лапароскопии.
— Что это? — не на шутку испугался Франческо.
— Метод осмотра брюшной полости и ее органов с помощью эндоскопа, вводимого через прокол в брюшной стенке, — сухо пояснил доктор Росс. — Ваша жена очень обеспокоена состоянием ребенка. Я пытаюсь ее успокоить…
— Значит, ребенок не пострадал! — перебил доктора Франческо.
— На первый взгляд с плодом все в порядке, — раздосадованный тем, что его прервали, пояснил доктор. — Но для предотвращения последствий падения и удара нам необходимо выяснить все точнее. Я пытаюсь объяснить вам, что мы не можем дать вам полных гарантий, поскольку вышеописанная процедура связана с риском.
— То есть вы хотите заручиться моим согласием на проведение этой рискованной процедуры? — растерялся Франческо.
— Совершенно верно, мистер Романелли. Но сначала вы должны повидаться с женой и вместе с ней прийти к какому-то решению.
— Вы правы, — согласился Франческо. — Мы должны решить это вместе.
— Проводите мистера Романелли в палату его жены, — попросил доктор Росс медсестру.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Палата была маленькая, белая и насквозь пропахшая лекарствами. Франческо тихо вошел. Необходимость принимать решение, которое может стоить жизни его ребенку, повергла его в шок.
Франческо бесшумно подошел к кровати Эрин. На первый взгляд могло показаться, что она спит. Он остановился и посмотрел на свою жену. Она была бледнее обычного и казалась невероятно хрупкой.
— Ты расстроен? — услышал Франческо слабый голос Эрин. От неожиданности он вздрогнул.
— Я думал, ты спишь, — проговорил он.
Эрин попыталась улыбнуться.
— Почти сплю. Они дали мне какое-то лекарство, видимо снотворное. Такое чувство, будто я пьяная или немного не в своем уме, — пошутила она. — Ты, наверное, заметил. Такое чувство, будто у меня рот забит ватой.
— Да, есть немного, — кивнул Франческо.
— Что ты им ответил?
— Кому?
— Что они сказали тебе про лапароскопию?
— Сказали, тебе ничего не угрожает, милая.
— Не важно. Меня волнует ребенок. Как он это перенесет? Все ли с ним будет нормально? — вопрошала Эрин.
— Да, все будет нормально, я в этом уверен! — коротко ответил он.
— Уверен? — недоверчиво переспросила она.
— Абсолютно, — подтвердил Франческо.
— Хорошо, — вздохнула Эрин. — Франческо!
— Что, любимая?
— У тебя такой красивый рот и глаза.
— Спасибо, родная.
— Я очень люблю твои глаза.
Франческо склонился над Эрин. Он поцеловал жену в бледные губы и понял, что она засыпает. Еще какое-то время он стоял, наблюдая, как Эрин безуспешно борется со сном. Когда она наконец закрыла глаза, он вновь склонился над ней и поцеловал в лоб.
Когда Франческо собирался выйти из палаты, за его спиной раздалось произнесенное сквозь сон признание:
— И ноги тоже.
Первое, что услышала Эрин, очнувшись от забытья, были два голоса, мужской и женский. Она не могла понять, что они так напряженно обсуждают, но они ее очень раздражали. Словно в бреду, Эрин пробормотала:
— Убирайтесь! Оставьте меня! Голова раскалывается! Дайте воды!
Тут она очнулась окончательно и, приподнявшись на локтях, громким, тревожным голосом спросила:
— Где я?
На ее вопрос никто не ответил, зато издалека долетело:
— Эрин вернется с нами.
Внезапно в палате включился свет.
Эрин сощурилась. Головная боль и резь в глазах не давали ей сфокусировать взгляд. Она снова уронила голову на подушку и на некоторое время отключилась. На ее лице застыло страдание. Очнувшись вновь, Эрин попыталась что-то сказать, открыть глаза, но лишь тяжело вздохнула.
— Любимая, если бы произошло что-то непоправимое, я бы себя никогда не простил… — услышала она над собой любимый голос. — Почему она не приходит в себя? — с беспокойством обратился Франческо к кому-то.
— Она может проспать до утра. Это нормально, — отозвалась медсестра. — Если ваша жена проснется раньше, она будет чувствовать себя очень плохо. Пусть спит. А вам я посоветую отправиться домой, а утром вернетесь.
— Я останусь, — произнес Франческо.
— Принести вам плед?
— Не надо, — отказался он от предложения.
— Я принесу вам кофе, — сказала медсестра и вышла из палаты.
Франческо сел недалеко от кровати Эрин и принялся что-то бормотать:
— … сначала Райф, теперь это… — до слуха Эрин доносились обрывки фраз. — Я не стану винить тебя, если ты теперь меня возненавидишь… Не понимаю, как такое могло произойти. Что на меня нашло? Я ехал к тебе, надеясь доказать, что люблю, что буду заботиться… Дурень! Я поклялся тебе… Ты обещала вернуться… Что с нами творится? Почему мы не способны остановиться вовремя, не доведя ситуацию до абсурда, до трагедии…
— Мистер Романелли, — произнесла вернувшаяся медсестра, — я поставлю кофе сюда.
— Спасибо вам за все…
Дверь закрылась.
— Я не могу потерять тебя! Я не потеряю тебя, Эрин…
— Привет! Любимая…
— Франческо.
Эрин немного испугалась, увидев его усталое, посеревшее, обросшее щетиной лицо.
— Мы все еще женаты? Как же глупо, любимый! Какие мы идиоты! — Эрин улыбнулась. — Ты мог найти себе отличную любовницу, Франческо, зачем ты женился на мне? Нет, постой! — опомнившись, воскликнула она. — Что со мной случилось?
— Ты упала, девочка моя. Ты это помнишь?
— Ой! Как мне хочется пить! Упала?
— Не важно, дорогая. Все в прошлом, — убаюкивающе прошептал ей Франческо. — Эрин, ты хочешь спать?
— Да, любимый.
— Тогда спи. Засыпай до утра.
