храма, вожак, теперь ты будешь разговаривать со мной, – и мягко добавила: – Я помогу тебе, сынок.
Корвин улыбнулся в ответ и обнял ее.
– Спасибо, мама, я все понял. – Он вздохнул и продолжил уже так же бесстрастно: – Через час я жду тебя, хранительница, в храме Великого одинокого волка. Мы вместе будем решать, как дальше жить стае.
– Хорошо, вожак. Я поговорю с Матерью-волчицей и тогда буду готова к разговору с советом.
Корвин вышел из храма и подошел к погребальному костру. Один из волков подал ему зажженный факел. Корвин поджег пропитанную маслом рогожу, и костер запылал. Потом он поднял голову к небу и горестно завыл, женщины, дети, раненые волки ответили ему протяжным воем.
Женские и мужские голоса сливались в мощный хор, от которого холодело в груди.
Дара и Криса сидели в одном из полуразрушенных зданий. Криса за несколько сот метров от храма Матери-волчицы остановилась и отказалась идти дальше, мысленно передав Даре, что чувствует впереди смерть.
Дара осталась с ней, и сейчас они вздрогнули, услышав этот жуткий вой. Дара тяжело вздохнула и сказала:
– Посиди здесь немного одна, сестра. Я должна проводить волков в небесное логово.
Она вышла на улицу, и скоро ее вой слился с воем стаи. Криса зябко поежилась и тихо заплакала.
Кир шел навстречу воинам, вглядываясь в их лица. «Кто из них убьет меня? Этот рыженький, у которого только начали пробиваться первые волоски бороды? А может, этот, стоящий рядом, с лицом опытного воина, со шрамом на лбу? Кто заставил их заняться ратным делом, вместо того чтобы пахать землю, строить дома и работать с металлом? Уже мертвый король? Или местный лорд-правитель?»
Лучники поправили кожаные рукавицы и натянули луки. Жрец в черном балахоне вышел из-за рядов воинов, настороженно следя за каждым его движением, сжимая перёд своим серым лицом черный камень. Кир вздохнул.
«Тебя, жрец, я постараюсь убить, – подумал он. – Это то немногое, что я еще успею сделать». Он ускорил шаг, потом побежал.
Лучники подняли луки, и стрелы устремились к нему. Кир взмахнул мечом и… почувствовал легкую дурноту, обычно сопутствующую переходу в другой мир. Он прорвался сквозь вязкую ткань перехода и упал на чахлую траву, пережидая слабость.
Ну вот ты здесь, и мы можем спокойно поговорить, – услышал в своей голове Кир чью-то мысль. Он с трудом встал и огляделся.
Перед ним была бескрайняя равнина, покрытая пыльной редкой травой, на горизонте поднимался светло-красный' диск незнакомого светила. В траве и в воздухе не было насекомых, не слышно было криков птиц, не было видно нор мелких животных, да и сам воздух был пустым, в нем не было запахов жизни.
«Это мертвая равнина и мертвый мир, – подумал Кир. – И я, кажется, знаю, чей он».
Кир повернул голову и увидел стройного темноволосого юношу с умными серыми глазами, стоявшего чуть в стороне и внимательно рассматривавшего его.
– Кто ты? – спросил Кир.
– Ты меня знаешь как Багра – покровителя черных жрецов, – сказал с усмешкой юноша.
Кир удивленно взглянул на него и рассмеялся.
– Тот образ, который я видел в твоих храмах, был несколько иным.
– Таким? – спросил с улыбкой юноша и преобразился. Изо рта вылезли кривые клыки, на носу выросла горбинка, сделав его крючковатым, волосы выросли и побелели, повиснув грязными сосульками. Кир кивнул и насмешливо поклонился.
– Именно таким я тебя и запомнил, когда меня пытали.
Багра снова превратился в юношу:
– Моим последователям нравится видеть меня таким;..
– Интересно, почему сила у твоих людей ассоциируется с уродством? – усмехнулся Кир.
Багра звонко рассмеялся:
– Ты же знаешь ответ, не так ли? Ты же сам в каком-то смысле урод.
– Иногда у меня возникают такие мысли… Почему ты не дал мне умереть?
Багра пожал плечами:
– Всему свое время… Не спеши, у меня просто возникло желание с тобой поговорить в тот момент, когда ты был уже почти мертв. Такой неукротимый противник мне еще не попадался. Ты разрушил все мои планы и, кажется, нашел способ разрушить созданную мною религию.
Кир засунул меч Таро, который он до сих пор сжимал в руках, в ножны и спокойно спросил:
– Как смертный может помешать планам богов? Моя плоть уязвима, я уже умирал несколько раз благодаря тебе и, видимо, окончательно умру после разговора с тобой.
– Ты прав, – Багра рассмеялся. – Когда мы закончим наш разговор, я верну тебя обратно, мои жрецы и воины будут ждать тебя.
Кир согласно кивнул:
– Что ж, иного я и не ждал.
– Я чувствую, ты не боишься смерти. Почему?
– Я знаю, что умрет только тело и тот человек, которым я был.
Багра улыбнулся:
– Что ж, раз ты это понимаешь, мне легче будет с тобой говорить. Почему ты стал на сторону Матери- волчицы, а не на мою?
Кир невесело усмехнулся:
– А у меня не было выбора. Твои жрецы начали гоняться за мной по всем мирам, чтобы убить, прежде чем я что-либо начал понимать.
Багра задумчиво посмотрел на него:
– Тебе предлагали богатство и власть, ты отказался. Почему?
Кир засмеялся:
– Я догадывался, что ты любишь рабов с золотыми ошейниками. К моему сожалению, эта не та ниточка, которой мною можно управлять. Предпочитаю быть свободным в своей жизни и смерти.
Багра иронично улыбнулся:
– Многие из людей готовы отдать все, что у них еепь, за обладание властью и тем, что она дает. Что же нужно тебе? Что ты хочешь? От какого предложения ты бы не отказался?
Кир вздохнул:
– Есть то, от чего я не откажусь, – покинь наш мир, оставь его Матери-волчице!
Багра улыбнулся:
– А на это уже я не смогу пойти.
– Что ж, тогда мы не договоримся.
Багра рассмеялся:
– Я бы мог дать тебе любимую.
Кир помрачнел:
– Мертвых не вернешь…
– Почему? – удивился Багра. – Это в моих силах. Правда, тело и обличье будет другое, но она вернется…
– А вот этого ты не понимаешь, – покачал головой Кир. – Другое тело – другой человек, даже если душа та же. Кроме того, я умру раньше, чем она вырастет.
Багра снова улыбнулся:
– Это я могу изменить, ты будешь жить долго вечно. Кир усмехнулся:
– Я видел твоих вечных слуг, они – рабы!
Багра сурово посмотрел на него:
– Ты всего лишь ничтожный кусочек плоти! Твои мысли и желания чаще всего не принадлежат тебе, они всего лишь ниточки, которыми тобой управляют. И ты отказываешься от всего, что я предлагаю тебе? Что же пообещала тебе твоя богиня?
Кир хмыкнул:
