Коул был благодарен за то, что она не принялась жалеть его.
– Вы расскажете мне об этом? – тихо спросила Эви.
Коул смотрел на мелькающие за окном холмы. Эта часть страны была ему хорошо знакома. Но тогда все дороги казались ему одинаково чужими.
– Моя семья была не такой, как ваша.
– Но я ничего вам не рассказывала о своей семье, – возразила Эви.
– О ней можно судить по вам. Ваши родители не могут быть неприятными людьми.
Смешок Эви вызвал у Коула удивление.
– Это похоже на комплимент.
– Могу поспорить, ваши родители всегда были вместе.
– Еще со школы, – подтвердила она.
– А занимались ли они сексом до того, как поженились? – неожиданно спросил Коул.
– Вот чего не знаю, того не знаю.
– Могу также поспорить, что они вас поддерживают, регулярно общаются с вами, помогают вам деньгами, если возникает такая необходимость.
– Последний раз я обращалась к родителям за деньгами спустя месяц после окончания колледжа, когда у моей машины полетела коробка передач. Впрочем, эти деньги я вернула. С процентами.
– Уверен, что они знали, что вы вернете долг. А ведь вы у них единственная дочь, верно?
– Я не принцесса. По крайней мере, мне так кажется.
– Вы именно принцесса. – Эви нахмурилась.
– Немножко, но есть, – сказал Коул. – У вас такой вид, словно вы имеете право требовать от окружающего мира, чтобы он соответствовал вашим ожиданиям.
– К сожалению, моя работа быстро приучила меня не ожидать слишком многого.
– Но все-таки вы не видите ничего странного в разговорах о том, как изменить мир, сделать его лучше, жить в соответствии со своим долгом.
Эви покачала головой. На лице у нее отразились волнение и гордость.
– Моя семья далека от совершенства, Коул. Отец тратит слишком много денег на свою лодку, а мама просто помешана на поддержании чистоты в доме. А ее колледж! Она читает там курс лекций. И уж если она садится готовиться к занятиям – горе тому, кто помешает ей! – Эви прикрыла глаза. – Мои родители – вовсе не идеальная семья из «мыльной оперы».
Они проехали еще несколько миль в молчании. Эви нерешительно взглянула на Коула.
– Мы говорили о вашей семье… – Коул глубоко вздохнул.
– Неужели они были такими уж плохими?
– Ну, нельзя сказать, что мы были совсем уж на плохом счету…
Коул пожал плечами и посмотрел на мальчишку, проверяя, не проснулся ли тот.
– Нашу семью можно считать довольно обеспеченной. Отец был фермером, разводил рогатый скот.
– Был? Он что, умер? – перебила его Эви.
– Да. Уже давно. А что касается моей матери, все ее время было посвящено тому, чтобы прислуживать отцу. Она умерла в девяносто первом. – Грустный рассказ Коула был недолог.
– Мне очень жаль.
– А мне нет. Я был очень рад, что она пережила отца. Я всегда боялся, что он ее убьет.
Эви трудно было вообразить себе подобные жестокие отношения в семье.
– Почему же она не ушла от него?
– Я думаю, из-за ее отца. Они были очень бедными и жили в хижине с земляным полом и с удобствами во дворе. В школу моя мать ездила на хромом пони. Когда она вышла замуж за моего отца, у которого было четыре тысячи акров земли, она думала, что ей необыкновенно повезло. А что он ее бил – так ведь за все надо платить. И она терпела…
– Я не понимаю подобного образа мыслей, – возмутилась Эви.
– А может, дело и не в этом. Может, она просто его любила.
– Но как, же это могло быть?
– Да так, как, бывает, любят женщины – слепой, безрассудной любовью. Даже когда он умер, она предпочитала помнить о нем, а не обо мне.
– Не может быть, чтобы вы действительно так думали, – покачала головой Эви.
Коул перевел дыхание, словно приготовившись к долгому рассказу.
– Я начал убегать из дому, когда мне было тринадцать лет. Я убегал раз за разом, уходил в горы, куда глаза глядят, лишь бы подальше от домашних побоев. А ей тогда доставалось то, что причиталось мне. Она меня защищала.
