Вне себя от восторга я отошел от трапа и побрел по палубе, бормоча про себя прелестные стихи миссис Браунинг:
Но еще более сладостная музыка звучала в моих ушах, и я был глух и слеп ко всему окружающему. Резкий голос Вольфа Ларсена заставил меня очнуться.
— Какого черта вы тут шляетесь? — спросил он.
Я набрел на матросов, красивших борт шхуны, и чуть не перевернул ведро с краской.
— Вы лунатик или у вас солнечный удар? — продолжал он.
— Расстройство желудка, — отрезал я и как ни в чем не бывало продолжал свою прогулку.
Глава XXIV
Самыми яркими событиями моей жизни я считаю происшедшие на «Призраке» в ближайшие сорок часов с того момента, когда я понял, что люблю Мод Брюстер. Я, всегда проводивший свою жизнь в тиши и теперь, в возрасте тридцати пяти лет, попавший в полосу самых нелепых приключений, никогда не мог себе представить, чтобы за сорок часов можно было пережить столько волнений. Отбросив ложную скромность, я могу сознаться, что мое поведение за это время достойно некоторой похвалы.
Началось с того, что за обедом Вольф Ларсен объявил охотникам, что впредь они будут есть на кубрике. Это было неслыханно для промысловой шхуны, где охотники согласно обычаю неофициально приравниваются к офицерам. Капитан ничем не пояснил своего распоряжения, но причина была очевидна. Горнер и Смок позволили себе ухаживать за Мод Брюстер. Это было только смешно и нисколько не обидно для нее, но капитану, по-видимому, пришлось не по вкусу.
Приказ был встречен гробовым молчанием, но остальные четверо охотников многозначительно покосились на виновников изгнания. Джок Горнер, человек спокойный, ничем не проявил своего недовольства, но Смок побагровел и уже собрался раскрыть рот, чтобы что-то сказать. Вольф Ларсен наблюдал за ним и со стальным блеском в глазах ждал его слов. Но Смок промолчал.
— Вы хотели что-то сказать? — грозно спросил Вольф Ларсен.
Это был вызов, но Смок отказался принять его.
— По поводу чего? — спросил он с таким невинным видом, что Вольф Ларсен был озадачен. Остальные улыбались.
— Так, пустяки, — протянул Вольф Ларсен. — Мне казалось, что вы хотите пинка.
— За что? — невозмутимо осведомился Смок.
Товарищи Смока теперь уже открыто смеялись. Капитан был способен убить его, и я не сомневаюсь, что, если бы не присутствие мисс Брюстер, в каюте пролилась бы кровь. Не будь мисс Брюстер, Смок тоже не сдержал бы свою злобу. Я боялся, что начнется драка, но возглас рулевого отвел грозу:
— Дым на горизонте!
— В каком направлении? — крикнул Вольф Ларсен.
— С кормы, сэр.
— Не русское ли судно? — предположил Лэтимер.
Его слова вызвали тревогу на лицах остальных охотников. Русское судно могло быть только крейсером, а они хорошо знали, что находятся близко от запретной полосы; Вольф Ларсен был известным браконьером. Все устремили глаза на него.
— Нам ничего не грозит, — смеясь, успокоил он их. — На этот раз, Смок, вам не придется попасть на соляные копи. Но вот что я вам скажу: я ставлю пять против одного, что это «Македония».
Никто не принял пари, и он продолжал:
— Если это так, то ставлю десять против одного, что нам не обобраться хлопот.
— Нет, благодарю вас, — ответил Лэтимер. — Я готов рискнуть своими деньгами, но не согласен проигрывать их наверняка. Не было еще случая, чтобы при вашей встрече с вашим почтенным братцем все обошлось благополучно. Со своей стороны ставлю двадцать против одного, что не обойдется мирно и теперь.
Раздался общий смех, к которому присоединился и Вольф Ларсен, и обед закончился гладко, особенно благодаря моему терпению, так как капитан возмутительно обращался со мной, то вышучивая меня, то принимая снисходительный тон, заставлявший меня задыхаться от сдерживаемого гнева. Но я знал, что ради Мод Брюстер должен владеть собой, и был вознагражден, когда ее глаза на миг встретились с моими и яснее всяких слов сказали мне: «Будьте мужественны! Не падайте духом!»
Встав из-за стола, мы вышли на палубу, так как каждый пароход был развлечением в монотонной морской жизни, а уверенность, что это Смерть-Ларсен на «Македонии», увеличивала наше возбуждение.
Море, бурное накануне, теперь затихло, и можно было спустить лодки для охоты, которая обещала быть особенно удачной. Утром котиков нигде не было видно, теперь же мы нагнали стадо.
Дым все еще виднелся в нескольких милях за кормой и начал быстро приближаться к нам, пока мы спускали лодки. Они рассеялись в северном направлении. Мы видели, как они то и дело спускали паруса, затем следовали отголоски ружейных выстрелов, и паруса снова взвивались. Котики шли большим стадом. Ветер постепенно замирал, все благоприятствовало охоте. Местами море, как ковром, было покрыто спящими котиками. Они лежали группами, по двое и по трое, вытянувшись на волнах, и напоминали ленивых щенков.
Приближавшийся пароход был теперь уже ясно виден. Это была «Македония». Я прочел ее имя в бинокль, когда она проходила в какой-нибудь миле справа от нас. Вольф Ларсен смотрел на пароход со злобой, в то время как мисс Брюстер разглядывала его с любопытством.
— Где же та беда, которую вы предсказывали, капитан Ларсен? — весело спросила она.
Он взглянул на нее, и черты его на миг смягчились.
— Чего же вы ожидали? Что они возьмут нас на абордаж и перережут нам глотки?
— Чего-нибудь в этом роде, — призналась она. — Обычаи охотников на котиков так новы и странны для меня, что я готова ожидать чего угодно.
Он кивнул.
— Вы правы, вы совершенно правы. Ваша ошибка лишь в том, что вы не ожидали самого худшего.
— Как? Что могло бы быть хуже, чем если бы нам перерезали глотки? — с наивным и забавным удивлением спросила она.
— Опустошение наших кошельков, — ответил он. — В наше время человек устроен так, что его жизнеспособность определяется его деньгами.
— Кто отнимет мой кошелек, отнимет у меня немного, — сказала она.
— Кто отнимет мой, отнимет у меня право на жизнь, — ответил Вольф Ларсен. — Он отнимет мой хлеб, и мясо, и постель и тем самым подвергнет опасности мою жизнь. Когда у людей пуст кошелек, они обычно умирают, и притом самым жалким образом, если только им не удается достаточно быстро наполнить его вновь.
— Но я не вижу, чтобы этот пароход покушался на ваш кошелек.
— Подождите и увидите, — мрачно ответил он.
Долго нам ждать не пришлось. Обогнав на несколько миль наши лодки, «Македония» начала спускать на воду свои. Мы знали, что на ней четырнадцать лодок, тогда как у нас было всего пять — одной мы
