доказательства того, что он стоял за нападением на Зеор. Не думаю, чтобы он попытался проделать это снова… но считаю, что на этот раз проигрывать он не собирается. И моя задача — чтобы это ему с рук не сошло.
— Как вы это сделаете?
— Не знаю. Но что—нибудь придумаю. Поехали. Мне скоро понадобится общество Денрау.
Подвесив фляжку к седлу, Валлерой сел верхом и пустил лошадь легким галопом. Денрау — подлинный товарищ. Почему—то эта мысль подействовала на него угнетающе. Он догнал проводника и предложил:
— Когда доберемся до дома, я нарисую приглашение… если хотите.
Клид резко потянул за поводья. Несколько мгновений он внимательно смотрел Валлерою в глаза. А когда заговорил, голос его смягчился.
— Хью, я вспомнил о Денрау не для того, чтобы вас унизить. Вы отлично справились со своей работой, но Денрау для нее специально подготовлен.
— Знаю.
Валлерой поежился под этим взглядом, уверенный, что он не ревнует к Денрау.
— Если захотите попробовать, добро пожаловать. Но дедушка прав. Даже если вы будете мне служить, присутствие Денрау все равно потребуется.
— Я ничего подобного…
Клид медленно двинулся дальше.
— Мы будем считать большой честью, если вы сделаете рисунок для приглашения.
Весь остаток дня Валлерой придумывал и отбрасывал различные замыслы рисунка для приглашения — лишь бы избавиться от мыслей об Эйше. Но еще не выбрал рисунок, когда на закате Клид свернул с дороги в сад, который как будто был покинут Древними еще до начала саймских войн.
Спешившись, он сказал:
— Отсюда до Зеора примерно двадцать четыре часа верховой езды, и это последнее приличное место на дороге.
Валлерой осмотрелся. С одной стороны ленивый ручей, с другой — небольшой каменный дом Древних с новой крышей. У входа под навесом поленница. Рядом висит неоднократно использовавшийся топор.
— Кажется, здесь живут, — сказал Валлерой с сомнением.
— Ни одной живой души в округе пяти миль. Эта станция содержится департаментом дорог.
Клид провел лошадь под навес.
Валлерой последовал его примеру и обнаружил стойло, защищенное от ветра и дождя каменной стеной, отходящей от здания, как контрфорс. Проследив взглядом остатки строений на земле, Валлерой сказал:
— Похоже на восстановленные довоенные постройки.
— Так и есть. Мы многое реконструируем. Община Фрихилл специализируется в археологических раскопках и получает от них неплохую прибыль.
Насыпая зерно в корыто для лошадей, Валлерой спросил:
— Это они заново открыли фотографию?
— Да. Одновременно с еще несколькими исследователями… но нам еще многое предстоит тут узнать. Древние в области химии совершали чудеса.
Современные саймы тоже, подумал Валлерой. Но ничего не сказал. Незачем подчеркивать слабость технологии дженов. Он работал молча.
Позаботившись о лошадях, они ненадолго задержались, глядя на закат над долиной. Это был один из тех ясных осенних закатов, которые каждое серое облачко окрашивают в яркие цвета… великолепный конец великолепного дня. Они вместе смотрели, как уходит под горизонт солнце, освобождая небо для первых звезд. И только быстро падающая температура напоминала о том, что лето не будет тянуться бесконечно.
Немного погодя они занесли дрова и развели огонь в великолепном каменном очаге. На взгляд Валлероя, маленький дом был сооружен вокруг очага, рассчитанного на гораздо большее помещение. Вскоре в комнате стало тепло и уютно. Рис, которым их снабдили на кухне Имила, издавал аромат, от которого рот заполнялся слюной.
Клид разделил приготовленное блюдо надвое, а Валлерой тем временем поджарил ореховый хлеб.
— Хочется поменять Зинтера на главного повара Имила, — сказал Клид.
Валлерой посмотрел на жилистого темноволосого сайма.
— Вы серьезно?
— Нет, но хотел бы. Очень вкусно.
Валлерой рассмеялся и с аппетитом принялся есть. Несомненно, это один из лучших его обедов. Похоже на взбитые сливки в апельсиновом соусе, но одновременно хрустит, как яблоки, а на вкус остро, как с гвоздикой, и сладко.
— Вот что я вам скажу, — заговорил Валлерой, — может, за портрет нам удастся купить рецепт этого блюда.
— Прекрасное предложение. Как только вернемся домой, отправлю делегацию для переговоров.
Они ели с аппетитом, обостренным дорогой, и не разговаривали. Потом, опустив чашки в ведро с водой, вышли, сели на деревянное крыльцо и принялись грызть яблоки. Встала огромная медная луна и зачаровывала ночь своим сиянием. На фоне треска цикад и негромкого журчания ручья изредка слышался вой койотов, бросавших вызов господству луны. Валлерой набрал полные легкие воздуха, насыщенного ароматом недавно убранных полей, и глубоко вздохнул. Зачарованная ночь, словно не знающая времени.
— Знаете, — сказал Клид, — я никогда не был так счастлив.
— Я собирался сказать то же самое. Хотя Эйшу мы не нашли, а Стэйси, вероятно, развешивает плакаты с моим портретом и надписью «Разыскивается за дезертирство»… я чувствую себя счастливым.
Бросив яблочную сердцевину в сад, Клид ответил:
— Думаю, я знаю, почему счастлив. Это временное состояние. Оно долго не продлится, но… — он помолчал, с сомнением глядя на Валлероя. — Никому не скажете?
— Мои уста навсегда запечатаны! Так в чем секрет вашего счастья?
— В расписании. Вернее, в его отсутствии. Последние восемь ночей я сплю без перерывов, ем без срочных вызовов, и мне не требуется все время смотреть на часы.
По—английски Валлерой ответил:
— Мы называем это отпуском. Делайте так каждый год.
— Отпуск. — Клид произнес это слово, подражая интонации Валлероя. Потом произнес его эквивалент на саймском. — Теперь я понимаю, почему так много споров бывает из—за назначений.
— Вы хотите сказать, что у вас не бывает отпусков?
— Ни одного с самого перехода. В Зеоре всегда не хватает проводников.
— Вам нужно начать программу профессиональной подготовки, чтобы их было больше.
— Проводниками рождаются, их не просто готовят. И рождаются они очень редко.
— Тогда нужна программа набора новобранцев, призванная привлечь больше проводников.
— Большинство проводников даже не знают, что они проводники, если не проходят разъединение вскоре после перехода. И для проводника разъединение гораздо тяжелей, чем для обычного сайма.
— Неужели проводники настолько отличаются?
— О, да. И анатомически, и психологически. Отдельная мутация. Некоторые считают ее наиболее совершенной: если бы все саймы были проводниками, Зелеродов Рок не поджидал бы нас.
— Этого я никогда не понимал. Откуда такое апокалиптическое видение?
— Подумайте сами… джанкт совершает двенадцать—тринадцать убийств в год. Каждый год своей взрослой жизни. Сто лет назад средняя продолжительность этой взрослой жизни составляла двадцать лет. Большинство саймов погибало от патологических осложнений во время перехода. Сегодня уровень выживаемости восемьдесят процентов, и продолжительность жизни саймов возросла. Обычный сайм
