нерешительность.
Особый гнев общественного мнения обрушился на адмирала Кратчли. Что особенного возмутило прессу – это то, что австралийцам было доверено командование американскими военно-морскими силами! Необузданная ярость лилась из-под перьев журналистов…
Тэрнер же, напротив, был представлен героем, остался на службе и в 1945 году стал уже четырехзвездным адмиралом. За Гуадалканал он был I награжден «Военно-морским Крестом».
Капитаны 1 ранга Гринмен, Рифкол и Бод продолжали службу на берегу, и больше никогда не выходили в море.
Адмиралы Гормли и Флэтчер также продолжили службу за письменным столами в США. Затем Гормли получил назначение в Германию, а Флетчер – в северную часть Тихого океана.
Продолжая службу в Зоне Панамского канала, капитан 1 ранга Бод однажды впал в депрессию и застрелился в ванной.
Капитану 1 ранга Гринмену как-то удалось пережить все неприятности и устроиться сравнительно неплохо. Он даже получил чин коммодора.
Капитану 1 ранга Рифколу при выходе в отставку присвоили звание контр-адмирала. Чин контр- адмирала при уходе в отставку получили бывшие командиры эсминцев Каллаган и Керол. Уолкеру повезло меньше. Командир, который первым закричал по радио: «Тревога! Неизвестные корабли входят в пролив!», был уволен в отставку с четырьмя нашивками капитана 1 ранга и уведомлением, что звание сохраняется за ним пожизненно.
В Австралии, после боли и потрясения тем, что произошло у острова Саво, также наступил период общественного негодования.
Негодование, естественно, обрушилось на адмирала Кратчли за потерю крейсера «Канбера» и гибель 84-х австралийских моряков.
Хотя Кратчли не имел никакого отношения к гибели крейсера, именно он стал «козлом отпущения». Правда, через несколько недель Великобритания передала Австралийскому флоту крейсер «Шропшир», однотипный погибшей «Канбере».
Вдова капитана 1 ранга Геттинга присутствовала на церемонии вступления крейсера в состав Австралийского флота. Она сказала журналистам:
«Я горжусь Фрэнком. Он любил море и был готов отдать жизнь за свою страну. Уверена, что он не хотел бы умереть иначе».
В мае 1943 года адмирал Хэпборн закончил свой исчерпывающий доклад о сражении у острова Саво, который имел тогда гриф «Секретно» и не был предназначен для широкой публики.
Хэпборн в качестве факторов, приведших к поражению, перечисляет следующее:
«1. Недостаточная степень готовности всех кораблей к действиям в условиях ночной атаки.
2. Неумение своевременно и правильно оценить обстановку.
3. Неоправданное доверие к возможностям радиолокационных установок.
4. Несовершенство связи, следствием чего было запоздание информации о контакте с противником.
В число способствующих факторов следует также ввести и уход авиационного соединения накануне сражения.
В итоге причины поражения были поровну распределены», и адмиралы Кинг и Нимиц согласились, что «было бы несправедливо порицать любого конкретного офицера».
Следует еще добавить, что в японской победе огромную роль сыграла «Госпожа Удача»:
Удача, что обнаруживший японское соединение австралийский бомбардировщик никому об этом не доложил.
Удача, что японские корабли не обнаружил самолет Маккейна.
Удача, что ненадежно работали радиолокаторы на эсминцах «Блю» и «Талбот».
Удача, что капитан 1 ранга Бод не предупредил о нападении командующего Северными силами.
Удача, что при подходе к проливу видимость, порой, падала до нуля.
Удача, что на союзных кораблях была объявлена готовность №2, а не №1.
Командование японским Объединенным Флотом, хотя официально и поздравило адмирала Ми-кава с одержанной победой, тем не менее, ясно выразило недовольство тем, что Микава не уничтожил американские транспорты.
По мнению командования, следовало атаковать транспорты любой ценой.
Крейсер «Чокай» наверняка мог это сделать и в одиночку. Уничтожение транспортов было бы равносильно изгнанию противника с Гуадалканала.
Глава 18
Горький вкус поражения сохраняется долго.
Победы забываются гораздо быстрее.
Хотя адмирал Кинг и писал, что «ни один конкретный офицер не может считаться ответственным за Саво», но в его письме на имя министра ВМС от 14 сентября 1943 года содержится еще очень много желчных острот в адрес участников сражения.
Многие, сравнивая разгром у острова Саво с нападением на Перл-Харбор, задавались вопросом: почему адмирал Киммел и генерал Шорт, «проспавшие» нападение на Перл-Харбор, были отданы под суд, а адмиралы, допустившие разгром у Саво, нет?
Ведь то, что произошло у Саво, очень похоже на то, что случилось в Перл-Харборе. Соответственно делался вывод, что лица, ответственные за разгром у острова Саво не должны «так вот просто сорваться с крючка».
Но поскольку война еще продолжалась, командование решило не муссировать больше вопрос о событиях у острова Саво в августе 1942 года.
И дело было закрыто. Однако не надолго. Примерно через год по этому поводу снова взорвалась американская пресса.
В газете «Нью-Йорк Дейли Ньюз» от 25 февраля 1945 года появилось сообщение, переданное Токийским радио, где последними словами поносился адмирал Тэрнер, находившийся в то время у острова Иводзима, где он командовал войсками вторжения,
«Этот Тэрнер должен умереть! – провозгласило японское радио, – Он виновен в гибели тысячи молодых американцев, отдавших свои жизни у острова Саво и на тысячах других островов Тихого океана. Он не должен вернуться домой живым и он не возвратиться живым!» В связи с этим газета прозрачно намекала, что неплохо бы в судебном порядке разобраться кто все-таки несет ответственность за трагедию у острова Саво?
Чикагская газета «Трибун» также громогласно требовала привлечь к ответственности за катастрофу у острова Саво адмиралов Тэрнера и Кратчли.
Журнал «Таймс», назвав сражение у острова Саво «наихудшим из всех поражений американского флота», посчитал, что причиной всего этого была «крайняя утомленность людей, неопытность командования и отвратительная связь… Но когда были обнародованы потери, все Соединенные Штаты, образно говоря, съежились…
Командиры «Куинси» и «Канберы» погибли вместе со своими кораблями.
Командир «Чикаго» умер в Панаме, наложив на себя руки.
Рифкол, командир «Винсенеса», и Гринмен – «Астории» больше не занимают ответственных постов».
Адмирал Эрнест Кинг сказал: «По моему мнению, оба эти офицера никоим образом нельзя назвать
