— Не уходи, дорогой.
— Я никуда от тебя не уйду, любовь моя!
— Когда вы отпустите меня домой?
— Мне начинает казаться, вам у нас не нравится, — с шутливым укором произнес доктор Росс. — Вы тут всего лишь сорок восемь часов.
— Всего?! А такое чувство, будто целую вечность! — улыбнулась Эрин.
— Нам еще предстоит проверить состояние вашего малыша, ему многое пришлось пережить за эти двое суток, и мы должны быть полностью уверены, что ему не нужна медицинская помощь, — проговорил доктор. — А что касается вас, милая леди…
— Я хорошо себя чувствую, — заверила она его.
— Я знаю, — он рассмеялся и в сопровождении медсестры вышел из палаты.
Эрин вернулась к пролистыванию журнала, который принесли специально, чтобы пациентка не скучала и не расстраивалась. Журнал оказался весьма интересным, но Эрин была не в состоянии сосредоточиться на тексте статей и поэтому ограничилась разглядыванием фотографий и иллюстраций.
Когда Эрин после наркоза окончательно пришла в сознание, она застала Франческо возле своей постели. Он сразу без всяких предисловий объявил ей:
— С ребенком все нормально. А как ты себя чувствуешь? Позвать медсестру?
— Не знаю, — растерялась она.
— Ты очень беспокойно спала, милая… Доктор сказал, это из-за наркоза.
— Ты все время был здесь? Они давали мне лекарства? А это не вредно для малыша?
— Любимая, перестань тревожиться. Я же сказал, что с ребенком все хорошо. Помолчи немножко.
Франческо вставил жене в уши стетоскоп и приложил его к ее животу.
— Послушай, как бьется.
— Что это?
— Сердечко. Это маленькое, но сильное сердечко нашего малыша.
— Быть не может! — восхищенно воскликнула Эрин. — Я его слышу!
— Они бы не дали тебе лекарство, которое может повредить ребенку.
Она с тревогой смотрела на Франческо.
— Любимый, я никогда себя за это не прощу…
— Это не твоя вина, девочка, — грустно улыбнулся он.
Этот короткий разговор быстро утомил Эрин, и незаметно для себя она снова уснула, а когда проснулась, Франческо все еще сидел у ее постели.
— Ты ужасно выглядишь, — сообщила она ему.
— Несколько часов назад мне казалось, будто я вот-вот умру от страха за тебя и нашего малыша.
— А тебе не приходило в голову пойти домой и выспаться?
— Думаешь, я бы смог уснуть? Нет, любимая, уверяю тебя, это невозможно, — покачал головой Франческо.
— Умираю… — проговорила Эрин.
— Что с тобой? — он вскочил. — Я сейчас позову доктора!
— Умираю, как хочется пить, — улыбнулась она.
— Подожди, я спрошу медсестру, можно ли тебе воду.
— Хочу домой!
— Медсестра сказала, что здесь очень не любят таких пациентов, которые постоянно ноют и просятся домой, — предупредил ее Франческо.
Эрин осталась в палате одна. Она думала о том, как трогательна забота ее мужа об их ребенке. Ты должна вернуться домой в Италию, ты же понимаешь, что это в интересах нашего малыша, вспомнила женщина его слова.
Эрин продолжала листать журнал, удивляясь, как это она могла согласиться лететь с Франческо в Италию.
Скрипнула дверь, и в дверном проеме показался мужчина, он был среднего роста, с бородой, поредевшими волосами и в очках.
— Миссис Романелли… — обратился он к Эрин.
— Простите, — она вглядывалась в его лицо.
— Извините, я не представился. Меня зовут Питер Хейер.
Эрин пожала протянутую руку.
— Я думал, Франческо объяснил вам необходимость нашей встречи, — начал мистер Хейер.
— Вы адвокат? — предположила она.
— Нет, что вы, миссис Романелли! — рассмеялся Питер Хейер. — Я владею несколькими художественными галереями в Лондоне, Нью-Йорке, Барселоне…
— Верно, я о вас слышала, — кивнула Эрин, все еще не понимая, зачем он пришел.
— Вы уже знаете о готовящейся выставке, миссис Романелли?
— Боюсь, что мне об этом ничего не известно.
— У меня складывается ощущение, что вы не готовы к нашему разговору, — неуверенно произнес мистер Хейер.
— Я теряюсь в догадках.
— Мистер Романелли показал мне ваше порт-фолио.
— Мое портфолио?
— Вообще-то мы стараемся не иметь дело с протеже богатых и знаменитых персон, но ваш муж…
— Мой муж не оставил вам другого выбора? — с грустной улыбкой предположила Эрин.
— Скажу вам, он был весьма настойчив, — аккуратно уточнил мистер Хейер.
— Да уж, мой муж имеет привычку вести все переговоры в ультимативном ключе.
— Вам очень повезло, если он и впредь будет выступать в качестве вашего агента, потому что, внимательно ознакомившись с вашими фотографиями, я заинтересовался ими. Я бы очень хотел предложить вам сотрудничество…
Через два часа пришел Франческо. Это время Эрин потратила на составление всевозможных версий последних событий. Питер Хейер задал ей тяжелую загадку.
— Они уже сказали, что выписывают тебя? — возбужденно начал Франческо.
— Наконец-то! — облегченно выдохнула Эрин. — А у меня был сегодня один весьма загадочный посетитель.
— Какой такой посетитель?
— Не притворяйся, Франческо, ты сам отлично знаешь! Питер Хейер.
— О! Приходил сам мистер Хейер? Очень эмоциональный господин, тебе так не показалось?
— Именно так, дорогой. Его эмоциональность передалась и мне. Он сказал, что у меня появился влиятельный агент, который без моего согласия продвигает мои работы, показывая мое портфолио владельцам галерей. Эта информация меня озадачила. Ты не мог бы мне объяснить, что происходит?
— Я был в твоей фотолаборатории…
— Ты был в моей фотолаборатории?! — возмутилась Эрин.
— Не кричи на меня, Эрин! Ты сама просила меня привезти твои вещи. Я отобрал несколько работ, которые произвели на меня особенное впечатление, и составил из них то самое портфолио, которое и показал Питеру Хейеру.
— Почему ты решил, что эти работы достойны быть выставленными? Сама я отнюдь не высокого мнения о своих художественных способностях. Конечно, я люблю фотографировать, но для меня это не более чем хобби, за которое мне иногда еще и платят.
— У мистера Хейера отличная репутация в художественных кругах и тонкий вкус. И он считает, будто
