Ночь окончательно опустилась на маленький портовый городок. Звезды ярко сияли в вышине, нарядные и праздничные, настолько далекие от наших грязных дел, что даже становилось завидно.
Я вздохнул и потащился по улице, чувствуя, как к моим ногам привязали по огромному тяжеленному валуну. Куда же я вляпался в этот раз и каких неприятностей мне еще ждать? Конечно, все могло быть случайностью. Но только мне хорошо запомнились слова старичка, когда он сказал, что их наняли и дали им мой запах.
Откуда у кого-то взялся мой запах?
Надо бы проверить, узнать у хозяина постоялого двора – искал ли кто меня, а может, заходил кто- нибудь в мою комнату и брал что-то?
Наверняка стоит порасспросить прислугу, они обычно видят многое…
Нет, что-то здесь не так. Только вчера я вошел в этот город, точнее, въехал вместе с караваном, и вот только появился, а уже повстречался с местными бандитами, познакомился с оборотнями. Странно, но мне как-то удается выжить, отец постарался на славу, дал мне нужное обучение, иначе я бы давно погиб.
Встреча с оборотнем не такое уж редкое явление, они есть даже у нас в городе, если судить по слухам, а вот с настоящей семьей встречаюсь впервые. О таком раньше даже не слышал. Все мои учителя рассказывали, что каждый из перевертышей существует сам по себе, они даже в стаи не сбиваются.
Оказывается, и здесь наврали, вот встретил волчицу, волка, да еще с волчонком, которого они натаскивали на человека.
А девушка-оборотень оказалась очень привлекательной. Если бы она меня позвала, то пошел бы с ней куда угодно, в любое темное место, а во время любовной утехи, когда оказался голым и без оружия, она загрызла бы меня без особых хлопот.
Так что можно считать, в этот раз мне повезло – то ли девица была мала возрастом, то ли ее родители не сообразили, каким способом ей лучше меня убить.
У меня даже мороз пошел по коже, уж слишком живо представил, как бы это случилось. Нет, точно, от женщин нужно держаться как можно дальше. Опасное это сословие. Правда, я об этом и раньше знал…
Бормотал разные глупости и тащился по улицам, потому что силы из меня вытекали вместе с кровью, сочащейся из пары небольших ран.
Больше всего болела та, что на лбу. Содранный кусок кожи, точнее, то, что было под ним, горело жутким огнем, да и кровь не унималась, заливая багровой пеленой глаза. Рукав рубашки, которым протирал рану, давно стал мокрым и липким.
Кроме того, снизу поднималась волна ужасной боли, и ее с каждым шагом становилось все труднее терпеть. Неизвестно, что теперь у меня в паху. Вроде раны нет и ничего не пропало, но режет жутко, наверно, отбил мне оборотень в падении все мое мужское достоинство, и женщины мне больше не понадобятся…
И хорошо, все проблем меньше…
Тут я остановился.
Меня стошнило, потом еще раз, и я вдруг обнаружил, что лежу на булыжнике мостовой, хрипя и дергая ногами. Встать никак не получалось, подошвы сапог попали в ручеек нечистот и скользили по мокрому камню.
Можно было, конечно, подождать, пока ручей пересохнет, это должно скоро произойти, ночью никто не выливает помои на улицу, но к тому времени я вряд ли смогу подняться – как-то непривычно мне плохо, наверно, все-таки умру.
Раны я получал раньше, и не раз, да и гораздо опаснее, чем эти, и бывало, тоже считал, что умираю, но сейчас все было не так.
Слабость наполняла мое тело. Боль то нарастала, то снова становилась терпимой, внутри все горело жарким огнем, снизу накатывал холод, да еще мешали судороги, которые временами прокатывались по телу.
Руки подламывались, когда на них пытался опереться, они меня не держали, я снова падал и бился подбородком о камень. Неприятное, надо сказать, ощущение, когда зубы у тебя лязгают друг о друга, а рот наполняется кровью от прикушенного языка.
Очень трудно бороться с собой, все словно говорит – не стоит сражаться за эту глупую жизнь.
Возможно, поэтому, немного подергавшись, я решил, что с меня хватит. Как бы мне ни нравилась жизнь, но любовь к ней у меня не настолько огромная, чтобы тратить так много усилий на поддержание ее в этом жалком и больном теле.
Так что скоро я успокоился, перевернулся на спину и стал ждать прихода смерти, глядя в небо, наполненное яркими звездами. До чего же они хороши! Как, наверно, легка и приятна на них жизнь. Жаль, дорога в верхний мир открыта только мертвым, так что придется немного подождать…
Пробормотав последнюю фразу, я встрепенулся. Что значит – «подождать»? Собрался умирать или уже передумал?
Тут я заметил, что упираюсь спиной в стену дома, а нога очень удачно попала в выбоину на мостовой. Упираясь в эту ямку, я в какой-то момент даже сумел подняться и, хватаясь руками за стены дома, встать на подкашивающиеся от слабости ноги, а потом, немного отдышавшись, сделать несколько шагов.
Вот так всегда – только настроишься на то, чтобы уйти из этого мира, как что-то внутри меня бурно протестует и начинает отчаянно бороться за право страдать и мучиться в этом мире. И зачем? Стоит ли? Разве не больно и неприятно существовать? Да и глупо…
Если за мои двадцать с небольшим гаком лет со мной ничего хорошего не произошло, то стоит ли ждать, что это произойдет в будущем? Шансов на это никаких, это простое упрямство и глупость.
В голове шумело, кровь текла, закрывая глаза, я размазывал ее по лицу, запах крови заползал мне в нос, и меня снова тошнило. Выглядел я наверняка ужасно, мне определенно требовалась помощь, да только
