рукой, она проговорила:
— Жаль, что я не познакомилась с твоим отцом раньше. Вдруг я ему не понравлюсь?
— Тогда, — уверенно проговорил Торан, — ты будешь первой хорошенькой девушкой, ухитрившейся не понравиться ему. Пока он не потерял руку и не перестал мотаться по Галактике, он… ну, в общем, если ты спросишь его об этом, он будет болтать до тех пор, пока у тебя уши не отсохнут. Я слушал-слушал и в конце концов понял, что он здорово привирает. Не было случая, чтобы хоть один свой роман он пересказал дважды одинаково.
Хейвен-II стремительно приближался. Уже было видно внутреннее море, грифельно-серое в сгущавшихся сумерках, то и дело исчезавшее в густых облаках. Берега его окаймляли высокие скалистые горы.
Они подлетали все ближе к поверхности планеты. Уже было видно, как море катит к берегу величественные валы. В тот миг, когда до горизонта не было видно ничего, кроме серых волн, в видовом иллюминаторе мелькнул покрытый льдом берег.
— Скафандр застегнула? — крикнул Торан, пытаясь перекричать шум двигателей, работавших в режиме торможения.
Байта кивнула. Ее пухлое личико за прозрачным пластиком шлема мягкого, плотно прилегающего скафандра покрылось нежным румянцем.
Корабль приземлился на открытую площадку в двух шагах от подножия скалистого плато.
Осторожно, неуклюже ступая, они спустились в густую темень галактической ночи. Байта поежилась от холода. Изо рта у нее вырвалось облачко пара. Торан крепко взял ее под локоть, и они побежали по заледенелой, утрамбованной земле к островку света, мерцавшего вдали.
На полпути их встретили вооруженные часовые. Они обменялись с Тораном парой коротких фраз, после чего пошли дальше вместе с ними. И ветерок, и холод остались позади, когда они вошли в высокие ворота в скале, которые тут же закрылись за ними. Внутри было тепло, от стен исходило мягкое белое сияние. Слышался гул множества голосов. Таможенник, оторвавшись от бумаг, с любопытством поглядел на вошедших. Торан подал ему бумаги.
Тот, быстро просмотрев документы, тут же возвратил их Торану и жестом указал дорогу. Торан шепнул жене:
— Похоже, отец договорился. Обычно тут часов пять торчать приходится.
Они вышли на открытое пространство, и Байта воскликнула:
— Вот это да!
Пещерный город был залит дневным светом — ярким дневным светом утреннего солнца. Конечно, на самом деле никакого солнца не было. То, что должно было быть небом, терялось в свете рассеянных лучей. Теплый, довольно плотный воздух был напоен ароматом свежей зелени.
— Ну, Торан, да здесь просто красиво! — удивилась Байта.
Торан кивнул с ревнивой гордостью.
— Конечно, Бай, это не Академия, но все-таки большой город — самый большой на Хейвене. Двадцать тысяч человек. Думаю, тебе здесь понравится. Правда, с развлечениями — не густо, но зато тайной полиции нет.
— О, Тори, это же просто как в сказке — игрушечный городок! Весь белый и розовый — и какой чистенький!
— Да…
Торан глядел на город вместе с женой. Дома были большей частью двухэтажные, построенные из прочного камня с волнистым рисунком — его добывали на планете. Высотных домов с башнями и шпилями, столь типичных для Академии, здесь не было и в помине, не было и громадных многоквартирных монстров, украшавших улицы старых Королевств, — здесь царили малые формы и индивидуальность — реликвии частной инициативы в Галактике массовой психологии.
Торан шепнул жене на ухо:
— Бай, смотри туда. Это отец. Да не туда, глупышка! Видишь?
Она увидела. Им махал единственной рукой высокий, грузный пожилой мужчина, широко растопырив пальцы, как будто загребал воздух. До них долетали раскаты громоподобного баса. Байта взяла мужа под руку, и они сбежали вниз по аккуратно подстриженной лужайке. Рядом с отцом Торана стоял мужчина пониже ростом. Издалека его невозможно было разглядеть рядом с одноруким великаном, который продолжал махать рукой и кричать.
Наклонившись к жене, Торан шепнул:
— Это сводный брат отца. Тот самый, что бывал в Академии. Я тебе рассказывал.
Они встретились на зеленом ковре травы, радостно смеясь. Отец, наконец выпустив сына из железного полуобъятия, поспешно привел себя в порядок: одернул короткую куртку и поправил свое единственное украшение — расшитый металлическими узорами пояс.
Склонив голову набок, он по очереди оглядел молодых и наконец, борясь с чуть заметной одышкой, пробасил:
— Ну, сынок, ты выбрал отличный денек для возвращения домой!
— Что? Ах да! Сегодня ведь день рождения Селдона?
— Угу. Знаешь, натерпелся по дороге — наняли машину, и я попросил этого дракона Ранду сесть за руль. Тот еще водитель!
Взгляд его остановился на Байте. Голос его сразу смягчился:
— У меня есть кристалл с твоей мордашкой. Неплохо, но теперь я гляжу на тебя и понимаю, что парень, который тебя снимал, — жалкий любитель.
Он вынул из кармана маленький прозрачный кубик внутри него светилось крохотное смеющееся лицо Байты.
— Ах, вы про это… — смутилась Байта. — И зачем только Торан послал вам эту карикатуру. Просто удивительно, что вы вообще разговариваете со мной после этого, сэр.
— Да ну? Слушай, малышка, называй меня Фрэн. Давай без формальностей. Так что бери меня под руку и пошли к машине. Знаешь, строго между нами — до сих пор я не предполагал, что мой сыночек способен на что-нибудь стоящее. Пожалуй, придется изменить свое мнение.
Торан тихо спросил у дяди:
— Как поживает старик? Все еще бегает за юбками?
Доброе лицо Ранду покрылось паутиной мелких морщинок, когда он улыбнулся.
— Когда удается, Торан, когда удается. Время от времени он вспоминает, что в следующий день рождения ему стукнет шестьдесят, и это его ужасно огорчает. Но он быстро прогоняет эту печальную мысль и снова становится самим собой. Он — торговец старой закалки. Ну, а ты-то как, Торан? И где это ты отыскал такую красотку?
Торан усмехнулся и взял дядю за руку.
— Дядя, разве можно в двух словах рассказать историю, которая длилась три года?
В маленькой уютной гостиной Байта наконец с облегчением сняла дорожный костюм и, тряхнув головой, распустила волосы. Села в кресло, положила ногу на ногу и принялась украдкой разглядывать фигуру хозяина. Он тоже с любопытством поглядывал на нее.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказала она с улыбкой, — и попытаюсь вам помочь. Возраст — двадцать четыре года, рост — пять футов четыре дюйма, вес — пятьдесят четыре килограмма, специальность — историк.
Байта обратила внимание, что хозяин старается стоять или сидеть так, чтобы отсутствие руки было не так заметно.
Но тут Фрэн склонился к самому ее уху и прошептал:
— Знаешь, если на то пошло, я уточню: вес пятьдесят шесть килограммов.
Он весело расхохотался, увидев, как она покраснела, и добавил вслух, повернувшись к остальной компании:
— Вес женщины можно безошибочно определить — стоит только внимательно разглядеть ее руки. Но это — если имеешь большой опыт, конечно. Выпьешь чего-нибудь, Бай?
