Глаза Мод с ожиданием следили за мной. Она верила в меня, и сознание этого придавало мне новые силы. Мод была для меня всем, неисчерпаемым источником смелости и силы. Стоило мне взглянуть на нее или подумать о ней, и я снова чувствовал себя сильным.
— Это можно, безусловно можно сделать, — рассуждал я вслух. — Раз люди делают это, могу сделать и я; могу, даже и в том случае, если никто раньше этого не делал.
— Ради создателя, о чем вы говорите? — спросила Мод. — Что такое вы можете сделать?
— Мы можем, — поправился я. — Не более, не менее, как поставить мачты на место и отправиться на «Призраке».
— Гэмфри! — воскликнула она.
Я так гордился своим планом, как будто уже осуществил его.
— Но возможно ли это? — усомнилась она.
— Не знаю, — ответил я, — я только знаю, что теперь я способен сдвинуть горы.
Я самоуверенно улыбнулся ей — даже слишком самоуверенно, так как она потупилась и на миг умолкла.
— Но капитан Ларсен… — возразила она.
— Он слеп и беспомощен, — поспешно перебил я, отбрасывая его, точно соломинку.
— Но его страшные руки! Его сила! Вспомните, как он перескочил через люк кладовой.
— А вы вспомните, как я проскользнул мимо него и благополучно улизнул, — весело подхватил я.
— И потеряли при этом башмаки.
— Ну, понятно, они-то не могли улизнуть от Вольфа Ларсена без моего участия!
Мы посмеялись, а потом принялись серьезно обсуждать, как восстановить мачты «Призрака» и вернуться в нормальный мир. Физику я изучал только в школе и помнил ее смутно, но за последние месяцы я приобрел некоторый практический опыт в использовании механических приспособлений для подъема тяжестей. Должен сказать, что, когда мы ближе осмотрели «Призрак», вид свесившихся в воду огромных мачт чуть не привел меня в отчаяние. С чего начать? Если бы уцелела хоть одна мачта, мы могли бы к ее вершине прикрепить блоки. А так как у нас не было точки опоры, это было все равно, что поднять самого себя за волосы.
Грот-мачта имела пятнадцать дюймов в диаметре у места своего перелома, но длина ее все-таки достигала шестидесяти пяти футов, а вес, по грубому расчету, — около трех с половиной тысяч фунтов. Фок-мачта была еще больше и тяжелее.
Я не знал, как приступить к делу. Мод молча стояла возле меня, в то время как я старался вспомнить устройство приспособления, которое матросы называли «стрелами». Связав два длинных бруса, я мог бы установить их на палубе в виде перевернутой ижицы и таким образом получить желанную точку опоры. К этому сооружению я мог бы прикрепить блок. Кроме того, в нашем распоряжении был ворот!
Мод видела, что я пришел к определенному решению, и ободряюще смотрела на меня.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она.
— Разобрать этот хлам, — ответил я, указывая на перепутавшиеся обломки за бортом.
В моем голосе прозвучала, вероятно, мелодраматическая нотка, так как Мод улыбнулась. Она всегда подмечала в людях их смешные стороны и безошибочно улавливала малейший оттенок преувеличения или хвастовства. Это и придавало уверенность, подчеркивало глубину ее мысли и составляло достоинство ее литературных трудов. Серьезный критик, обладающий чувством юмора и сильным слогом, всегда заставит себя слушать.
Поняв, над чем она смеется, я страшно сконфузился.
Но она тут же протянула мне руку.
— Простите, — сказала она.
— Нет, поделом мне, — ответил я. — Во мне слишком много мальчишества. Но не в этом дело. Мы, действительно, должны разобрать этот хлам. Если вы подъедете со мной в лодке, мы попробуем справиться с этой задачей.
