— Под столом были другие участники симпозиума, это была встреча однокурсников. Все закончилось коллективной пьянкой, так что некоторые действительно попадали под стол. И все дружно исповедовались мне в своих личных проблемах.
— У них есть проблемы?
— Ну понятно, у человека, который нажрался в зюзю, личных проблем быть не может, но у них остались нереализованные желания, причем порой самого неожиданного свойства. Однокурсник слева, вспоминая свои романтические увлечения, вдруг признался, что хрустальной мечтой его юности был секс с сорокалетней женщиной, причем страшно переживал по этому поводу. Глаза были полны слез: «Судьба мне не подарила». Сам он мой одногодок и женат на ровеснице. Я ему сказал: в чем собственно проблема, еще пару лет, и твоя мечта осуществится.
— Интересно, о какой женщине в таком случае мечтал сосед справа?
— Сосед справа ни о чем не мечтал, у соседа справа после десяти лет примерной супружеской жизни образовалась любовница, которую он теперь исправно посещает два раза в неделю, причем между ними образовалось то, что составляет фетиш американцев — «серьезные отношения». В русском варианте это означает, что любовница уже начинает ему периодически намекать на неполноценность своего положения и о чем-то отсутствующе задумываться в его присутствии, отчего он страшно мучается.
— Боже, и ты взялся что-то ему советовать?
— Видишь ли, мужчины делятся на две группы, к первой относятся те, что все свое внимание относят к той женщине, с которой находятся в данный момент: если он в данный момент с женой, то все свое внимание уделяет жене, если с любовницей, то любовнице, что позволяет ему получать удовольствие от той и от другой попеременно. К этой группе относятся достойные, добропорядочные люди, с позитивным складом характера…
— Вроде тебя…
— Будучи неженатым, я вообще не подвержен порокам, свойственным этой группе населения. А ко второй группе принадлежат те, кто, наоборот, постоянно думает о той женщине, которая отсутствует. Пока он с любовницей, его мучает чувство вины перед женой, а когда с женой — чувство вины перед любовницей, так что вместо попеременного удовольствия он чувствует попеременное страдание.
— И ты посоветовал ему сменить группу крови?
— Едва ли бы он оценил практичность такого совета, проблематика выбора — не его стихия. Поскольку, как показал последующий допрос, чувство вины перед женой его все-таки мучает больше, я ему посоветовал внести некоторые коррективы, одна жена и одна любовница — это действительно некоторое неуважение к жене, получается, они как бы наравне. Я посоветовал ему завести не одну любовницу, а двух, а лучше несколько, тогда эксклюзивность по отношению к жене восстанавливается, получается, с одной стороны жена, а с другой — все остальные. Гармония семейного очага восстановлена.
— Можно подумать, гармония семейного очага восстанавливается безнравственными советами.
— Основа нравственности — умеренный темперамент. Честному инженеру, который потянулся за сексом и сдуру вляпался в серьезные отношения, помочь могут только безнравственные советы. Нравственным людям советы не нужны, они их сами охотно раздают, имея на то основания: не испытывая соблазнов, они им соответственно и не поддаются, в результате чего страшно собой довольны. Безнравственные советы, по крайней мере, всегда можно выполнить.
— А может, нравственные люди просто любят своих жен, может, для них семья и есть вершина любви?
— Нравственные люди и любят нравственно, тут-то и есть проблема, не всякой это подойдет, а для других семья — это скорее плаха, на которой любви отрубают голову, так что вершиной любви остается раздельное проживание и встречи раз в неделю.
— Значит, надо плюнуть на все и менять женщин как перчатки.
— Ну, я этим не занимаюсь, но если судить по отзывам энтузиастов этого дела, что-то в этом, возможно, и есть, но крайней мере, какая-то сумма впечатлений. Так сказать, знание женщин способно заменить знание жизни.
— Вот интересно, семью вы не хотите, семья вам не нравится, ну а если женщина, коль скоро ей не удалось реализовать себя в семейной жизни, хочет наравне с вами делать карьеру, работать, вы этого тоже не хотите, мой редактор мне еще английского писателя цитирует: «Если женщина захочет быть товарищем, то она может дождаться момента, когда ей по-товарищески дадут коленом под зад».[12] Я ему говорю: а если женщина мужчине по-товарищески даст коленом под зад — это как? Нет, говорит, это неправильно, этого нельзя допустить. И вообще. Юля, вот когда у тебя будет собственная газета, там ты и будешь распоряжаться. И уволили.
— Коленом под зад?
— Типа того.
— То есть ты ушла по-английски.
— Это вообще как — нормально? То есть вы женщин ни туда, ни туда не пускаете. И что им тогда остается делать?
Раздумывая, Николай признающе покивал.
— М-да, здесь имеется некоторая бесхозность.
Невольно думая за этим разговором, чувствуя, что может укрыться в него, Сергей невидяще повернулся к девушке.
— Идиоты, которые цитируют английских писателей, могут делать это безнаказанно, они спекулируют на реальных трудностях, женщина может сбросить власть одного мужчины, но не мужского общества, тупость и страх перед конкуренцией неистребимы. Женщине трудно быть независимой, что бы она ни захотела, ей трудно сделать все по своей воле.
— И при этом чуть сунешься, начинаются эти разговоры: куда вы лезете, это не для вас, все лучшие ученые — мужчины, все лучшие писатели — мужчины, можно подумать, что-то может быть иначе, когда такая дискриминация.
— Дело не в дискриминации, дело в самом поле, на котором предлагается соревноваться, само поле мужское. Женщина живет в чуждом мире. С точки зрения нормальной женщины, процентов семьдесят того, чем занимаются мужчины, должно казаться абсурдом — война, политика, техника, финансы, спорт, в женском мире все б это было, но в каких-то своих, женских формах. Когда задают вопрос, в чем предназначение женщины, дурак отвечает: кухня, семья, дети, мужчина поделикатней говорит, что область реализации женщин та же, что у мужчин, но правильный ответ — женская политика, женская война, женские финансы, женская техника, то есть то, чего нет. Женщина играет на чужом поле ради целей, которые не ей придуманы, и по правилам, которые не ей установлены, ей трудно победить в игре, которая ей не нравится, а другой игры нет. Нужно изменить игру, постепенно это происходит, но нужны столетия, чтобы появилась игра, которая устроит и мужчин, и женщин, мужчины, которые это понимают и чувствуют, за женщин мы не можем это сделать.
— Что же тогда нужно делать?
— Ничего, ничто не может заменить того, что должно складываться годами.
— Как-то это не очень утешительно звучит.
Николай с удовольствием повернулся к девушке:
— В ближайшие столетия тебе рассчитывать не на что.
— В принципе все идет в том направлении, в котором нужно, это видно по мелочам, по отголоскам, двести лет назад во всех романсах было «о, мой друг прекрасный», аристократы к своим женам обращались «друг мой», они специально это делали, они хотели показать, что видят в женщине не служанку, а друга, потом парламенты, состоящие из мужчин, принимали законы об избирательном праве для женщин, обо всех видах равноправия, этот процесс не остановить, для построения женской цивилизации будут все условия.
Николай вновь с удовольствием кивнул.
— В общем, феминизм имеет шансы на успех, только если им займутся мужчины.
Девушка помотала головой.
— Вы прям так хорошо обо всем рассуждаете, я б тоже так хотела.
— Так же красиво рассуждать?
