Капитан задумался, посмотрел на матросов, потом на меня и решился:
– Снимай пояс с кинжалом и мечом, это слишком приметно, моряки так не ходят. И курткой с моим помощником поменяйся.
Я натянул поданную мне простую парусиновую куртку, кое-где замазанную дегтярной смолой, голову прикрыл картузом из такой же ткани, а взамен отдал все свое оружие, за исключением ножей, и неожиданно почувствовал себя в безопасности. То же самое подтвердил и Перев:
– Вот теперь тебя точно никто не узнает, кроме тех, кто твое лицо видел. Пошли, а о своих вещах не беспокойся, их на судно отнесут.
Я все равно беспокоился, потому что в мешке лежало золото, пусть не все, кое-что я оставил при себе. Риск был, да еще какой! Практически все мое оружие и часть денег оказались в руках незнакомых мне людей, и самое смешное, отдал все я сам и без боя. Если меня обманут, то могу лишиться всего. Утешало только то, что на корабле пассажир обязан доверять капитану. Тебя могут убить, утопить, скормить акулам, и ты ничего не сможешь с этим сделать – власть на любом судне или корабле принадлежит капитану, и ему решать, кто будет жить, а кто умрет. Конечно, он заботится о своей репутации, но жажда наживы может и перевесить. А в моем случае это можно сделать без какого либо риска: здесь меня никто не знает, а значит, и искать никто не станет.
Мы с капитаном пошли по другой улице в сторону от порта и остановились около неприметного двухэтажного дома, сложенного из массивных валунов.
Примечательной в нем была только дверь. Она оказалась дубовой, на ней была прибита бронзовая маска с лицом неизвестного мне божества, рот его был открыт в немом долгом крике, и из него выглядывал кусок бронзовой цепи вместо языка.
Перев дернул за нее, и в глубине дома раздался тягучий звук гонга. Нам пришлось довольно долго ждать, пока дверь откроется. Я уже начал беспокоиться и вертеть головой, ожидая, когда стражники начнут обыскивать все прилегающие к бухте улицы и наткнутся на нас.
Хотя я и выглядел как обычный матрос, но если среди стражников окажется тот, кто меня видел, маскировка не спасет. А мне показалось, что заметил в толпе всех трех завсегдатаев трактира. Крики и шум толпы приближались.
Наконец где-то в глубине дома послышались шаркающие шаги. Капитан усмехнулся – все это время он наблюдал за мной и, кажется, наслаждался моими страхами и беспокойством.
– Прорицатель живет один, и он довольно старый, – сказал Перев. – Поэтому ему требуется время, чтобы встать и спуститься. Обычно он лежит на полу на втором этаже на замечательном ковре, который преподнес ему один из капитанов в благодарность за благоприятный прогноз, который оправдался.
Дверь открылась, и перед нами предстал старик в рваном голубом халате. Он был небольшого роста и сильно сгорбленный. Он словно подтверждал старую истину: время даже самых непреклонных и гордых людей учит смирению, и чем больше они независимы были в молодости, тем болезненнее и горше станет урок. Учись смирению с ранних лет, будет не так больно кланяться в старости.
Глаза у прорицателя оказались выцветшими, голубыми, как небо над нашей головой, кожа серой и дряблой, а на лице у него уже проявилась темная синева – признак близкой смерти. Седые волосы торчали жидкими кустиками в разные стороны, хотя большая часть была заплетена в косичку за спиной по примеру степняков.
– Зачем пришел, капитан? Решил отправиться в плавание, несмотря на мой прогноз? – Голос у провидца звучал по-старчески надтреснуто. – Шанс уйти от бури есть, но он зависит от того, в какую сторону направишь судно. Проходи…
Капитан протиснулся мимо старика, и тот собрался захлопнуть передо мной дверь, я едва успел вставить ногу в проем, чтобы не остаться на улице.
– А ты кто? – Глаза старика буквально обшарили меня, отчего на лице снова зачесалось то место, где еще пару дней назад был шрам, а оберег на груди слега царапнул кожу. – Не говори, сам разберусь. – Прорицатель вздохнул. – Вижу, что не матрос, а пассажир, и не простой. И лицо знакомо до боли. Что ж, заходи. – Он отодвинулся к стене, давая место для прохода. – Обычно я не пускаю к себе спутника смерти, но в данном случае она не сразу зайдет, а немного постоит на улице, хотя в этом доме давно долгожданная гостья…
Я пошел за капитаном, недоуменно вдумываясь в произнесенные слова.
Пассажир, но не простой, а спутник смерти…
Что значит – спутник? Получается, что она идет рядом со мной? Но я этого не заметил. Старик едва дышит, если со мной рядом идет смерть, значит, она пришла за ним…
– Не волнуйся, я знаю, когда умру. – Это старик произнес мне в спину. От его слов у меня снова зачесалось место, где был шрам, а спина покрылась холодным потом. Похоже, дедок услышал мои мысли. – Слышу, слышу твои мысли, не огорчайся и не бойся, тем более что мне действительно недолго осталось. Спутник смерти чуть хуже, чем спутник беды, но ты не расстраивайся, этого попутчика ты приобрел не сам по себе, тебе его навязали…
Мы поднялись на второй этаж по истертым скрипучим деревянным ступенькам, на них были впадины, рассказывающие о тысячах людей, поднимавшихся по ним, хотя дерево пошло на ступени самое твердое, привезенное из-за далеких морей, как почти все в этом доме.
Мы поднялись в огромную комнату, посередине которой лежал выцветший грязный ковер, когда-то дорогой и пышный, – видимо, о нем рассказывал капитан.
Рядом стояло высокое кресло и небольшой сундук с наваленной на него стариковской одеждой.
Перев сел с важным видом. Старик, шедший за мной, лег сразу на ковер, вытирая слезящиеся глаза. А я остался стоять посередине – в этой позе имелось одно преимущество: я мог наблюдать через пыльное стекло улицу, по которой мы только что прошли.
Скоро появилась толпа, а в ней трое стражников. Они прошли мимо, и я вздохнул с облегчением. Мой вздох не остался без внимания капитана и старика, оба на мгновение приподнялись, посмотрели в окно и успокоенно вернулись на свое место.
– Итак, капитан хочет узнать о предстоящем плавании? – Старик говорил, при этом разглядывая меня. –
