натворил, но нисколько этому не огорчился, а даже обрадовался – именно этого мне и хотелось. Пусть знают, с кем связались! Во мне все еще горела ярость на то, как меня пытались обмануть и лишить золота, а вместе с ним и жизни. Куда мне без него? Даже сотни верст не пройду…
Я с трудом поднялся и подошел к окну. Двигаться оказалось не просто, ощущение было таким, словно только что вернулся из долгого похода: ноги ломило от усталости, руки тоже. Внизу стояли деревянные корыта, лежали охапки сена и хвороста и сломанные телеги. Вышибале не повезло, он упал на повозку и проломил пару досок, а вот хозяин упал на хворост, который смягчил его падение. Лекарю еще больше повезло, он барахтался в сене. Это показалось мне забавным, каждый получил то, что заслужил.
– Хозяин, сейчас я спущусь к вам, и мы продолжим наш разговор. Прости меня за вспыльчивость. Предлагаю начать разговор сначала. Мне показалось, что вы меня с кем-то спутали.
– Да кто же ты такой, если от тебя даже караванщики избавились? – послышался снизу голос. – Причем попросили напоить сонной травкой, а не просто выгнали – верно, знали твой буйный нрав…
– Вот видишь. – Я нарочито вздохнул. – Даже им в голову не пришло меня обманывать. Они мне все мое добро оставили и деньги. Почему же ты решил, что тебе удастся меня ограбить?
– Потому что ты всего один раз вышел в город, и тебя сразу принесли избитым до полусмерти, – пробурчал хозяин. – Значит, ума нет!
– Обещаю, что переломаю тебе и твоему вышибале ноги и руки. – Я зловеще улыбнулся. – Буду пытать долго и мучительно, пока вы не отдадите все, что у меня забрали. А что касается того, что меня избили, то откуда вам знать, с кем я столкнулся? Может быть, это было нечто такое, что другого бы убило?
– У нас нет твоих денег! – Хозяин постоялого двора решил стоять на своем, видимо, падение со второго этажа его не образумило. – Ты все уже забрал, просто не помнишь.
– Если по-прежнему не хочешь отдавать мое добро, то обещаю, что умирать будешь долго и мучительно. – Чувствовал я себя скверно, но, раз начал, надо было продолжать. – К лекарю у меня претензий нет, пусть уходит.
– Я уже сказал, ты забрал все золото, оружие и ушел! – Хозяин не сдавался: хворост смягчил его падение, поэтому ничего важного он себе не отбил, отсюда и его стремление продолжать. – Зачем ты на нас набросился?
– Дело в том, что, после того как твой вышибала схватил меня, я неожиданно все вспомнил, – зловеще усмехнулся я. – Не брал я ничего и вообще в тот день не возвращался в твой постоялый двор, просто не успел. Поэтому мое оружие и золото по-прежнему в твоем доме. Давай проверим, а вдруг найдется?
– А если не найдется?
– Бить буду, пока не поумнеете. – Я снова усмехнулся, но моя ухмылка не произвела должного впечатления – теперь у меня не было шрама, и во мне уже никто не видел злодея. – Сначала поубиваю всех, а потом спокойно осмотрю дом.
– Всех не убьешь. – Хозяин встал и охнул, схватившись за бок. – Полный дом постояльцев, да и стороннего народа хватает. Как бы тебе не пожалеть о том, что сделал. Стража у нас строгая, проезжих любит держать в тюрьме, от этого у них самих деньги появляются. А за тебя никто не заступится, так что гнить тебе за решеткой до самой смерти, если, конечно, раньше на кол не посадят или не повесят.
– Ты бы о себе лучше переживал, а не обо мне. – Хозяин был прав, за меня здесь вряд ли кто заступится. А если кто-то из постоянных постояльцев увидит, что хозяина бьют, то мне придется туго. – Пока сюда нагрянет стража, ты уже будешь на том свете, а мертвым золото ни к чему, тем более чужое.
Тут поднялся вышибала. Он недоуменно посмотрел на выбитое окно и на меня, потом на осколки стекла вокруг себя, а когда поднес к глазам свои окровавленные руки, сразу заорал что-то невразумительное, но очень яростное и помчался к дому.
– Он тебя сейчас прибьет, – обрадовался хозяин. – И на этом все наши споры с тобой закончатся.
– Давай заключим пари, – предложил я. – Если еще раз выброшу твоего верзилу из окна, то ты мне отдашь все, что забрал. Поверь, это в твоих же интересах. Даже если ты прав и на меня набросятся все твои постояльцы, то подумай, сколько всего в твоем доме будет разбито. Мне-то все равно. Сам сказал: я в этом городе чужой, поэтому буду драться со стражниками и постояльцами, гвардейцами и со всеми, кто тут. у вас имеется. Если потребуется, то и твой постоялый двор сожгу.
– Ты это что, совсем озверел, парень? – Хозяин задумался.
Он попытался представить, чем может все закончиться, и понял – я действительно разнесу здесь все, до чего смогу добраться, если, конечно, справлюсь с его вышибалой.
– Хорошо, – кивнул он. – Побьешь Трака – верну все, что у тебя было. Но если мой вышибала тебя в узел завяжет, ты больше к моему двору никогда не подойдешь. Идет?
– Идет! – кивнул я и повернулся: на лестнице уже слышались тяжелые шаги вышибалы; поднимался он ко мне не один – если судить по пыхтению, за ним шло не меньше трех человек.
Я вдруг подумал, что заключил невыгодное пари: четверых мне не побить, да и вышибалу в первый раз сам не знаю как выбросил. Уныло посмотрел я на дверь, которую сам же вышиб – теперь ее не закроешь, – и стал с тоской ждать. Должен же наступить конец и этому моему безрассудству? А как еще такое назовешь?
Вышибала влетел в комнату с разъяренным лицом и бросился на меня, размахивая поленом, которое, видимо, подобрал во дворе.
Может, мне и показалось, но внутри у меня словно что-то испуганно пискнуло. А дальше… дальше все опять получилось как-то очень просто. Когда верзила замахнулся, я отступил к окну, уклонился, а потом, невероятно извернувшись, проскочил ему за спину, схватил парня за ноги и выкинул его во двор.
На этот раз, похоже, приземлился вышибала не так удачно, снизу послышался глухой удар – такой, словно из окна уронили спелый арбуз или тыкву. Посмотреть, что с ним сталось, мне не дали. Следом за верзилой вбежали двое постояльцев, размахивавших кривыми ножами. В дверном проеме маячил еще один. Я их поманил пальцем – эти ребята любили мясо, а пиво выпивали бочонками, отчего у них животы были большими и дряблыми.
С этими все было просто. Я уклонился от удара первого и тут же пнул его снизу в то место, которое мужчины учатся беречь с детства. Со вторым все оказалось еще проще – я просто подпрыгнул и ударил его
