— Этого не должно было произойти, — разочарованно прошептала она, вспомнив свое недавнее намерение никогда больше не поддаваться на уговоры Франческо.
Он скептически усмехнулся.
— Я не шучу, Франческо, — сухо проговорила Эрин. — Не могу утверждать, будто это было неприятно, но…
— Неприятно? — воскликнул он, притянув Эрин к себе за руку. — Неприятно? — повторил он и толкнул ее на постель. — Я не развлекать тебя сюда приехал.
— А что я должна сказать? Я считаю, мы хорошо провели время, но эти несколько часов наслаждения не способны повлиять на мое решение.
— Рад, что тебе понравилось, дорогая. Когда будешь давать мне расчет, не забудь про рекомендательные письма…
— Хорошо, — серьезным тоном произнесла Эрин. — Расслабься, Франческо. Я вижу, как тебя возбуждает эта ситуация. Поверь мне, я не хотела задеть твое мужское самолюбие. Секс с тобой всегда бесподобен, но… Этого недостаточно.
— Мне тоже одного секса мало, — кивнул в ответ Франческо. — И я тебе могу дать значительно больше, чем долгие бессонные ночи.
— Только мне от тебя ничего не нужно, — возразила она. — Раньше надо было думать, сейчас слишком поздно.
— Ты могла бы быть немножко человечнее? — спросил Франческо.
— Но как еще я могу тебе объяснить, что все кончено? Я любила тебя, но сейчас не люблю. Да, мне нравится спать с тобой, но я больше не испытываю непреодолимой зависимости от тебя. Я могу уйти, не оглядываясь, что и намерена сделать в самое ближайшее время… Пойми, Франческо, я не вернусь к тебе и не поеду с тобой в Италию.
Франческо всем телом навалился на Эрин и ладонями обхватил ее запястья, тем самым полностью ее обездвиживая.
— Утверждаешь, будто больше не любишь меня. Я докажу тебе, что это бесстыдная ложь. Женщина не может так млеть в объятьях нелюбимого мужчины. Я кое-что в этом понимаю. Но даже если это и так, я не сдамся без боя и не позволю тебе уйти и забрать моего ребенка.
— Ты проиграешь, Франческо, — предупредила его Эрин.
— Твое предостережение смехотворно, — проговорил он, ослабляя хватку.
— Я знаю, ты упрямее быка, — буркнула она, пытаясь выскользнуть из-под его тяжелого тела. На ее глазах выступили слезы.
— Слезу тут не помогут, они на меня не действуют, — холодно объявил Франческо, продолжая удерживать Эрин.
— Я и не плачу, — со злостью в голосе прошептала она, но глупые слезы уже вовсю бежали по ее щекам.
Франческо поднялся с постели и обернул бедра скомканной простыней, затем сел возле Эрин на край кровати и, наклонившись, отер с лица жены влагу.
— Не советую бороться со мной, Эрин, — мягким тоном посоветовал он. — Все уже свершилось. Доверься своей судьбе. Не думай, что сможешь что-либо переиграть.
— Франческо! — позвали его из коридора.
— Боже! — всхлипнула Эрин. — Это Валентина. Я не хочу, чтобы она застала меня в твоей постели.
— Почему тебя это так пугает?
— Не задавай дурацких вопросов! — огрызнулась девушка. — Это так унизительно!
— Быть в постели с собственным мужем для тебя унизительно? — возмутился Франческо.
— Может быть, ты перестанешь болтать и сделаешь хоть что-нибудь? — прикрикнула на него Эрин. — Валентина вот-вот сюда войдет!
— Заходи, Валентина! — уверенно крикнул он.
Эрин в отчаянье уставилась на мужа, затем попыталась найти хоть что-нибудь из одежды. Ее попытка не увенчалась успехом. В панике она скрылась за дверью ванной комнаты за мгновение до того, как Валентина вошла в спальню.
Валентина что-то тихо спросила у Франческо, он громко ответил:
— Нет, Валентина, Эрин ни в чем тебя не винит.
Эрин на цыпочках подошла к двери и прислушалась.
— Я надеюсь, ты прав, Франческо. Еще больше я надеюсь, что вы, наконец, сможете найти общий язык, с нашей помощью или без нее. Но скажу тебе одну вещь, дорогой кузен. Никогда не торопи женщину, даже если уверен в своей правоте, особенно такую упрямую, как Эрин. Дай ей время подумать. Она должна пользоваться своим правом выбора. Нельзя щелкнуть пальцами и ждать выполнения команды. Ты это понимаешь?
Франческо обнял Валентину за плечи и хитро спросил:
— Рафаэлю бы она понравилась, как ты думаешь?
Эрин насторожилась. Она никогда прежде не слышала этого имени. О ком это говорит ее муж?
— Он бы отбил ее у тебя, — серьезным тоном сообщила Валентина.
Франческо рассмеялся, но его смех звучал не весело, а вызывающе. Он кинул несколько громких реплик на итальянском, смысл которых для Эрин остался тайной. Валентина заливисто рассмеялась и покинула комнату.
Эрин еще некоторое время оставалась в ванной, затем вернулась в спальню.
— Кто такой Рафаэль? — гневно спросила она Франческо.
— Ты подслушивала? Нехорошо! — пожурил ее муж.
— Мне и подслушивать не пришлось, и так все отлично было слышно.
— А у тебя, оказывается, отменный слух.
— Не увиливай от ответа, Франческо! Я хочу знать, кто такой Рафаэль?
— Рафаэль — это мой брат. Мы были близнецами.
— Почему ты никогда не говорил мне о нем? И ты сказал «были»?
— Именно так, — подтвердил он. — Его больше нет.
В одно мгновение гнев сошел с лица Эрин. Она подошла к мужу и присела возле него на край кровати.
— Мне очень жаль, Франческо. Если бы я только знала…
Он молчал и пристально следил за своей женой.
— Вы были похожи друг на друга?
— Были ли мы однояйцевыми близнецами? Да, были…
— Я очень тебе сочувствую. Наверно, это тяжело… — мягко проговорила Эрин.
— Внешне мы ничем друг от друга не отличались, но, по сути, были совершенно разными людьми. Рафаэль, в отличие от меня, с детства отличался живым творческим воображением и воспринимал жизнь как сказку. Он отлично рисовал, я обязательно покажу тебе его работы. Он был удивительно талантливым, и не только как художник…
— Чем он занимался?
— Он за многое брался, и у него всегда все получалось. Казалось, он ни в чем не знает поражений, пока однажды… — Франческо запнулся. — Родители уверены, что причиной его уныния стал неудачный брак.
— Он был женат?
— Да, к сожалению… Брат потратил целых четыре года своей драгоценной жизни на то, чтобы удержать возле себя свою жену. Он все никак не мог понять: эта женщина просто не в состоянии оценить такого уникального человека, как он. Райф отдавал ей всего себя, тогда как ей это было не нужно. Вряд ли она когда-нибудь поймет, что потеряла.
— Как он умер?
— Покончил с собой, — коротко ответил Франческо.
— Боже! Как?