В ближайшие часы мы мирно работали. Она удерживала лодку на месте, а я возился со снастями. Какая это была путаница! Гардели, шкоты, бурундук-тали, ниралы, ванты, штаги, запутываясь все больше и больше, раскачивались от ветра и волн. Я перерезал только там, где это было необходимо. Подводил длинные канаты под реи и мачты, вытягивал гардели и шкоты, складывая их на дне лодки. Работая, я скоро промок до костей.
Освободив и паруса, я разложил их на берегу для просушки. Мы с Мод страшно устали. Хотя мы сделали немало, результаты не казались значительными.
Когда на следующее утро мы приступили к работе, стук моего молотка привлек Ларсена.
— Кто там? — крикнул он.
При звуке его голоса Мод, словно ища защиты, придвинулась ко мне и положила руку мне на плечо.
— Добрый день, — ответил я.
— Что вы там делаете? — спросил Вольф Ларсен. — Собираетесь потопить мою шхуну?
— Наоборот, ремонтирую ее, — ответил я.
— Но, черт возьми, что вы там ремонтируете? — озадаченно спросил он.
— Готовлю все необходимое, чтобы поставить на место мачты, — небрежно ответил я, как будто это была самая простая вещь на свете.
— Вы положительно стали на ноги, Горб, — произнес Вольф Ларсен и на некоторое время умолк.
— А знаете ли, Горб, — снова окликнул он меня, — вам этого не сделать.
— Нет, сделаю, — возразил я, — я уже начал.
— Но это мой корабль, моя частная собственность. Что, если я вам не позволю?
— Вы забываете, что вы уже не прежний большой кусок жизненной закваски, — ответил я. — Когда- то вы были им и могли меня сожрать, как вы любили выражаться. Но обстоятельства переменились, и теперь я могу сожрать вас. Закваска перестояла.
Он рассмеялся отрывистым, неприятным смехом.
— Вы используете против меня мою же философию. Но смотрите не ошибитесь, недооценивая меня. Предупреждаю вас для вашего же блага.
— С каких это пор вы стали филантропом? — спросил я. — Согласитесь, что вы непоследовательны, предостерегая меня для моего блага.
Он пропустил мимо ушей мою насмешку и сказал:
— А если я сейчас захлопну люк? Вы не проведете меня, как тот раз в кладовой.
— Вольф Ларсен, — внушительно произнес я, — впервые называя его по имени, — я не способен застрелить беспомощного, безоружного человека. Вы доказали мне это, к моему и к вашему удовольствию. Но теперь я предупреждаю вас, и не столько для вашего, как для собственного блага, что при первой враждебной попытке с вашей стороны я вас застрелю.
— Тем не менее я запрещаю вам, категорически запрещаю хозяйничать на моем корабле.
— Что с вами? — воскликнул я. — Вы подчеркиваете, что судно это ваше, как будто это дает вам какие-то моральные права. Между тем вы сами никогда не считались с чужими моральными правами. Неужели же вы думаете, что я поступлю иначе по отношению к вам?
Я вышел из люка, чтобы лучше видеть капитана. Его лицо было лишено всякого выражения, остановившиеся, не моргающие глаза уставились в одну точку. Неприятно было смотреть на это лицо.
— Даже Горб отказывает мне в уважении! — насмешливо произнес он, но лицо его осталось неподвижным. — Здравствуйте, мисс Брюстер! — помолчав, неожиданно проговорил он.
Я вздрогнул. Она не произвела ни малейшего шума и даже не пошевелилась. Неужели у него сохранился слабый остаток зрения? Или, может быть, оно возвращается?
— Здравствуйте, капитан Ларсен, — ответила она. — Скажите, как вы узнали, что я здесь?
— Просто услыхал ваше дыхание. А Горб-то совершенствуется, как вы находите?
— Не знаю, — ответила она, с улыбкой взглянув на меня, — я никогда не знала его другим.
— Жаль, что вы не видели его раньше!
— За это время я принимал Вольфа Ларсена, и притом в больших дозах, — пробормотал я.
— Еще раз повторяю вам, Горб, лучше оставьте шхуну в покое, — с угрозой произнес он.
