с сомнением сказала Глэдис и ласково, но твердо, обратилась к роботу-убийце: – Робот, как мне тебя называть.
– Я Р. Эрнет-второй, мадам.
– Эрнет, ты можешь сказать, что я аврорианка?
– Вы говорите в аврорской манере, но не совсем, мадам.
– Я родилась на Солярии, но я космонитка и два столетия прожила на Авроре и привыкла, чтобы меня обслуживали роботы. Я с детства получала услуги роботов и никогда не была разочарована.
– Я принимаю факт, мадам.
– Ты ответишь на мои вопросы и примешь мои приказы, Эрнет?
– Да, мадам, если они не будут противоречить приказам, полученным мною ранее.
– Если я спрошу, где твоя база на этой планете – то место, которое ты считаешь домом своего хозяина – ты ответишь мне?
– Я не могу, мадам, ответить на этот вопрос. И на любой другой насчет моего хозяина. Вообще ни на какие вопросы.
– Ты понимаешь, что если ты не ответишь, я буду горько разочарована и все мои надежды на обслуживание роботами расплывутся?
– Я понимаю, мадам, – слабо сказал робот.
Глэдис повернулась к Дэниелу и спросила:
– Попробовать?
– Иного выбора нет, мадам Глэдис. Если мы не добьемся информации, нам не будет хуже, чем сейчас.
Глэдис сказала авторитетным тоном:
– Не доставляй мне неприятности, Эрнет, отказом отвечать, где твоя база на этой планете. Я приказываю тебе сказать.
Робот как бы напрягся. Его рот открылся, но не издал ни звука. Затем закрылся еще раз и сказал:
– Миль.
Затем робот снова открыл рот, но больше ничего не сказал. Свет ушел из его глаз, они стали восковыми. Рука, которая была приподнята, упала.
– Позитронный мозг замерз, – сказал Дэниел.
– Непоправимо! – тихо сказал Жискар Дэниелу. – Я делал, что мог, но не сумел удержать его.
– Мы ничего не добились, – сказал Эндрю. – Мы так и не узнали, где могут быть другие роботы.
– Он сказал «миль», – напомнил Диджи.
– Я не знаю этого слова. Это не Галактический Стандартный, каким пользуются на Авроре. А на Земле оно что-нибудь значит?
– Может, он хотел сказать «Мильс»? – предположил Эндрю. – Я когда-то знал человека с таким именем.
– Я не знаю, – сказал Дэниел, – каким образом одно слово могло бы служить ответом или его частью на вопрос. И я не слышал шипящего звука после этого слова.
Старик-землянин, до этого молчавший, робко сказал:
– Мне кажется, миля – это древняя мера расстояния, робот.
– Как велика эта мера, сэр?
– Точно не знаю, но думаю, что больше километра.
– Теперь ею не пользуются, сэр?
– Нет. Это было еще в докосмическое время.
Диджи погладил бороду и задумчиво сказал:
– И сейчас пользуются. Во всяком случае, старики на Бейли-мире говорят: «Промахнулся на целую милю». Я не совсем понимал эту фразу, но если слово «миля» означает расстояние, тогда понятно.
– Если так, – сказала Глэдис, – убийца пытался сказать именно это. Может, он выражал удовлетворение, что промахнулся, как ему приказывали, или что промах не причинил никому вреда и, стало быть, выстрела как бы не было.
– Мадам Глэдис, – сказал Дэниел, – робот аврорского происхождения вряд ли стал бы употреблять фразы, существующие на Бейли-мире, но абсолютно неизвестные на Авроре. Ему был задан вопрос, и он пытался, в своем поврежденном состоянии, ответить на него.
– Ага, – сказал Эндрю, – значит, он пытался ответить. Он пытался сказать, что его база находится на каком-то расстоянии отсюда, скажем, на много миль.
– В таком случае, – сказал Диджи, – зачем ему было пользоваться древней мерой расстояния? Любой аврорец сказал бы «километр», точно так же скажет и аврорский робот. Вообще-то говоря, робот быстро шел к дезактивации, так что это мог быть просто случайный звук, и бесполезно искать его значение.
А теперь я хочу, чтобы мадам Глэдис немного отдохнула или хотя бы ушла из этой комнаты, пока остаток потолка не обрушился.
Все быстро вышли. Дэниел шепнул Жискару:
– Опять у нас провал!
